Арктика-2020 - Петр Заспа

– Кому сейчас эта видимость нужна? Я спрашивал у Мосола, в ближайшее время пароходов не предвидится.

– Ночью заходить большой катер. Смог причалить со второй раз.

– Да какая сейчас ночь? Так, лёгкие сумерки. Таким туман не помеха. А что привёз? Обычно свободных поднимают на разгрузку, а меня никто не трогал. Я проспал что-то интересное?

– Груз не быть, быть пассажиры.

«Пассажиры – это точно по мою душу, – заволновался Кирилл. – Пропала сигарета, теперь, как и ожидалось, появились заинтересованные поклонники. Всё сходится, значит, скоро будут брать. Но чтобы поклонники остались довольны и не сомневались, ему нужно сделать последний штрих».

– А-а… – он беззаботно зевнул Ригу в лицо. – Я понял. Прислали ещё желающих за длинной кроной? Куда их ещё нам присылают? Нас и так уже непуганое стадо. Скоро за дежурства будем драться.

– Не знаю, – пожал плечами Риг. – Я их не видеть.

Вдруг он протянул расчерченную пластмассовую палетку, на которой метеорологи записывали карандашом данные о погоде.

– Кирилл, взгляни. Может быть, ты мне помочь?

– Что это?

– Ты военный человек, тебе это легче понять. Сейчас наш «Орион» летать рядом с полюс. Он передавать на нашу точку данные. Я должен их обработать и выдать дальше. Но мне быть лучше, если бы быть понятней, для чего это надо? Он передавать координаты и радиусы. То один, то два. Я же ничего не понимать.

– Дай подумать, – склонился Кирилл.

«А тут и думать нечего! – усмехнулся он, всматриваясь в цифры. – „Орион“ вскрывает ледовую обстановку. Как правило, делается это в интересах подводного флота. Где-то там, в районе полюса, норвежской лодке потребовалось всплытие, и теперь ей подыскивают подходящую полынью. А поскольку полынья эта не для купания любителей моржевания и не для ныряния экстремалов-аквалангистов, то и размеры её должны быть соответствующими. Но даже при наступившем таянии Арктики самостоятельно лодке такую полынью найти сложно. Для этого ей в помощь высылается самолёт. На экране локатора он видит на ледяном поле чистую воду и снимает координаты центра полыньи. Чтобы на земле могли лучше оценить её размеры, от центра он даёт радиус. Если полынья вытянута эллипсом, в таких случаях передаются радиусы меньший и больший».

– Ничего не пойму, – наморщил лоб Кирилл. – Сколько он передал таких точек?

– Шесть.

– Какую-нибудь особо выделял?

– Вот эта, – Риг ткнул в подчёркнутую запись. – В этой точке потребовать погода в первая очередь.

Значит, эта полынья к лодке ближе остальных. Сейчас Риг как метеоролог с самой ближней метеостанции даст привязанную к этому району фактическую погоду и долгосрочный прогноз. Затем эти данные уйдут в оперативный центр норвежского флота. Далее сформированное решение в виде приказа уйдёт на лодку.

– Нет, ничем не могу тебе помочь, – вздохнул Кирилл. – Я такое первый раз вижу. Риг, ты если что-то не понимаешь, то в таких случаях делай как я – тупо исполняй, что говорят, и не вдумывайся. Ты мне другое ответь – что это такое сегодня было? Часто здесь так трясёт?

– Сегодня третий раз. Что это быть – я не знать. Майор Юнссон говорить, что так обваливаться ледник на той стороне острова. Глыбы льда падать – земля дрожать.

– Это же какой должен быть ледник? – засомневался Кирилл, но взглянув на Рига, он понял, что тот не врёт. Скорее, что сам ничего не знает.

– Мне нужно снять скорость ветра! – неожиданно засуетился Риг. – Не хочешь пойти со мной?

– Нет, – запротестовал Кирилл. – Там холодно, а я выходить наружу не люблю. А ты что, меня выгоняешь? Нет, если, конечно, мне не положено здесь находиться, так бы сразу и сказал. В следующий раз я буду обходить тебя стороной.

– Нет, нет, оставайся, – покраснел Риг. – Здесь секрет нет. Только прошу ничего не трогать. Я очень скоро вернуться.

– Иди, иди, – рухнул в кресло Кирилл, поигрывая палеткой. – Снимай свой ветер.

Он прислушался к удаляющимся за дверью шагам Рига, затем потянулся к ластику на столе. Первая полынья самая важная, так как, вероятней всего, она и будет рабочей. Катков стер рядом с ней цифры координат и, копируя почерк Рига, написал карандашом новые данные, сместив полынью на полсотни километров северней. Положил на свои места ластик и карандаш, торопливо накрыл их палеткой и встал. За дверью вновь зачастили шаги.

«Дайте догадаюсь, – взглянул на дверь Кирилл. – Вариант первый – наконец-то идут за мной! – так как ни о чём другом он думать не мог, а ожидание начинало становиться пыткой, такое развитие событий Катков ставил как первоочередное. – Вариант второй: пришёл сменщик Рига. Ну и третий – сам Риг».

Распахнув дверь, влетел запыхавшийся Риг.

– Быстро ты обернулся, – улыбнулся Кирилл. – Наверное, не стоило меня одного оставлять. Теперь будешь переживать, что нарушил правила. Но ты не волнуйся, никто не заходил, одного меня здесь не видел, а я ни к чему не прикасался.

– Нет, – смутился Риг. – Я торопиться не поэтому. На вышке собачий холод. Я правильно сказать? Вы же говорить – собачий? Кстати, отчего так?

– От нашего русского красноречия. Я пойду, мне скоро на дежурство. А ты, действительно, не ломай голову – передавай дальше как есть. Там разберутся.

Кирилл покинул корпус метеослужбы, но пошёл не на второй этаж, а вышел из здания. Холод был действительно собачий. Вершина холма насквозь продувалась ветром, который пригибал к земле короткую ярко-зелёную траву, крепко вцепившуюся в скудную почву, насквозь пропитанную каменной крошкой. Здесь всё цеплялось за жизнь фанатичной хваткой. Суровая Арктика сотворила такой мир, который не погубить ни свирепым морозам, ни штормовым ветрам. На вид хрупкий стебелёк, но сила в нём великая. Не ровня южным собратьям. Пусть росту он не больше пяти сантиметров, зато корень в три раза длиннее. А расти продолжает даже при пятиградусном холоде. Средь камней, покрытых серым мхом, бледной желтизной мелькнула крохотная кувшинка. Полярный мак! Единственный цветок заполярья. Встретить его – к удаче. Кирилл заглянул в расщелину и улыбнулся – цветов там было немалое множество – богатое на удачу семейство.

Искоса он взглянул на окна третьего этажа. Вероятней всего, за ним наблюдают. Что ж, пусть видят, что Катков спокоен, ни о чём не догадывается, перед дежурством вышел подышать, освежить голову. Неспешно совершив променад от одного угла станции до другого, Кирилл спрятался от ветра, но не от любопытных глаз. За окном с видом на причал находился кабинет майора Юнссона. Солнечный свет, отразившийся в стекле как в зеркале, не смог скрыть его застывшее лицо. И, кажется, не его одного.

Затягивающуюся на шее петлю Кирилл теперь уже ощущал физически. Взглянул на часы – время поджимало, но несколько минут ещё есть. Так пусть эти минуты достанутся наслаждению прекрасным видом! По правую руку – скрывшаяся в морозном тумане ледяная лагуна с врезавшимся в неё причалом, по левую – горы с шапкой ледника и загадочными огнями. Мосол говорил, что там маяк, но Кирилл уже тогда ему не поверил. Маяку самое место на вершине холма, рядом с базой, откуда он был бы виден на многие километры, а в горах им любуются разве что медведи. Да и свет странный, блуждающий. То блеснёт у подножия, то у вершины. То бледным огоньком, то яркой вспышкой сварочной дуги. Не маяк, а загадка.