Проклятая картина Крамского - Екатерина Лесина

Вера даже не поняла, кто это…

– Женек… в своем ли ты уме?

Женька. Семушкин. Тихий и неприметный Женька Семушкин, который краснел и заикался, стоило к нему обратиться. Он вечно был в каких-то своих мыслях, и потому казался смешным и неловким.

– В своем.

– Тогда иди, пока цел…

– Это ты, Генка, иди, пока цел… и вы тоже… Ты сказал им, кто мой отец? Не сказал… так вот, мой отец – судья… Как вы думаете, сколько он вам вкатит, если со мной что-либо случится? А со мной случится, потому что я отступать не собираюсь… и, Генка, это свинство – срываться на девчонке. Если у тебя есть претензии, то давай решим дело по-мужски…

– Теперь это все кажется… бредом, что ли? Возвышенным таким… Герой-спаситель явился в трудную минуту… – Вера шла по узкой кромке бордюра, пытаясь удержать равновесие, и делу этому отдавалась с полной сосредоточенностью. – И вызвал злодея на поединок… те, которые с Генкой пришли, решили не связываться… У Женьки и вправду отец из судейских… Неплохой мужик…

Она вздохнула.

– Женька Генку тогда побил… Тот до последнего поверить не мог, что тот способен на такое… Женьку ведь все слабаком считали, а он с детства борьбой увлекался, правда, говорил потом, что спорт – это одно, а драка – другое… Но тогда, для Генки, исключение сделал… в общем, вывалял его знатно. И сказал, что если Генка снова ко мне сунется, то закопает его… вот так.

Вот так.

Женька, который с детства занимался борьбой, – это что-то новое… Он ведь и вправду был тихим, неконфликтным. Драк избегал отчаянно, как делают люди, которые не способны драться.

Его не трогали.

Почему?

– Потом он проводил меня… сказал, что я ему всегда нравилась, только подойти он не решался. А Генка говорить начал, что меня проучит, вот Женька и решил на всякий случай подстраховать… Дома сам с бабкой объяснялся… Она как услышала, что отец из судейских, то и прониклась. Свой, значит… Он часто у нас бывать стал. В кино звал… в кафе водил. А как исполнилось восемнадцать, то и предложение сделал. У меня и мысли не возникло отказаться. Он же такой…

Вера вздохнула.

– Рыцарь… защитник… романтический образ… и бабка к тому же говорила, что лучше я не найду. Только учебу просила не бросать… Она умерла спустя месяц после нашей свадьбы. Мы с Женькой переехали к нам. У его родителей была четырехкомнатная квартира, нас никто не гнал… и меня там приняли как родную. У него очень хорошие родители… Только Женька говорил, что мы должны своей жизнью жить… я верила. Я каждому его слову верила… переехали. Поступили… Правда, я на первом курсе бросила учебу. Женька ревновал. Он каждый день расспрашивал меня об однокурсниках… потом о преподавателях. Приходить стал в институт… караулить… и не дай бог видел, что я кому-то улыбаюсь. Однажды я задержалась… реферат писала, в библиотеке… а Женька не поверил. Тогда он впервые меня ударил… потом извинялся… говорил, что случайно вышло. Розы принес. Умолял оставить учебу… Зачем учиться, если меня и так на работу брали. Его отец помог. Канцелярия. Одни женщины кругом… Хорошее место, и платят достойно. Да и то, с деньгами у нас никогда проблем не было. Женькины родители помогали. И я решила, что и действительно, зачем мне институт? Семья дороже… а женщины всегда ради семьи чем-то жертвовали. И я не исключение…

Она дошла до края дороги и остановилась.

– Мне казалось, что как только я брошу институт, то все проблемы решатся.

– А они не решились?

– Нет, конечно.

Странно было ожидать иного. Проблема ведь не в институте.

– Некоторое время все было хорошо. Почти идеальная семья… Я работала, Женька учился. Дети… он не хотел. Теперь как понимаю, не собирался делить меня ни с кем… но затишье закончилось. Выяснилось, что у коллег есть взрослые дети, да и в канцелярию заглядывают всякие люди, которым там, по Женькиному мнению, делать совершенно нечего. Я с ними флиртовала… так он сказал… потом мы как-то подрались… и снова… и я попала в больницу. Было очень стыдно признаваться, что муж побил, такое ведь только в социально неблагополучных семьях случается. А я социально благополучная… Наврала, будто упала с лестницы. Он бегал, носил цветы, домашнюю еду в лоточках… Все восхищались тем, какой у меня заботливый муж. Но работу пришлось оставить…

Вера не то всхлипнула, не то засмеялась. Если так, то смех ее был горьким.

– Он требовал отчитываться. Вести дневник времени… где была, что делала. Записывать подробно, с кем разговаривала… поминутно… и иногда приходил проверять. Я уже понимала, что это ненормально, но надеялась, что он убедится в моей верности и успокоится. И мы наконец заживем счастливо… Дура, правда? Он хотел с каждым разом все большего… Он ведь карьеру делал, ради меня. А я была всего-навсего домохозяйкой без образования. Моя задача – обеспечивать ему комфорт… Он возвращался и проверял мой дневник. Потом шел по дому, смотрел, как выполнила я его поручения… Каждый день утром оставлял список. Находил недостатки. Рассказывал мне, что и как неправильно делала… Мне следовало слушать и записывать. Он ведь хотел как лучше… Если был в хорошем настроении, то на этом все заканчивалось. Если в плохом…

– Как ты выбралась?

– Не иначе как чудом… Свекр как-то в гости заглянул. Мы ведь к ним не ходили, то есть Женька навещал родителей, а мне там было делать нечего. Свекр был умным человеком… и когда я в очередной раз попала в больницу, а в тот год я как-то особенно часто там оказывалась, то и понял, что… Никто не может быть настолько неуклюжим. Пришел он после очередной ссоры… То есть, я давно уже не отвечала на претензии Женькины, но ему требовалось спустить пар. Я даже синяки не замазывала. Все равно из дому почти не выхожу, кто меня увидит? Свекр увидел. И потребовал ответа. А я… я к тому времени настолько привыкла подчиняться приказам, что и мысли не возникло солгать. Рассказала, как все было… а он велел собирать вещи. Вещей, как оказалось, у меня немного… до смешного дошло. У меня не было даже сапог и куртки зимней, потому что зачем мне? Он забрал меня. Отвез на квартиру к знакомой… Там я жила две недели. Как жила… отходила. Мне было сложно, это как… не знаю, не описать, вся твоя жизнь, а мы больше пяти лет вместе прожили, ломается. Никто утром не говорит, что делать… никто вечером не проверяет. И даже дневник вести нет нужды, но я по привычке вела… Потом появился свекр и продиктовал заявление на развод.

Вера замолчала.

– На суде Женька кричал, что я никому не нужна буду, кроме меня… Что он меня любит, все исправит и я должна дать ему еще один шанс… и если бы тот судья не был знакомым Женькиного отца, он бы шанс предоставил. А до второго слушанья я бы не дожила. Тогда у меня спросили, настаиваю ли я на разводе… и я ответила, что да. Откуда только силы взялись? Я именно там осознала, что он меня почти уничтожил. Как личность. Как человека. Стер, понимаешь?

– Вас развели.

– Развели, конечно… Как-то к делу оказались подшиты выписки из моей медкарты, нашлись свидетели, которые видели, как Женька меня унижал… его отец был не просто зол – в ярости… Мама вот приходила ко мне, умоляла образумиться. Говорила, что Женя немного погорячился, но не надо семью рушить. А надо родить ребенка, и тогда все наладится… Я не захотела… Я счастлива была, что детей у нас нет, потому что не знала, что и с собой-то делать… опять же помогли. Свекр нашел работу… Не у нас, сказал, что мне стоит на время уехать. Он же заставил Женьку уйти из моей квартиры. Уж не знаю, чего это ему стоило, но…