Любовь крестоносца - Александра фон Лоренц

«Значит, я его люблю»? — подумала девушка и ужаснулась, ― ведь в его поведении была только похоть и уязвленная гордость! ― «Ну, ничего, у меня есть брат! Он меня обязательно отыщет и заберет домой. Но Ульрих не может со мной плохо поступить, ведь я его вылечила, он мой должник»!

«Не ты, а дедушка Земибор»! — сообщила Радмиле ее совесть.

Глубоко погруженная в такие грустные мысли, она и не обращала внимания на своего захватчика, который во все глаза рассматривал обнаженное девичье тело.

Одеваться было неудобно из-за того, что повозка ехала по неровной дороге, и все время наклонялась, ― было очень трудно попасть ногой в чулок. Она склонилась к полу, пытаясь расправить его на ступне, и перед взором Ульриха предстал очаровательный круглый задик. Это было невозможно вынести нормальному мужику и он, обхватив ее за узкую талию, посадил обнаженную, в одних только чулках молодую женщину к себе на колени. Расстроенная Радмила не готова была к таким его действиям и, взвизгнув, стала отбиваться, чем еще больше распалила мужчину. Он бросил ее на живот поперек сидения и быстро, без всяких ласк и поцелуев, вошел в извивающееся тело. Сильная рука грубо, больно тискала грудь, толчки его фаллоса не вызывали никаких ощущений, кроме боли, правда, не очень сильной. Разум убеждал ее смириться, принять его, тогда она, по крайней мере, не почувствует еще большей боли. Слезы сами по себе потекли из глаз, она терпела и ждала, когда же все закончится. А он откровенно наслаждался, его рывки стали резкими и частыми. Наконец он притянул ее к себе поближе, глубоко вошел в нее, причиняя боль, и хрипло зарычал, излившись.

Молодая женщина не могла понять причины превращения ласкового любовника в грубого насильника. Она свернулась в клубочек на меховом сидении и молча плакала, глотая слезы.

Не выносящий женских слез, Ульрих процедил

— Я вижу, тебе нравится меня соблазнять своим красивым телом.

— Я тебя не соблазняла… — тихонько прошептала она.

— Не хотела соблазнять, а соблазнила, выставив мне перед глазами свою очаровательную попку. Хватит реветь, давай помогу одеться! — и ловко, ― оказывается, у него большой опыт, мелькнуло в голове Радмилы ― натянул на нее незнакомую одежду

Потом они молча сидели и смотрели в окошко. Их уютный домик на санях быстро летел по заснеженной дороге. Его друзья не имели возможности согреться и хотели поскорее добраться до ближайшего постоялого двора. Все верховые устали, замерзли и были очень голодны. Но еше не менее двух часов всадникам нужно было оставаться в седле.

— Нет, тут что-то не то! Он почему-то очень зол на меня, хотя это я должна обижаться! — она посмотрела на суровое лицо с крепко сжатыми губами и вспоминала то весеннее утро, когда зашла в сарай и увидела, как он пьет воду из кадки; вспомнила, как была потрясена его упорством и силой воли.

— Нет, мириться придется мне, — грустно подвела она итог своим размышлениям и стала придумывать, с чего бы начать разговор. Упреки только ухудшили бы и без того сложную обстановку. И наступив себе на гордость, она обняла его за крепкую шею и прильнула к широкой груди.

— Я не могу понять, почему ты так сердишься? — девушка прижалась своим хорошеньким ротикам к его губам и стала неумело целовать. Рыцарь обхватил изящное личико большими ладонями и возвратил поцелуй. Правда, это был совершенно другой поцелуй — глубокий и жгучий. Он просунул свой жаркий язык в девичий рот, поцелуй был такой силы, что молодая женщина ощутила его страстное, болезненное влечение к ней.

— Я не сержусь, я ужасно злюсь на тебя! — он впился болезненным поцелуем в ее нежную шею.

— За что, мой милый? — она терпела эти жестокие поцелуи. — Чем же я тебя так обидела?

— И ты еще спрашиваешь? Пресвятая Дева, вот уж поистине у женщин нет чести! Ты помнишь наш разговор перед моим отъездом? Для меня все обеты, которые я дал, были очень серьезными. И я сдержал их! А ты? Ты ничем не лучше моей первой невесты Хильдегард, она тоже променяла любовь на титул и деньги. Возвращаясь с Монфора, я заехал домой. Ее мужа, моего старшего брата, Генриха фон Эйнштайна не было в замке, так эта дрянь забралась ночью ко мне в постель! Не знаю, как удержался, чтобы не вытрясти из нее душу, удовольствовался пощечиной! Так спешил сюда, в эту холодную Ливонию, думал, впервые за семь лет меня ждут и любят! Приезжаю — Бруно прячет глаза, мол, не знаю, как и сказать, уехала твоя невеста с черноглазым боярином! А мы с братьями уже и разрешение покинуть орден получили, Гарет нас приглашает к себе в графство. И все зря! Не было смысла менять орден, мой дом, где у меня есть и заслуги, и уважение, на тающую, как снег под лучами весеннего солнца женскую любовь! — гневная гримаса скривила его лицо.

— Ты ошибаешься! Все было не так! Это ты отказался от меня ради богатой немецкой невесты! — волнуясь, проговорила Радмила. — Я думала, мое сердце разорвется! И она рассказала все, что произошло с ней после его отъезда.

Убийство

Русь, Псковское княжество, 1242 год

Прошло четыре дня после отъезда рыцарей. Радмила оказалась как будто в пустоте. Ведь жила же одна целый год, а сейчас затосковала. И желание вновь ощутить его страстные поцелуи не давало покоя.

— Но ведь осталось всего несколько дней — и он приедет за мной! — она так была уверена в этом, что нисколько не удивилась, когда гостившая у нее Ульяна закричала, выглянув в распахнутое окошко:

— Радмила, сюда кто-то едет!

Сердце сильно застучало, дыхание остановилось, даже воздуха не хватало. Она выбежала на улицу встречать любимого. Но во двор въехало пять-шесть вооруженных, совершенно неизвестных ей мужчин. Хотя они были одеты в русскую военную одежду, воины переговаривались на незнакомом языке. Это был не немецкий, на котором бегло разговаривать научил ее Ульрих.

— Александра! — к ней бросился молодой, красивый парень крепкого телосложения.

— Я не Александра, а Радмила! — огорченная, что это не Ульрих, молодая женщина не смогла сдержать раздражения.

— Да, конечно! Александра — это имя, которое тебе дали при крещении! Ты так похожа на матушку, такая же красавица! Какое счастье, что я тебя нашел! А ты меня не узнаешь? Я Добровит, ты меня звала Добрушкой. Я обещал бабушке Баяне за тобой приехать… наконец я тебя отыскал! Жаль, что добрая ведунья умерла, — парень крепко обнял Радмилу. ― Как же далеко вы забрались!

— Не знаю я тебя, парень! Ты меня с кем-то путаешь. Я дочь Баяны-ведуньи и Микулы — охотника.

— Старая Баяна дала тебе зелья, чтобы ты память потеряла. Ведь ты была совсем малышкой! Никто не должен был знать, что у нее живет дочка боярина Шумилина. Но ведунья предупредила, что наложила заклинание на матушкино ожерелье. Оно в старом сундуке — как его оденешь, сразу прошлое вспомнишь. Пойдем, отыщем сундук Баяны! — молодой мужчина схватил Радмилу за руку и повел в избу.

— А чего его искать, вот он стоит. Но я не знаю, где ключ.