Демон Господа - Уэйн Барлоу

— Обкатай его как следует, генерал, — посоветовал Карсафаг. — От него можно всяких сюрпризов ждать. Но ты, вижу, в седле не впервые, справишься.

— Передай пока командование брату, Ганнибал, — приказал Саргатан. — Надо много обсудить, первую часть пути пройдешь со мной.

Над головой его взлетел командный гриф, раскололся на десяток частей и рванулся к командирам. Саргатан развернул своего мощного душезверя и обнажил меч Лукифтиас. Тут же задудели, застонали, захрипели рожки, ударили барабаны, и войска двинулось навстречу приближающимся легионам Молоха.

Ганнибал подумал, что, возможно, он не вернется в этот город, который поклялся защищать. Но воодушевление от этого не убавилось. Он был воином и, похоже, им остался. А солдаты по сути своей — прагматики, потому вывод мог быть один: риск в Аду мало чем отличался от того, что приходилось испытывать в жизни. Ганнибал только надеялся теперь, как и много раз до этого, что Забвение, коль суждено, застанет его с мечом в руке. Простая надежда старого солдата.

* * *

Лилит проснулась от воплей сигнальных рожков, оглушающего хлопанья многочисленных крыльев и знамен, командных выкриков. Из окна она успела высунуться как раз вовремя, чтобы увидеть, как Саргатан вместе с лордами и генералами шагает внизу, возглавляя большой отряд пешей гвардии. Они двинулись по улице Господства, затем, как ей показалось, повернули к Пятым воротам. Она посмотрела вверх и увидела, как собирающиеся отряды крылатых демонов начали удаляться в том же направлении, повинуясь команде своего господина, как мигрирующие абиссали следуют велению инстинкта. Какое-то время сна наблюдала за ними, пока что-то не заставило ее перевести взгляд на тьму за городскими стенами. Вглядевшись, она различила там множество крохотных фигурок. И поняла, что это, должно быть, армия Ганнибала, Глаза ее заблестели: Лилит увидела воплощение своей мечты, результат того, что она вызвала своими статуэтками, за что была растерзана Ардат Лили. Несмотря на горькие воспоминания, теперь Лилит знала: она и Саргатан дали душам то, на что никто не мог надеяться, что она ценила превыше всего, — подобие свободной воли. Это было началом освобождения бывших смертных, и неважно, проиграют они или выиграют в грядущей войне, ведь сейчас души имели гораздо больше, чем до того, как Лилит начала свою деятельность.

ПУСТОШИ

Два дня похода Ганнибал внимательно наблюдал, как его души маршируют по мрачным холмистым равнинам Ада. Йен Вань с боевыми бегемотами остался в тылу. Саргатан считал их слишком ценными, чтобы бросать вперед. На исходе второго дня летучие разведчики нашли подходящее место для лагеря — в долине между двумя гребнями, горящими вечным пламенем, известной под именем Пламенный Срез. Саргатан со штабом прибыл на выбранное место и остался им доволен.

За свою жизнь Ганнибал много раз ожидал битвы, но лишь один раз ждал войны. Та война длилась шестнадцать долгих лет. Здесь, в Аду, все оказалось таким же: назревающая война походила на роженицу, готовую принести любой плод. Принести и славу, и ужас. Он знал, что конфликты тут пылали веками, с самого Низвержения, разрывая ненадежные границы каждого только-только образованного княжества. Но, несмотря на это, ни один демон не смел посягать на иерархию Ада: война, подлинная война, которая съедает целые государства, здесь не разрешалась. Но скоро, думал Ганнибал, все это изменится.

Брат был занят заточкой клинка.

— Маго, — обратился к нему Ганнибал, — собери командиров. Надо кое-что им сообщить.

Брат двинулся с места не сразу: он полагал, что Ганнибал скажет еще что-то, например объяснит причину сбора. Но Ганнибал молча ждал выполнения приказа. Он с трудом подавлял нетерпение. План Саргатана требовал жертв, и Барку очень не хотелось рассказывать о нем своим солдатам, но ослушаться приказа архидемона он не мог.

Души появлялись одна за другой, становились перед своим генералом, ожидая разъяснения роли своих подразделений в предстоящей битве. Они были взволнованы. Ганнибал оглядел их и прокашлялся.

— Я буду краток, — начал он. — То, что я собираюсь просить вас сделать от имени лорда Саргатана, может потрясти вас и уж точно подвергнет серьезному испытанию вашу храбрость. Наша роль… роль душ… важна для исхода сражения, но наши солдаты могут увидеть в ней предательство со стороны демонов-союзников. Я прошу вас внимательно выслушать меня, проникнуться планом как следует и довести все до офицеров и солдат так, чтобы все поняли серьезность положения. Я прошу вас доверять мне так же, как я доверяю Саргатану. А я верю в него и в его замысел.

Ганнибал посмотрел на своих командиров и припомнил других, столь же своенравных и сомневающихся, представил давние трудные времена. И понял: он сможет быть убедительным, сможет правильно изложить план архидемона. У него всегда был талант убеждать тех, кто потом должен будет за него умереть.

ДИС

Две сотни рыцарей стояли вокруг него, дымясь кровью грешников. За ними на прочных высоких козлах дергались подвешенные вверх ногами освежеванные души — невольные участники предшествующего битве торжественного ритуала, который вел свое происхождение еще с давних времен зарождения Диса. Новые кожаные плащи свисали с плеч воинов, еще пульсируя и содрогаясь, только что содранные со смертных. Рядом кучей лежали сферы, ожидая распада. Стекая блестящими ручейками по алым нагрудным панцирям, одеждам и оружию, темно-красная кровь медленно собиралась у их ног, и рыцари разбрызгивали ее вокруг.

Опираясь на длинную пику с зубцами, Адрамалик наслаждался совершенством звездообразного построения, точными линиями вытащенных из ножен мечей и зубастыми ухмылками своих рыцарей. Они уже давно не занимались настоящим делом и вынужденную передышку посвящали контролируемому насилию и бесконтрольному разврату. Но, даже зная об этом, магистр, оглядывая свои войска, понимал, что их преданность и дисциплина абсолютны, что они не потеряли своей свирепости.

Двое рыцарей, еще только проходящих обучение, приволокли очередную душу, выбранную за немалую жестокость, которой этот человек отличился при жизни. Экземпляр попался крупный, и в Аду, наверное, он работал каменщиком. С большими руками и искаженным морщинистым лицом, проклятый был наискось перевязан глубоко врезавшимися в тело ритуальными золотыми шнурами, и с каждого их перекрестья свисал амулет в форме мухи, каким рыцарей награждали за каждую одержанную в бою победу. Ученики волокли душу, и золотые мухи отзывались странным легким звуком, который так не сочетался со сдавленными горловыми стонами из заткнутого рта жертвы.

Адрамалик склонил пику до уровня груди притащенной души, и рыцари сразу зашептали свои клятвы преданности — сначала Люциферу Потерянному, затем Вельзевулу. Потом каждый из них выступал вперед и одним ударом пронзал душу в разных местах между золотыми шнурами. С каждым ударом шепот становился все громче, а когда он почти превратился в крик, ученики схватили душу под руки, подняли ее над головами и с горловыми криками бросили на поднятую пику. Пронзенный снизу вверх, проклятый осел, и все глаза вокруг увидели, как оставшаяся в нем кровь стекает по древку к рукам Адрамалика.