Спецназовец. Шальная пуля - Андрей Воронин

Не желая быть предвзятым, Юрий упорно гнал от себя воспоминания о белом фордовском микроавтобусе, ночевавшем за углом дома, в котором произошло убийство, но они не менее упорно возвращались, как мухи, липнущие к кровоточащей, гноящейся ране. Сидевшие в салоне «форда» эфэсбэшники следили за Расуловым, но напал на них Юрий, и именно его, а не уважаемого Магомеда, зафиксировала укрепленная под крышей коттеджа камера слежения. В момент нападения ребята почти наверняка не поняли, что, собственно, с ними произошло, и в поисках ответа вполне могли заглянуть в соседний дом – они ведь тоже зрячие и видели камеру. Чтобы беспрепятственно, не прибегая к насилию, просмотреть запись, им пришлось предъявить свои удостоверения, а это уже было частичное нарушение секретности проводимой операции. И, если операция дурно пахнет – а большинство операций спецслужб по всему земному шару пахнет именно так, – кто-то вполне мог решить, что сторож слишком много знает, и его безопаснее ликвидировать, чем оставить в живых.

«Ах вы, суки, – с горечью подумал Якушев, глотая сигаретный дым. – Лес рубят – щепки летят, да? Стоите на страже интересов общества? Ну-ну, постойте пока, а там видно будет».

Он криво усмехнулся: что за детский сад! Во все времена и во всех без исключения странах спецслужбам на интересы общества было начхать с высокого дерева, и интересы эти они, спецслужбы, блюли лишь тогда, когда это было выгодно людям, стоящим у власти, или им самим. Простые люди наподобие погибшего этой ночью майора всегда были и по сей день остаются разменной монетой в борьбе за право оставаться у руля. И жизнями их сорят так же легко и бездумно, как шелухой подсолнухов: сплюнули и забыли, снова сплюнули и снова забыли, и так до бесконечности, без остановки – вкусно ведь!

В поле зрения Якушева появился подполковник Джафаров в наброшенном на плечи форменном бушлате и некрасиво натянутой на мерзнущие уши зимней шапке с кокардой. Зябко ежась и с хмурым видом поглядывая по сторонам, он отдал какие-то распоряжения подбежавшему на зов милицейскому капитану, обменялся парой слов с холеным господином в штатском, похожим на сотрудника прокуратуры, нырнул на заднее сиденье серой «Волги» и укатил. Из коттеджа напротив вынесли накрытые простыней носилки. Из-под простыни торчали ноги в вязаных шерстяных носках, и Юрию почему-то подумалось, что пес по кличке Бандит и бывший майор умерли в правильной последовательности: сначала собака, потом человек. В противном случае собака стала бы тосковать по хозяину, а поскольку сам по себе Бандит не представлял никакой угрозы для общественных устоев и драгоценной секретности, его мучения могли продлиться очень долго. С собаками такое случается частенько, и их, в отличие от людей, по-настоящему жалко. Потому что, в отличие от людей, они любят искренне, без оглядки, умеют хранить верность и не знают, что такое предательство…

Перед тем как отойти от окна, Юрий еще раз внимательно огляделся. Машины наружного наблюдения нигде не было видно, но это не означало, что ее на самом деле нет. Очевидно, после инцидента с нападением на микроавтобус противник просто стал осторожнее. Кроме того, если уж говорить о предательстве, не следовало забывать, что кто-то из охранников Расулова почти наверняка перевербован и шпионит за своим хозяином. Возможно, после той драки его заставили установить в доме кое-какое дополнительное оборудование, не требующее присутствия поблизости набитого сложной электронной аппаратурой автомобиля. Предатель при этом рисковал быть схваченным за руку и, без сомнения, убитым, но кого волнуют такие мелочи, как жизнь еще одного кавказца?

Проверить последнее предположение было не так уж сложно. Обрадованный возможностью хоть чем-то занять не только голову, но и руки, Юрий вооружился перочинным ножом. Действуя им, как отверткой, он быстро и почти без проблем разобрал трубку беспроводного телефона, которым, в числе прочих удобств, были оснащены его апартаменты. Он не являлся экспертом по части радиоэлектроники, но кое-какие базовые знания, полученные в учебном центре спецназа, у него имелись, и он без труда установил, что трубка не содержит в себе никаких посторонних предметов и устройств. Приведя ее в первоначальное состояние и убедившись, что его манипуляции не нанесли аппарату вреда, он переместился в прихожую и повторил ту же операцию с базой – пластиковой подставкой с антенной и гнездом для подзарядки аккумулятора, от которого работала трубка.

Жучок бы тут как тут. Маленький, тусклый, он не мигал красной лампочкой, не издавал звуков и вообще старался выглядеть как можно скромнее и незаметнее, но это точно был он – деталь, не имеющая никакого отношения к нормальной работе телефонного аппарата и предназначенная исключительно для того, чтобы улавливать звуки и передавать их прямиком в проводную телефонную сеть.

Это было не так удобно, как рассованные по всем щелям в доме передающие радиомикрофоны, зато позволяло обойтись без постоянного дежурства вблизи дома. Аккуратно устанавливая на место крышку прибора, Юрий невесело усмехнулся: вот она, победа! Ему удалось заставить могущественного противника попятиться, пойти на уступки. Правда, эта мизерная победа стоила жизни человеку и его псу, и у Юрия было сильное подозрение, что счет жертв еще далеко не полон. И для чего это все? Для того, чтобы уважаемый Магомед спокойно спал и без помех вел заведомо обреченные на провал переговоры о мирном отделении Северного Кавказа от России?

Якушев вздохнул и тихо выругался сквозь зубы: приходилось констатировать, что даже эта цель, какой бы мизерной она ни была, пока не достигнута. И, положа руку на сердце, Юрий очень сомневался, что может, а главное, хочет ее достичь.

Тяжелые портьеры на окнах были по обыкновению плотно задернуты, превращая день в непроглядную ночь. Углы просторного кабинета тонули в густом сумраке, лишь на столе горела яркая лампа, вокруг которой, лениво извиваясь, плавали сизые космы табачного дыма, да голубовато светился плоский экран компьютерного монитора. Полковник Томилин сидел за компьютером, нацепив большие, плотно прилегающие к голове наушники, и, высунув от усердия кончик языка, щелкал кнопками мыши, манипулируя с диктофонной записью своего разговора с Асташовым.

Не будучи до конца уверенным в своих познаниях, которые были сугубо теоретическими и до сих пор ни разу не применялись на практике, полковник первым делом создал несколько резервных копий записи и теперь портил их одну за другой – вырезал, копировал, вставлял, менял местами слова и фразы, превращая беседу в монолог – примерно такой же по содержанию, как и первоначальная запись, но совершенно иной по смыслу.

Томилин точно знал, что