Восстание королевы - Ребекка Росс

– Гм-м-м.

Я восприняла это как согласие.

Затем Журден удивил меня, сказав:

– Ни при каких обстоятельствах ты не должна говорить ему, что твой отец, твой настоящий отец, служит его Дому, Амадина, и что ты – на самом деле Аллена. Только в смертельной опасности, когда это будет твоим последним шансом спастись. Там ты – истинная дочь Валении. Держись придуманной нами легенды.

Я кивнула и продолжила учить безопасные Дома.

– И вот еще что, – откашлялся Журден. – Неизвестно, что случится, когда я пересеку границу. Аллена может удерживать тебя в Дамэне или привезти тебя ко мне в Лионесс. Если останешься в Дамэне, следует бежать с д’Арамитцем на третью ночь после моего прибытия. Мы встретимся в Миствуде и атакуем замок. Мы будем готовы к битве, но, надеюсь, Ланнон, оставшийся трусом, отречется, увидев наши знамена и людей.

Миствуд. Это название заронило в мое сердце искру удивления.

– Почему Миствуд?

– Это граница наших с Морганом земель, где все еще живут верные нам люди, и это черные врата королевского замка, – объяснил он резким тоном и отвернулся от меня с блеском в глазах.

– Там… – Слова застряли у меня в горле, когда Журден встретился со мной взглядом.

– Да, там нас разбили и предали мечу двадцать пять лет назад. Там убили мою жену.

* * *

После этого мы говорили немного и прибыли в Изотту на рассвете последнего сентябрьского дня. Порывы стылого ветра приносили соленый морской запах. Горький дым поднимался из высоких труб, булыжники на мостовой обросли влажным мхом. Я с наслаждением вдыхала последние ароматы Валении, несмотря на то что дрожала от холода.

Мое прощание с Люком и Изольт было полно надежд, скреплено объятиями и неловкими шутками, увенчано улыбками и трепетом сердец. В следующую нашу встречу мы будем штурмовать замок.

Прощание с Журденом стало совершенно иным. Он отказался сопровождать меня в гавань, опасаясь быть узнанным кем-то из мэванских моряков, выгружавших бочки эля и тюки шерсти. Жан-Давид остановил карету в одном из узких переулков, из которого был виден мой корабль.

– Вот твой пропуск на борт, а здесь твои валенийские бумаги, – отрывисто проговорил Журден, вручив мне аккуратно сложенные поддельные документы. – А это твой плащ.

Он протянул мне темно-красный шерстяной плащ.

– Вот еда, которую Пьер для тебя приготовил. Жан-Давид отнесет твой дорожный сундук к кораблю.

Я кивнула, быстро завязав на шее новый плащ, зажав в подмышке дорожные документы, и взяла маленькую торбу с едой.

Мы стояли на дороге, в тени высоких домов, порывы ветра приносили к нам крики с рыбного рынка.

Он наступил – миг, чтобы пересечь канал и наконец увидеть землю отца. Сколько раз я представляла, что увижу, как зеленые берега Мэваны выступают из легендарного тумана? Казалось, снова наступило летнее солнцестояние. Время ускорилось, побежало так быстро, что я не могла перевести дух и понять, что меня ожидает.

Я ощутила, как под высоким воротником моего дорожного платья замер кулон Картье на цепочке Журдена. Я буду думать о Картье, моем господине и моем друге, о том, кто научил меня всему, о том, кто подарил мне страсть. Буду думать о моем отце-покровителе, принявшем меня такой, какая я есть, любившем меня на собственный, грубоватый, манер, отправившем меня в путь, не желая того, о том, кто показал мне, что такое смелость.

Мое сердце колотилось. Я прерывисто вздохнула, словно перед битвой, и посмотрела на Журдена.

– Кортик на тебе? – спросил он.

Я прижала ладонь к правому бедру, чувствуя сталь сквозь ткань юбок.

– Да.

– Обещай мне, что не станешь колебаться и применишь его: если мужчина посмотрит на тебя неподобающим образом, ты не испугаешься и покажешь сталь.

Я кивнула.

– Я говорю это, Амадина, потому, что некоторые мэванцы смотрят на валенийских женщин как на… кокеток. Этим мерзавцам следует показать, что они неправы.

Я снова кивнула. Ужасное чувство поднялось во мне. Я онемела. Что, если это случилось с моей матерью? Она приехала в Мэвану, и ее сочли жеманницей, готовой прыгнуть мэванскому мужчине в постель? И ее изнасиловали?

Внезапно я поняла, почему дед так ненавидел моего отца. Я всегда верила, что была зачата в любви, пусть и запретной. Но, возможно, все было совсем не так и ее принудили.

Мои ноги обратились в свинец.

– Буду ждать твоего письма, – отступая, прошептал Журден.

Я должна была написать ему, когда Ланнон даст разрешение. Письмо перенесет его и Люка через воды, навстречу опасностям при возвращении.

– Да, отец. – Я повернулась, чтобы уйти. Жан-Давид терпеливо ждал, с обычным, суровым, выражением лица, и держал мой сундук.

Я сделала четыре шага, когда Журден окликнул меня:

– Амадина.

Я остановилась и обернулась к нему. Он стоял среди теней и смотрел на меня. Его рот превратился в тонкую линию, шрам на челюсти стал заметней из-за бледности.

– Пожалуйста, будь осторожна, – выдохнул он.

Думаю, он хотел сказать что-то еще, но, полагаю, отцам часто трудно говорить, когда приходит время прощаться.

– Вы тоже, отец. До скорой встречи.

Я села на корабль, вручив бумаги мэванским морякам. Они хмурились, но взяли меня на борт, ведь я заплатила немало денег за место на корабле и границы были открыты. Жан-Давид внес сундук в мою каюту и ушел, не сказав ни слова, хотя я увидела прощание в его глазах, когда он сходил на берег.

Я стояла на носу корабля, чтобы не мешать погрузке винных бочек в трюм, и ждала. Густой туман висел над водой. Мои руки гладили полированные дубовые перила. Я готовилась к встрече с королем.

Где-то в тени на узкой боковой улочке стоял Журден, глядя, как мой корабль покидает гавань, когда солнечный свет разогнал туман.

Я не оглядывалась.

Земли лорда Берка, королевский город Лионесс, Мэвана.

Октябрь 1566 года.

Легенды гласят, что туман был создан мэванской магией, руками королев Кавана. Он защищал берега Мэваны, окутывая ее плащом, и только самые отважные или самые глупые моряки осмеливались бороздить его. Эти легенды все еще звучали правдиво, хоть магия и дремала. Едва под взглядом солнца рассеялся валенийский туман, мэванский набросился на нас, словно стая белых волков, рыча, пока мы приближались к королевской гавани Лионесса.

Большую часть короткого плавания я вглядывалась во мглу, в эту раздражающую белую бездну, чувствуя, как она целует мое лицо и каплями оседает на волосах. Той ночью я почти не спала в каюте, из-за качки мне казалось, что я нахожусь в руках незнакомца. Я отчаянно хотела ступить на землю, увидеть солнце и вдохнуть свежий ветер.