Куда светит Солнце. Поэмы и пьесы - Дмитрий Николаевич Москалев

class="p1">Спасительный огонь,

Их быстрый конь

Пожиратель сплетен и надежд,

Созданных делами святых для невежд,

Устремится в даль,

Он уже, быстрее ветра прискакал!

Якобы прикосновение к голому телу

Padre излечивает любой недуг,

И вдруг!

Друг!

Объясню тебе по ходу пьесы,

А сами устроим допросы

Этих рыбацких шаланд!

Склонились в нашу сторону весы!

О, благодетели, покойные отцы!

(Уходят).

(Из под стола выползает слуга).

Слуга:

— Дьявол, переодетый в кардинала!

Вот начало!

А кардинал в лгуна и шельму,

Но урок преподнести дельцу

Необходимо, для наставленья

На путь добра и пораженья

Зла!

Бог шельму метит!

Его отметит,

Да так отметит,

Что надобно это отметить!

На каждого черта,

Найдётся кочерга!

(Слуга забирает полные бутылки с алкоголем и уходит).

Действие третье

Кардинал.

Священник.

Палач.

Тюремщик.

Федерико.

Харчевник.

Марта.

Другие.

Явление первое

Кардинал.

Кардинал в застенках тюрьмы.

Кардинал:

— Вершитель зла,

Снуёт от угла

В угол, пытаясь

К злоключению прийти,

И ключ заветный к вожделению найти,

Насытиться сполна всевластием

И ароматным счастьем

Суда.

В забвении не остыть,

И принять

Вызов брошенный сверхчеловеку,

Обращенного в калеку

Всемирными писаниями

И иными сказаниями

О правоте и истине,

О морали стада и пастуха, поистине,

Рожденных в природном неистовстве

И утонувших в человеческом естестве.

Восхождение на Гималаи, к вершине

Просвещения и вере

В собственное превосходство,

А не в уродство

Тела и души!

Вот что нужно кардиналу

Инквизиции,

Мы покровители полиции,

Римские патриции!

Мы держим под собой

Пол мира и далекие провинции!

Вполне уж племя одичало,

Чтоб возродить исток с начала,

Не хватит сил и духа, а у любви причала,

Собьются туши захлебнувшихся дельфинов,

Какие нас покинув,

Успели надышаться воздухом прохладной ночи

Пред воплощением моим ужасным,

Прогноз мой точен!

Сулит он быть прекрасным!

В своём обители багрово-красном,

Надеяться напрасно

На спасение из трясины предательства,

Достоин ты лишь пресмыкательства

Перед моею волею,

И более

Того, теперь и на века,

Отжил, ты друг любезный, все свои года.

(Уходит).

Явление второе.

Харчевник.

Марта.

Федерико.

Священник.

Тюремщик.

Палач.

Другие.

Городская тюрьма. Казематы. Камеры с заключенными.

Камера пыток. В комнату, уставленную разными приспособлениями, приводят Федерико, харчевника и Марту.

(Марта и харчевник на дыбе).

Тюремщик в сторону:

— Пополнение нисходит с плеч.

Хотел я было уж прилечь,

Как приказали мне топить и печь

И рыть могилы

Для калек

Несчастных, доблестных, но жертв

Тирана всех божественных побед

Над душой.

Теперь, огражденных

От воздуха и свободы — тюрьмой.

Харчевник:

— Ни Богу свечка,

Ни черту кочерга.

Сознаюсь я,

Ведь нет в том греха

Чтоб заводить моей любимой жёнушке меха?

Палач:

— Для вас припас

Большой запас

Орудий и пыток, какие до темна

Продлятся, ночь долга!

Вас ждёт и ласковая дева,

И аист белокрылый,

Взлетающий до облаков за небо,

Ещё стоя́т и дожидаются костей дробила!

Харчевник:

— Недоразумение какое

Не оставляет нам покоя!

Я и Марта невиновны,

Мы лишь по́слухи,

Вернее — глухи.

В момент сей, конечно, услыхали

Всё, что говорил тот наглый еретик,

Хотя он и под выпивкой поник.

Еже ли он рот ранее раскрыл бы,

То настучали б и выгнали

Его с порога вон,

Туда ему дорога,

Кормить собою вшей и уличных клопов!

Марта:

— Молитву я прочту,

Ведь я святых всех чту!

Палач стражникам:

— Священника зовите,

Ему вы прикажите

Исповедовать сих грешников,

Дьявола рогатого приспешников!

(Входит священник).

Харчевник:

— О, милый настоятель!

Вы можете за правду постоять ли?

На отпущении же нашем настоять!

А мы, готовы в раскаянье две души вам-с отдать,

От ваших слов, и дела, для нас наступит благодать.

Священник:

— Дети мои,

Как завещали нам отцы,

Не врать и не лжесвидетельствовать,

Могу свободу вам я посулить,

Но вы, должны сказанье породить

О Федерике юродивом,

Который при народе, вот,

Смел рассуждать

И принижать

Могущество католической церкви,

Не думая на тот момент о жертве,

Оказанную в сквернословии и зверстве.

Марта:

— Клянёмся!

Мы с Федерико на очной ставке разберёмся!

(Священник молча кивает).

Палач:

— Стража, введите говоруна!

Из подворотни болтуна,

Бездомного лгуна.

На порицанье священника,

Помазанника божьего,

Конченого преступника и безбожника!

Введите,

И на колени усадите.

(Стража приводит Федерико).

Священник палачу:

— Прошу вас удалиться,

И дверь закрыть,

Хочу я с грешником молиться

О спасении его души,

А очи лишние, хочу я приглушить,

Чтоб не смущали блеском

И не манили лоском.

(Палач выходит).

Харчевник Федерико:

— Бес! Пёс беспутный!

Притворщик распутный!

Слышал всё я!

О, лепетал ты дивно!

Об padre рассуждал,

Но столкнулся с аппаратом репрессивным!

И вновь ты сделался пассивным!

А мы, невинные страдаем на дыбе,

Тонем от ужаса в воде,

И ждём мучения, от палача

Какой с утра уж заведён, и ждёт, навеселе!

Марта:

— Согласна,

Что ложь опасна!

Но не напрасно

Бог нас свёл в темнице,

Пора покаяться блуднице!

Я изменяла,

И не раз

Но, не двадцать раз враз.

Всё на него пеняла,

Мол, он и виноват,

Что потерял давно уж мужественный хват!

Харчевник:

— Марта, что ты?! О, сатана её поработи!

Уйди, уйди!

Не время чушь нести!

Нам предоставлен шанс,

И этот шанс спастись за короткий час,

Ведь может нас

Отец освободить!

А ты о бабьем подоле треплешь,

За столько лет, не уразумеешь!

И на подвязке не перестаёшь блудить!

Но я смогу тебя простить…

Священник:

— Довольно!

Закройте глаза, и повторяйте молитву,

Святые пошлют на ваши головы спасительные чудеса,

И с глаз ваших падёт роса

Раскаянья, и преткновения слеза,

Ею разделю я огонь и небеса.

(Харчевник и Марта закрывают глаза и молятся. Священник достает флакон и вливает в рот замученному Федерико. Федерико вскакивает).

Федерико:

— Какой воз,

Таков и привоз!

Какова свинья,

Таково и сало!

А у меня с усов бежала

Божья сладкая водья!

Прозрел я,

Чего тужи́ть

И ту́житься?

Если палач решил казнить,

Наша задача — его не утомить,

Ведь он чертей прислужник!

Священник в сторону:

— Интересное снадобье,

Побольше его надобно

Раздобыть,

Здесь весело, можно немного и побыть.

Священник:

— Вы, говорили в харчевне дерзкие речи.

Федерико:

— Ну что ж, прикажете дожидаться

Иной грядущей предтечи?

Люблю я надраться,

Это да!

Но правда моя!

А папу видел голым,

Когда ещё я был совсем сопляк,

И мог ходить под стол

Тогда от