Браво-Два-Ноль - Энди Макнаб

Если нам удастся пройти, все хорошо и замечательно, ну а если не удастся, тогда что? Я надеялся лишь на то, что конец будет чистым и быстрым. На все происходящее я смотрел словно со стороны.

Мы проверили боеприпасы. У меня осталось около полутора магазинов, у Марка — лента со ста патронами для «Миними». Ситуация была нелепой до предела. Повсюду вокруг гремят выстрелы, звучат крики, воздух расчерчен трассирующими пулями, а мы сидим в кустах, пытаясь решить, что делать, и время от времени поглядываем на противоположный берег. У меня заледенели руки. Трава и листья от мороза стали хрупкими. Поверхность реки была затянута покрывалом тумана.

Посмотрев на Марка, я едва не рассмеялся вслух. У него на голове был длинный шерстяной шарф, который можно свернуть в некое подобие шапочки бойца спецназа времен Второй мировой войны. Однако Марк не заправил концы шарфа, что придавало ему сходство с Нодди.[13]И сейчас, когда он с самым серьезным выражением выглядывал из кустов, вид у него был очень смешной.

— Если мы не пойдем сейчас, дружище, мы вообще никогда не пойдем, — сказал Марк.

Я кивнул.

Продолжая следить за окружающей местностью, Марк порылся в кармане и, достав жевательную конфету, отправил ее в рот.

— Это последняя, так что лучше я съем ее сейчас, быть может, она станет для меня вообще последней в жизни.

У меня все конфеты кончились. Я с тоской посмотрел на Марка.

— У тебя больше не осталось, да? — ухмыльнулся тот.

— Да, ни хрена.

Я смотрел на него словно щенок.

Достав конфету изо рта, Марк откусил половину и протянул мне.

Какое-то время мы лежали, наслаждаясь мгновением и настраивая себя на то, чтобы подняться.

В конце концов решение было принято за нас. Появились четверо иракцев, двигающихся вдоль берега. Судя по всему, эти солдаты знали свое дело и действовали осторожно. Они рассредоточились и не переговаривались друг с другом. Однако они заметно нервничали, что бывает всегда, когда тебе известно, что где-то рядом скрывается враг, готовый в тебя выстрелить. Если мы тронемся с места, иракцы нас заметят. Я подал Марку знак: если они нас не заметят, пусть уходят с богом, если же заметят, то получат по полной программе. Однако солдаты подошли к нам так близко, что надежды остаться незамеченными не осталось. Поэтому нам пришлось их завалить.

Теперь мы вскочили, уже не раздумывая, подходящий ли для этого момент. Мы побежали по вспаханному полю вдоль реки. Чуть дальше справа от нас начинался пологий спуск к реке. Увидев там какое-то движение, мы тотчас же залегли.

Вспаханные борозды шли с севера на юг, так что мы оказались как раз в канавках. Мы поползли по-пластунски в сторону живой изгороди. Кто-то выкрикивал приказания, вокруг беспорядочно бегали солдаты. До них было не больше двадцати пяти метров. Мы ползли минут двадцать. Земля была просто ледяной. Нам приходилось подтягиваться, цепляясь за смерзшуюся грязь, и у нас скоро заболели руки. Одежда мгновенно промокла насквозь. Крошечные лужицы замерзли, и мы, проползая по ним, ломали тонкий лед. Этот хруст у меня в голове усиливался тысячекратно. Даже звук собственного дыхания казался пугающе громким. Я думал только о том, как поскорее выбраться из этого дерьма и достичь деревьев, а там уже начнется совершенно другой, замечательный новый мир.

По-прежнему продолжалась беспорядочная стрельба, раздавались громкие крики. Смятение было полным. Я понятия не имел, как мы выберемся из всего этого. В подобных ситуациях нужно просто идти вперед, а там видно будет. Меня так и подмывало вскочить и побежать без оглядки.

Иракские солдаты все еще оставались в самом конце поля. Быть может, надеялся я, они решили, что мы спустились к реке и направились на восток, чтобы соединиться со второй группой. Впрочем, мне было наплевать, что они думают, — лишь бы они занимались этим от нас подальше. У меня в голове осталась одна-единственная мысль: сегодня же ночью мы должны перейти границу.

Мы добрались до живой изгороди. Это была основательная лесозащитная полоса, разделяющая поле: небольшие деревца и кусты росли на полосе земли шириной два фута. Первоначальный наш замысел состоял в том, чтобы перелезть через изгородь, проходящую с востока на запад, просто для того, чтобы не пришлось также перелезать через другую, проходящую с юга на север. Справа от нас послышался шум. Марк осторожно выглянул. С противоположной стороны живой изгороди были иракцы. А позади, еще дальше на юге, звучали крики и мелькал свет. Марк подал мне знак оставаться по эту сторону от изгороди и двигаться влево.

Мы поползли вдоль густых зарослей к другой изгороди, проходящей с севера на юг. Добравшись до нее, мы попытались найти место, где можно было бы перебраться через нее без лишнего шума. Я начал протискиваться сквозь кустарник. Только моя голова оказалась с противоположной стороны, меня окликнули.

Не успел иракский солдат докричать свой вопрос до конца, как Марк преподнес ему хорошие новости. Тело бедняги разлетелось на части прямо у меня на глазах. Марк дал длинную очередь вдоль изгороди — от того места, где мы находились, и дальше на запад. Пробравшись сквозь заросли, я продолжил стрельбу, давая Марку возможность проследовать за мной. Отбежав на восток, мы остановились, развернулись, дали короткую очередь, снова побежали, еще раз остановили и дали очередь, а затем уже просто бежали, бежали и бежали.

Впереди показалась возвышенность. За ней стояли дома. Там были свет и движение. Нам не хотелось бежать по открытой местности, поэтому у нас не оставалось выбора, кроме как воспользоваться очевидным прикрытием — канавой. Я не представлял себе, что ждет нас впереди.

Над нами проходила нижняя кромка ограды. Поскольку поля орошались, дороги и здания возводились на искусственных возвышениях, чтобы их не заливала вода. Поднырнув под ограду, мы направились на юг.

Теперь, когда, похоже, непосредственная опасность осталась позади, мы шли медленнее. Наткнувшись на ограду из металлической сетки высотой шесть футов, мы решили, что за ней находится воинская часть. Пройдя немного вдоль нее, мы остановились. Впереди показалась дорога, идущая с востока на запад. По ней в одну и в другую сторону проезжали машины, как с полным наружным освещением, так и с погашенными фарами.

Определенно, впереди была какая-то крупная транспортная развязка. Там царило оживление. Все были начеку. Наверное, иракцы решили, что это высадился израильский десант или сирийцы перешли границу. Нам очень хотелось надеяться, что во всей этой суматохе маленькой группке из двух человек и маленькой группе из трех человек удастся проскочить незамеченными.

Перебравшись через ограду, мы оказались напротив большой мечети. Остановившись, мы стали наблюдать за дорогой. Теперь, когда мы подошли ближе, в свете фар проезжающих машин нам стали видны машины, выстроившиеся вдоль обочины. Грузовики, джипы, бронетранспортеры. А там, где есть машины, обязательно должны быть и люди. До нас доносились обрывки разговоров и приглушенный шум радио. Я не смог определить, как далеко на запад и на восток растянулась остановившаяся колонна. От первой стычки на берегу вади дорога сюда заняла три часа. До рассвета оставалось всего два с половиной часа, и меня переполняла тревога. Нам придется рискнуть. Времени на то, чтобы обходить вокруг, у нас нет.