Мишка и Трубочист - Агата Озолс

Незнакомка стояла в дверях, и не торопилась отвечать. Ее взгляд переходил с предмета на предмет, отмечая каждую мелочь: рисунок натурального дерева на шкафах, лично подобранный им, большой медный таз на длинной ручке, висящий на стене - Михаэль помнил его с детства, бабушка варила в нем варенье, белые чашки тонкого фарфора, расположившиеся на полке у плиты.

- Виски, - решил за нее Михаэль.

- Да, - согласилась женщина. - Спасибо.

Она явно не так представляла себе жилище бедного трубочиста. Интересно, ей понравился его дом?

- У вас разрыв шаблона? - он протянул ей стакан.

- Вы думаете? - незнакомка пригубила виски.

- Богатая московская стерва решила осчастливить бедного эстонского работягу, - бросил он пробный шар.

Ему было безумно интересно, что заставило эту красивую и интеллигентную на вид женщину пойти с первым встречным. Его слова и тон, каким они были произнесены, покоробили гостью, она поставила недопитый стакан и отступила в сторону коридора. Михаэль чувствовал, что перегибает палку. Умом понимал,  нужно остановиться, но его, что называется, понесло.

- Я оказался недостаточно беден, чтобы удостоиться вашего высочайшего внимания?

- С чего такой вывод? - вопросом на вопрос ответила женщина.

- Какой именно? - уточнил Михаэль, делая глоток виски. - Что вы стерва? Или что богатая?

Она смотрела прямо в его глаза, словно стараясь разглядеть там что-то очень важное. Кивнула.

- Ваше пальто стоит около двух тысяч евро, - зачем-то сказал Михаэль.

Его рука нырнула под распахнутое пальто, погладила тонкую ключицу, спрятавшуюся под нежным кашемиром.

- Итальянский кашемир? Или шотландский? Вечно я их путаю.

Вместо того, чтобы скинуть его руку, она завороженно ответила:

- Итальянский.

- Еще пятьсот евро.

- Триста, - уточнила его гостья.

- Брали на распродаже? - с издевкой поинтересовался Михаэль.

И тут же понял - его вопрос оказался последней каплей. Незнакомка ощутимо хлопнула его по руке и заявила:

- Мне пора.

То, что она решилась уйти, а еще больше то, что показала ему границы дозволенного, почему-то обрадовали Михаэля.

- Торопишься?

- Да.

Она запахнула пальто и шагнула в сторону выхода.

- Тогда зачем пришла? - спросил ей в спину. - Нервы захотелось пощекотать?

Она замерла, натянутая, как струна. Будто решала какой-то важный для себя вопрос А ему до судорог хотелось, чтобы женщина осталась.

- Тогда не смею тебя задерживать, - подстегнул ее к действию.

Спина дрогнула и стала еще более прямой. Он подумал, что перегнул палку, и теперь она, наверняка, уйдет.

- Я передумала, - ответила гостья, вернулась на кухню, взяла свой стакан и залпом выпила все содержимое.

- Неужели? - весело спросил Михаэль, стараясь не выдать истинных чувств. - Решила все-таки остаться?

- Решила, - сказала она с вызовом.

Он подошел к ней так близко, что ощутил, как бешено бьется ее сердце. Смотрел ей в глаза, пытаясь разгадать, почему она пошла с ним. Что с ней случилось? Почему эта женщина, вместо того, чтобы послать его к черту или просто вежливо отговориться поздним временем, стоит на его кухне и хрустит кусочком льда. Такая независимая, гордая и несчастная. Именно несчастная,  он не мог ошибиться. Внезапная догадка заставила его задать вопрос:

- Ты мстишь ему? Или что-то хочешь доказать себе?

По тому, как лихорадочно забилась жилка на ее шее, по чуть сузившимся зрачкам, по участившемуся дыханию он сделал вывод, что не ошибся с предположением.

- Кто он? Муж? Жених? Любовник?

Она приподнялась на носочки и шепнула ему в губы:

- Уже никто.

И пока Михаэль пытался сообразить, как ему ответить, незнакомка обняла его за шею по прижалась губами к его рту.

Он колебался всего лишь несколько секунд, а потом ответил на ее поцелуй.

Эта ночь стала для него самым большим позором за всю его жизнь.

Никогда еще Михаэль не чувствовал себя так омерзительно. Он хотел эту женщину. Хотел быть с ней. Хотел, чтобы ей с ним было хорошо. Но, как ни старался, она осталась равнодушной. Нет, ее тело отвечало на его прикосновения и поцелуи, телу нравилось то, что делал с ним Михаэль. И все же он был довольно опытным мужчиной и понимал, что удовольствие тела, это еще не все. Чистая механика. А того волшебства, которое рождается между мужчиной и женщиной, когда секс это не только физиология, но и чувства, мысли, души, если угодно, не случилось.

Незнакомка в его руках была словно раненная птица. Михаэль делал все, чтобы оживить, вылечить эту птицу, но все усилия были тщетны. Он вовремя это понял и постарался поскорее закончить, едва убедившись, что женщина испытала оргазм.

Она порывалась встать и уйти, чего он никак не мог допустить. Это было бы уже совсем за гранью.

- Поздно уже, - остановил ее Михаэль. - Ложись и спи.

Она послушно, словно маленькая девочка, вернулась в кровать. Это выглядело так трогательно, что он поневоле улыбнулся и накрыл ее  шерстяным пледом. Плед ужасно кололся, Михаэль знал об этом,  но ничего теплее у него в доме не было, а ему почему-то хотелось согреть свою гостью. Он открыл окно, впуская свежий морозный воздух, убедился, что женщина, уютно устроившись на кровати, закрыла глаза, и пошел на кухню. Свой позор нужно было как-то пережить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Михаэль устроился за столом, размышляя, чем же его так зацепила эта женщина.

Красивая, конечно. Но были в его жизни и покрасивее, и, хоть это и грубо звучит, помоложе. Да и в постели поактивнее. Но хотелось именно ее. И не так, чтобы один раз, а потом: до свидания, бэби. Хотелось надолго. И чтобы она улыбалась. И горела в его руках ярко - ярко, куда там звездам на ночном небе Таллинна.

Михаэль глянул на часы. Вот уже и тридцать первое декабря, канун Нового года. Как-то незаметно прошел еще один год его жизни. Удачный, тут грех было гневить бога. Дела шли отлично, его счета пополнялись. И работа по-прежнему приносила ему радость. И дом у него был - полная чаша. Бабушка жива и здорова. В общем, все хорошо. Так откуда же это странное ощущение, что что-то проходит мимо? Что-то очень важное. И может быть, эта женщина и есть это важное?