Механическая птица - Себастьян де Кастелл

Фериус перехватила меня.

— Малыш, ты иногда бываешь очень милым, ты в курсе?

— Ты должна была что-то бросить в него! — ответил я, немного смущенный.

Странное дело, но молния в меня так и не ударила.

Обернувшись, я увидел, что белые щупальца заклятия Дальвена остановились всего в нескольких дюймах от нас. Электрические искры мерцали на каком-то странном невидимом барьере.

— Ну хватит этого вот, — сказала Шелла. Правую руку она держала перед собой, медленно ведя ее вперед, будто выталкивала что-то. Мышцы Дальвена напряглись, вспыхнули медные татуировки огня на его предплечье. Похоже, он был не очень-то рад, что ему сопротивляется девчонка.

— Я не буду слушаться твоих приказов только потому, что твой отец — Верховный маг клана.

— И в мыслях не было, — отозвалась Шелла. Едва заметным движением пальцев она заставила барьер толкнуть молнию назад — туда, откуда она и прилетела. — Есть гораздо более простая причина, почему ты должен мне повиноваться.

Лицо Далвена было мокрым от пота, он сдвинул брови, из последних сил удерживая собственное заклинание, которое теперь грозило убить его самого.

— А я говорил им! Не надо было назначать послом мелкую пигалицу! — прорычал Хет-эмад.

Он положил ладони друг на друга, словно собираясь пожать руку самому себе, и перекрутил их. Замерцала татуировка магии железа. Простое заклинание, которое мы использовали, когда были посвященными. Оно создавало связующее притяжение. Но зачем? Все, чего можно этим добиться — создать связь между двумя заклятиями… О, черт!

— Фериус! — заорал я.

Не было времени объяснить, что собирается сделать Хет-эмад. А он хотел связать щит Шеллы с молнией Дальвена и в процессе убить этой молнией Фериус. Даже если бы я добавил сюда собственное порошковое заклятия, я бы лишь создал взрыв, который прикончит нас всех.

— Ясно, — сказала Фериус.

Хотя она, похоже, гордится тем, что ничего не смыслит в магии, у нее есть какая-то сверхъестественная интуиция и умение угадывать намерения людей. Хет-эмад произнес только половину заклинания, когда вторая стальная карта влетела ему прямо в рот. Маг выплюнул ее вместе со сгустком крови.

— Шортова дула! — выругался он. Ну, думаю, он сказал что-то в этом роде. Трудно изъясняться разборчиво, если ваш язык сильно кровоточит.

— Что я говорила об общении цивилизованных людей? — спросила Фериус.

Хет-эмад яростно жестикулировал, некоторые из его татуировок искрились, но без заметного эффекта.

— Эй, малыш, — сказала Фериус. — Для заклятий ведь важно правильное произношение, да?..

Воздух между Шеллой и Дальвеном искрился, когда она толкала молнию в его сторону.

— Ну давай, милорд, — лениво сказала моя сестра. — Я ведь даже не настоящий боевой маг. Просто наглая пигалица. Вроде бы вы оба только что дали мне это понять, так?

Я не знаю, зачем Шелле нужно постоянно дерзить старшим, но она делает это с того дня, как произнесла свою первую связную фразу. И не похоже, чтобы с годами ситуация улучшалась.

— Конечно, один из вас — двух искусных и могущественных магов — мог бы преподать мне небольшой урок, а?

Глаза Дальвена расширились настолько, что я видел отражавшуюся в них молнию.

— Хватит! — сказал он, развеивая свое заклинание. — Я сдаюсь.

Шелла выглядела разочарованной.

— О… Ладно. — Она обернулась ко мне. — Теперь, братец, давай поговорим о твоем дне рождения. — Она потеребила нижнюю губу и нахмурилась. — Гитабрия — такая маленькая страна. Боюсь, мы не сможем отпраздновать с должным размахом. Но все же…

Она окинула взглядом двух магов позади нее.

— Сделаем что можем, с доступными нам ресурсами.

И как прикажете реагировать на это безумие? Шелла всегда на меня так влияла. Она была как водоворот, который утягивает вас дальше и дальше, пока не затащит в свою воронку.

На минуту показалось, что нам удалось решить дело без кровопролития (ну, если не считать язык Хет-эмада), но потом Фериус сказала:

— Малыш, ты слишком пристально смотришь на деревья. Не прогляди за ними лес.

Я думал, она имеет в виду Дальвена или Хет-эмада, но ни тот ни другой даже не шевелились. Затем я оглянулся на Шеллу и заметил кое-что странное. Все это время она держала левую руку прижатой к телу, а рукав ее платья закрывал ее запястье.

«Предки! Пожалуйста, только не это!»

— Шелла, — сказал я таким холодным голосом, что сам себе удивился, — подними руку.

Она проследила за моим взглядом.

— Не будь таким, Келлен. Мы поговорим завтра, когда ты…

— Подними руку, сестра. Сейчас же.

Она подняла обе руки. На самом деле вскинула их, точно сдаваясь. Рукав платья сполз, обнажая запястье.

— Брат, есть вещи, которых ты не знаешь. И которые тебе нужно понять до того, как…

Иногда мне кажется, что я — это два разных человека.

Один из них — мальчик-плакса, джен-теп, отчаявшийся получить то, чего он так страстно желал в детстве, — быть в безопасности, владеть магией своего народа, жить со своей семьей… А другой Келлен? Он преступник. Изгнанник. За свои семнадцать лет он перенес столько, что иным хватило бы на целую жизнь. И он до смерти устал от джен-теп, использующих магию, чтобы совершать низости.

Именно этот второй Келлен — изгнанник — увидел ониксовый браслет на руке своей сестры и потянулся за порошками, намереваясь уничтожить ее.

Проблема угрозы заключается в следующем: далеко не всякий дождется, когда вы приведете ее в исполнение. На самом деле некоторые люди даже не позволят вам толком начать.

Я еще не успел достать порошки, а в комнате уже царил ад кромешный. Дальвен и Хет-эмад уже взмахивали руками, творя магические жесты, и комната озарялась сиянием их татуировок. Судя по жестам, заклинания ожидались неприятными… но вместо словесных формул раздались крики боли, когда стальные карты Фериус распороли кожу и плоть на ладонях магов.

Дальвен оправился намного быстрее, чем я ожидал. Его заклятие призвало тучу металлических шипов, которые должны были пригвоздить Фериус к месту. Только вот на том месте ее уже не было. Гениальная способность аргоси предугадывать действия противника снова ее не подвела. Она перекувыркнулась через плечо и метнула карты. А потом выросла прямо за спиной мага. Край острой стальной пластины упирался ему в кадык.

— Ты только что пытался убить меня, приятель. В большинстве мест на континенте это дает мне право удостовериться, что ты больше никогда не сотворишь ни одного заклятия. И я предпочту, чтобы ты сделал выбор по собственной воле. Поэтому можешь решать.