Каждые сто лет. Роман с дневником - Анна Матвеева

Но Ксеничке было не до сна. Хорошее, грустное и неведомое переплелись в её сознании. Она думала об отце и маме. Родители проедут от неё совсем близко, она будет ждать, когда пройдёт их поезд. Ксеничке не приходило в голову, что колея за домом ведёт не обязательно в Базель и что поездов вечером может быть много… Когда она перебирала свои вещи, то нашла две толстенные плитки шоколада, которые мама не могла купить из-за принудительной маслёнки. Значит, мама ещё раз ходила к лавочнику и он согласился продать отдельно. От радости, что мама её любит, и от благодарности она была готова плакать…

В комнате было темно, почти как в Сернья. Вдруг загрохотал поезд. Сейчас папа и мама едут мимо, решила Ксеничка, и глаза её налились слезами. В это время дверь отворилась, вошли мадам Лакомб и Нелл. Ксеничка притворилась спящей. Они говорили шёпотом.

– У девочки почти ничего нет, – встревоженно сказала мадам. – Немножко белья, две пары новых чулок, какие-то кофточки и ни одного приличного платья.

– Мадам оставила немного денег, кроме платы за пансион.

– Да, но это на крайний случай и на уроки музыки. Просила экономить. Elle a des difficultés[9]. Столько больных в доме!

– Девочку надо одеть, – решительно сказала Нелл. – Пошить платье у хорошей портнихи, чтобы хватило надолго. Уроки музыки подождут.

Лозанна, август 2017 г.

Наташа была в ярости, но Ксана ничего другого от неё и не ждала, поэтому не спорила.

– Не надейся, что я тебе оплачу все эти дни! В контракте чётко прописано, что ты должна…

Ксана кивала, соглашаясь: конечно, никакой оплаты, она всё понимает. И вот телефон Дуси, она с ней вечером списалась, та готова выехать в Женеву ближайшим поездом.

– Эта Дуся такая же ненадёжная? – поинтересовалась Наташа более мирным тоном.

Ксана стала горячо расписывать достоинства коллеги, преувеличила если только самую малость. Они с Дусей вместе работали на ярмарке медицинских товаров, подменяли друг друга, а когда Ксане пришлось отлучиться, Дуся безропотно отработала за неё презентацию новейшего стоматологического кресла. Чуть полноватая, жизнерадостная, с красивой улыбкой, Дуся была из тех, кого приятно вспоминать даже после самой короткой встречи.

– Лично я тебя больше не найму, – Наташа вновь закипятилась, – даже не рассчитывай.

– Я не рассчитываю. Сама прекрасно понимаю, как это выглядит. Но мне очень нужны деньги, причина только в них.

– Причина всегда в них. По-хорошему, надо бы с тобой судиться или внести в чёрный список!

– Но ты не будешь.

– Нет, не буду.

– Ты хороший человек.

Наташа что-то буркнула, вернула ключи и начала быстро писать в телефоне: текст она набирала, как подросток, большими пальцами.

– А насчёт этой Орхидеи из Питера я бы на твоём месте хорошо подумала. Она тебя для забавы нанимает, а когда ты ей надоешь, выбросит на улицу вместе с чемоданчиком. Помнишь фильм с Пьером Ришаром?

Ксана помнила. Она смотрела «Игрушку» в кино вместе с папой, потом ещё раз ходила на него же с Варей и, спустя какое-то время, с Княжной. Фильмы тогда шли в кинотеатрах по многу месяцев, и никто не видел ничего зазорного в том, чтобы смотреть одно и то же.

Сразу после Наташиных слов позвонила Дуся – она купила билет, будет в Лозанне не позднее завтрашнего вечера.

– Хорошо, что завтра воскресенье. Я как раз хотела дать тебе выходной, – заявила Наташа. Она немного успокоилась, но время от времени поглядывала на Ксану с досадой, как на спущенное колесо. Высадила её около дома ровно в шесть, дождалась, пока та вынесет чемодан, забрала ключи и газанула не попрощавшись.

Могло быть и хуже, подумала Ксана, я действительно кругом виновата. Надо будет встретиться потом с Дусей, угостить её кофе, поблагодарить… Дуся, впрочем, сама её без конца благодарила по телефону: «Представляешь, три месяца сижу без работы, уже начала думать, может, в Россию податься, – и тут ты звонишь, как чувствуешь!»

До приезда Влады оставался целый час, и Ксана пошла вместе с чемоданом в магазин ОТТО’S, где продаются дешёвые товары с уценкой. Купила Андрюше чёрную флисовую кофту на молнии, размер XXL – он сильно поправился в последнее время от всех этих препаратов. В продуктовом отделе взяла пакет чипсов и банку Dr. Pepper. Ужин.

Напротив ОТТО’S зеленел сквер, откуда, как подозревала Ксана, должны быть видны озеро и горы. За всю эту неделю она так ни разу и не перешла через улицу – то было некогда, то уже поздно, то темно. Только сейчас, с чемоданом в одной руке и пачкой чипсов в другой, нажала кнопку светофора. Минуты три ждала, пока загорится зелёный сигнал. Чемодан грохотал колёсиками по асфальту, Лозанна, уже готовая к вечернему отдыху, поморщилась, как человек, которому мешают спать посторонние звуки.

Верхняя терраса сквера напоминала аллею. Деревья стоят друг от друга на почтительном расстоянии, скамейки поставлены так, чтобы можно было с полным комфортом любоваться линией гор, напоминавших сегодня какой-то сложно построенный график. Скамейки, конечно, заняты. Ксана докатила чемодан до фонтана, поставленного в центре террасы; посреди воды пыталась подняться с колен скульптурная лошадь.

– Здравствуй, лошадка, – сказала Ксана. Все последние годы она чувствовала себя именно такой лошадью, упавшей на землю и запутавшейся в собственных ногах, но не теряющей надежды подняться. Голову, во всяком случае, держала гордо.

Влада приехала минута в минуту, была весёлой и нервно оживлённой. Ксану кольнула мысль: а вдруг она действительно наскучит Владе и уже через неделю получит расчёт? Надо быть очень внимательной, предупредительной, интересной, как-то развлекать её. Боже мой, Ксана никогда ничем таким не занималась, если не считать Андрюши, но это совсем другое дело.

– Даника уже навела порядок, дом отличный, тебе понравится, – щебетала Влада, разворачиваясь, чтобы спуститься к озеру. Видно было, как ей нравится водить машину, красивую и дорогую (в марках Ксана не разбиралась).

Даникой звали филиппинскую служанку, клички собак – Маэстро, Лори, Евангелина. Надо запомнить. Миновали поворот к клинике и спустились вниз. Деревня называлась Этуа. На слух звучит как «А ты?» (Et toi?) в переводе с французского.

– А ты что сказала этой Владе? – спросила мама вчера вечером по телефону. – Неужели согласилась?

И, услышав ответ, расстроилась:

– То есть тебя ещё неделю не будет…

– Зато я Владимиру Степановичу деньги прямо сейчас перевела. Можно будет два месяца жить спокойно.

– Жить спокойно – это не про нас… – вздохнула мама. Ксана ждала несколько больших восторгов, но так устала, что даже обидеться не смогла: на это тоже нужны силы. И потом, мама устаёт ещё сильнее…