Мастер темных Арканов 2 - Сергей Витальевич Карелин

мастерство. Во время танца Волконская пожаловалось, что в их пятерке жутко скучно, да и вообще, она уже придумывает план, как попасть в мою группу.

Это я даже комментировать не стал. Как она себе подобное представляет? По-моему, просто не реально. Но чего девушку расстраивать, надежда, как говорится, наш компас земной.

После танца Варя вновь отчалила к своим, что стояли в противоположном конце зала, а мы с Игорем отдали должное выпивке и закуске. Выставленные на столе «разносолы» я большей частью в прошлой жизни и не пробовал. Особенно порадовала черная икра… Пропустили по паре стаканов весьма достойного и качественного шотландского алкогольного напитка, который, как выяснилось, в этом мире прерогативой Шотландии не был. Вот это да! Российская империя не только самые качественные авто делает, но и весьма популярный и престижный вискарь с коньяком. Как ни странно, к нам присоединилась Фонвизина. Ну и эльфийка.

Иви, у моему удивлению, уже выдула четыре бокала вина и… ни в одном глазу. Правда, я все же выяснил, что эльфийки-целительницы имеют повышенную стойкость к алкоголю. У нас с Волконским такой устойчивости отродясь не было, так что лично я уже начал смотреть на мир расслабленным и добрым взглядом. Последние дни выдались какими-то напряженными, что ли. Это здешние аристократы привыкли к дуэлям. Типа устроить дуэль — раз плюнуть. Я же реагировал на это чуть иначе. Более нервно. Наши мажорки тем временем о чем-то активно шептались, стреляя глазками в мою сторону. Но от нас тоже не отставали, только напитки у них были полегче. Шампанское. Правда, к общему разговору пока ещё не присоединились. Ну и ладно. Их дело.

Я с удовольствием слушал Фонвизину, которая постепенно представляла мне всех тех, кто расположился недалеко от меня. Кстати, видел и Некрасова. Выписали, значит. Руки вроде на месте. Целительницы поработали на славу. Бледноват только, но когда тебе отрубают руки, ты вряд ли будешь бодрым. Впрочем, встречаться со мной взглядом он демонстративно не захотел, сразу отвернувшись. Вот и славненько.

Помимо всего прочего, я узнал много нового и о своих однокурсниках. Жалко, память у меня так себе. Вот фамилии особо и не запоминал. Тем более перечислили мне их какое-то неимоверное количество. Так, кое-что оседало в памяти. Старался запомнить хотя бы командиров пятерок. Ну и самых ярких девушек. Последнее получалось практически на автомате.

Параллельно слушал веселые истории из жизни высшего света Москвы, которыми разбавляла свои описания Фонвизина. И в который раз поражался ее таланту. М-да. Ей бы каким-нибудь пресс-секретарём работать.

Природа позвала неожиданно. Извинившись перед собеседниками, направился в туалетные комнаты. Вообще, конечно, неудобно, что приходится пересекать весь зал. Благо внимания на меня никто не обратил.

Сами уборные выглядели весьма современно. Классическое разделение на женский и мужской… Когда я закончил и уже повернул к выходу (народу, как ни удивительно, в этот момент не было), в дверях появился Потёмкин. Толстяк хмуро на меня уставился. И, судя по всему, пропускать не желал.

— Не понял? — удивился я, разглядывая наглого жиртреста. — Мне бы пройти… — решил все же быть вежливым. Но, увы…

— Слушай ты, провинциальная шавка, — толстяк надвинулся на меня, и, памятуя о разнице в весовых категориях, я предпочел отойти назад. — Я знаю, кто ты, Черногряжский! — тем временем продолжил тот. — Ублюдок Викентий расправился с моим родственником. Пусть это было давно, но ты за него ответишь. Оглядывайся по сторонам почаще. Долго ты не проживешь. И даже если свалишь в свой тухлый Владимир, тебе это не поможет! А с твоей смертью проклятый некромантский род Черногряжских канет в веках!

Честно говоря, от такого наезда я даже слегка опешил. Хрена се! Это чего за претензии такие-то. Нет, подобного терпеть нельзя.

— Слушай, если ты с золотой ложкой во рту родился, это не повод на людей наезжать, — спокойно ответил ему я. — Мне совершенно похрену, что там Викентий делал, я его не знал и знать не хочу. А вот угрожать мне не надо.

— А то что? — прищурился толстяк.

— А то отлуплю! — парировал я.

— Меня? Отлупишь? — тот аж рот раскрыл от удивления.

— А чего нет-то? Или дуэль хочешь? Я готов…

— Дуэль, — презрительно протянул Потемкин. — Я ещё подумаю, достоин ли ты ее… Так что помни мои слова, — боров уже развернулся, но тут я не удержался и бросил ему в спину:

— Трусливый сучонок, ты вот кто. Уже уходишь?

— Чего? — Потёмкин аж побагровел. — Хочешь дуэль? Будет тебе дуэль! С задержкой, как ты любишь, — осклабился он. — Жди секундантов!

И важно удалился.

Это что такое было? Охренеть. Вроде спокойный чувак был… Вот это поворот! Хорошо хоть сам заявился, без прихлебателей. Дуэль… Я вспомнил слова Марии о том, что Потемкин один из самых сильных магов в академии. Да и хрен с ним. Этот козел явно нарывался. А вот насчет его угроз… Здесь стоило поговорить, опять же, с Фонвизиной. Ладно, опасаться пока слишком рано. Ну не воспринимаю я его щебетание всерьёз. А это, наверное, неправильно. Что вообще, твою мать, за мода такая — вызывать на дуэль в туалетах. То же мне аристократы сортирные.

Погруженный в невеселые думы, я вновь прошел через зал прямиком к нашему столу. Увидев меня, мои спутники заулыбались, но вдруг выражение на их лицах замерло. Они уставились куда-то мне за спину.

— Что? — вырвалось у меня.

Мне никто не ответил, и, развернувшись, я замер. Передо мной, радостно улыбаясь, стояла Великая княжна Софья Шуйская. Собственной персоной.

Глава двадцать

«Бал. Часть 2»

— Павел, — улыбнулась она, — вот я вас и нашла!

— Ваше Высочество, — поклонился я, наконец взяв себя в руки. Ну что теперь поделаешь, раз нашла. Я покосился на Холмогорову с Курбатовой. Девушки ошарашенно пялились то на меня, то на княжну, в глазах их горело неподдельное изумление.

— Я думал, вы уже уехали, — сообщил я ей.

— Решила остаться и отыскать своего спасителя, — заявила Шуйская и подошла к столу. Тут же с подносом в руках появился невозмутимый официант, и девушка цапнула бокал с шампанским.

— За встречу? — весело оглядела она присутствующих.

Кстати, появление Софьи заметили не только мы. Надо было видеть округлившиеся глаза наших соседей. Особенно Потёмкина. Тот, кажется, вообще выпал в осадок. А вот рыжая Евгения