Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон

Я поднимаю на него взгляд и замечаю, как он смотрит на меня. И я с ужасом понимаю, что он не верит в мою ложь.

– У тебя еще десять секунд, мышонок. Не больше, – предупреждает он, прежде чем снова укусить меня за бедро. – Потереби свой клитор, детка.

Я колеблюсь. Последнее, что я хочу сделать, это позволить этому мужчине получить удовольствие от того, что он заставил меня кончить, и, что еще хуже, помочь ему сделать это.

Он чертовски этого не заслуживает. И хотя мое тело напряжено от отчаяния, мой мозг восстает против самой этой мысли.

– Сейчас же, – рычит он, его глаза пылают чем-то хищным и опасным.

Мысленно ругнувшись, я тянусь вниз и провожу пальцами по своему клитору, слишком напуганная обещанными последствиями. Если уж выбирать между оргазмом и пулей, мне придется выбрать тот вариант, который причинит мне наименьший ущерб.

– Хорошая девочка, – шепчет он.

Мне требуется еще два толчка пистолетом, прежде чем я откидываюсь назад, а моя задница отрывается от пола, и меня пронзает оргазм.

Я громко кричу. Чувствую, как в моем горле вибрирует звук. Чувствую, каким хриплым он становится. Но не слышу. Не сейчас, когда все мое существо охвачено льдом и пламенем, и единственное, что я могу видеть, – это небеса.

Пистолет входит в меня все быстрее и глубже, затягивая оргазм до тех пор, пока я буквально не начинаю умолять его остановиться.

Он выдергивает из меня оружие, и мои бедра сразу же смыкаются, пока угасают последние остатки оргазма.

Я остаюсь вздрагивать от затихающих конвульсий, а он встает надо мной, возвышаясь.

Я смотрю вверх полуприкрытыми глазами, все еще содрогаясь, когда он поднимает пистолет и засовывает ствол себе в рот. Это похоже на какой-то внетелесный опыт, я наблюдаю, как он вылизывает оружие дочиста, а затем засовывает его за пояс своих джинсов.

Мое тело переполнено яростью, унижением и стыдом – я чувствую это. Но мой мозг словно не может обработать эти эмоции, поэтому он просто предпочитает ничего не чувствовать.

Это и называется травма? Когда ты понимаешь, что тебя изнасиловали, но твое тело выбирает оставаться онемевшим?

Его рука, как по волшебству, снова появляется в поле зрения – с розой, которая, должно быть, лежала у него в заднем кармане. Лепестки помяты, вероятно, в результате нашей схватки, но ему, похоже, все равно. Он вертит розу в руках, прежде чем бросить ее мне, и цветок вздрагивает вместе с моим животом.

Бросив последний долгий взгляд, он разворачивается и уходит, не сказав мне ни слова.

И наконец плотина прорывается, эмоции захлестывают мое тело и выплескиваются из глаз.

Следующие три ночи моя тень просто стоял за моим окном. Глядя на меня и полыхая красным огоньком своей сигареты в ночи. Мне хотелось сказать ему, как чертовски отвратительно то, что он курит.

Но жару между моих бедер нравится, как он выглядит. Думаю, что моя сраная вагина могла даже приревновать его к сигарете. Видимо, она неравнодушна к неодушевленным предметам.

И это напоминание жутко меня злит. Настолько, что я мчусь на кухню и наливаю себе целую кружку вина. Вино исцеляет все на какое-то время.

Гнев.

Травму.

Но сейчас, когда вино закончилось, мои руки заставляет дрожать ярость от воспоминания о том, как он бросил меня на полу, швырнул на меня розу, словно мусор, а потом ушел. Я никогда не чувствовала себя более униженной как человек до того момента. Более оскорбленной.

С тех пор он больше не писал мне. Не пытался приблизиться и снова махать пистолетом перед моим лицом. Он просто торчит за окном.

А я смотрю в ответ.

Это стало нашей чертовой обыденностью.

Он не появляется днем, и пока я не позволяю мужчинам лапать меня и засовывать руку в мои штаны, он больше не пишет мне угрожающих сообщений.

Я не стала рассказывать Дайе о нашей встрече, и уж тем более о том, чем закончилась та ночь. Если моя тень не убьет меня первой, то это сделает Дайя.

Я повела себя невероятно глупо. Никогда не пыталась отрицать этого факта. Особенно сейчас.

Просто объяснить реакцию, которую он вызывает во мне, невозможно. Я бы хотела притвориться, что противостоять страшным мужчинам – это так похоже на меня, но все с точностью наоборот. Я паникую, если мне необходимо обратиться с вопросом к совершенно незнакомому человеку.

Так почему же каждый раз, когда он появляется, я впадаю в безумие?

– Почему ты в водолазке? – с презрением спрашивает Дайя, отправляя в рот кусочек салата.

Мы встретились «У Фионы», чтобы перекусить.

Мне нужно было выбраться из дома. Отчаянно нужно. Меня возвращали в ту ночь даже самые незначительные вещи. И каждый раз, когда я смотрелась в зеркало, меня охватывали воспоминания о том, как его зубы впиваются в меня. После этого я чувствовала во рту металлический привкус.

Я откашливаюсь.

– Пробую что-то новое, – бормочу я.

Это была единственная вещь, которая позволила скрыть метки на моем теле. В виду острой необходимости мне пришлось заказать сразу несколько штук разных цветов через «Амазон Прайм».

Я не могу позволить, чтобы Дайя увидела эти засосы. Так же как никогда не смогу признаться в том, что мой преследователь придал траханью пальцами новое значение.

Она пожимает плечами, возвращаясь к своему салату.

– Только ты можешь заставить водолазку, мом-джинсы[8] и ремень выглядеть стильно.

Хмуро оглядываю свой наряд, не соглашаясь с ее оценкой. Я ненавижу это облачение, но, возможно, я ненавижу лишь то, что оно собой олицетворяет – что-то, созданное исключительно для того, чтобы скрыть кровоподтеки, покрывающие мое тело. Под этими вещами скрывается карта фиолетовых засосов.

– А что насчет любовничка? Что-нибудь еще происходило?

Я надеюсь, что румянец, ползущий вверх по моей шее, останется незаметен. Если нет, то, возможно, я смогу свалить его на эту чертову водолазку.

– Я бы предпочла поговорить о Джиджи, – говорю я, глядя на палочки моцареллы на столе между мной и Дайей. Я съела уже четыре и хочу последнюю. Заметив мой взгляд, Дайя закатывает глаза и машет рукой, разрешая мне ее забрать.

Я делаю это с широкой улыбкой на лице.

– У меня есть новости о Роналдо.

Обе брови Дайи взлетают вверх, призывая меня продолжать.

– Вчера вечером я листала дневники, чтобы что-нибудь найти о нем. Джиджи часто упоминала, что он носил хорошие костюмы и золотое кольцо, следовательно, он принадлежал к среднему или высшему классу. И там была одна