Чужбина с ангельским ликом - Лариса Кольцова

— А он-то как это воспринял?

— Спокоен. Отвык давно. Даже о сыне не спросил ничего.

— Ну, и ты забудь о нём.

— Да я и забыла.

Она передохнула, долго глядела в морскую даль, отбрасывая свои великолепные волосы с лица, когда ветер упрямо играл её прядями.

— Помню до сих пор. Не хочу, а вот забил он в меня эту память как гвоздями. Было так тяжело от его человеческого падения. Почему мир Трола настолько изменил его? Там красивая природа, люди земного облика, правда, неустроенные. Но для чего мы, земляне, там? Разве ни для того, чтобы им помогать? И чем им поможет такой циник, которого выплюнул им на головы великий Космос? Ему самому помогать теперь надо, приводить в человеческое чувство. Я слышала, что в системе «САПФИР» существует особое засекреченное подразделение под женским именем «Сусанна». Расшифровка такая — система удаления состояний стойких аномалий и нарушений, возникших в иномирных средах. Так как-то. Там, ты представь, человеку могут начисто удалить память и вшить нечто другое. К чему сохранять физическое тело без прежней души? Как думаешь? И чем это отличается от смерти? Но меня поражает, никому и в голову не приходит отзывать оттуда подобных спасателей, нуждающихся в спасении. Или он прав в том, что говорил о Земле? И я чего-то не понимаю?

— Как его зовут? — спросил Антон, не зная, зачем ему и надо. Её безотрадность накрыла и его. Простой незатейливый рассказ обладал красочной фактурой, напевная речь Лоролеи навевала зрительные миражи, и Антон видел не только загадочную планету Трол, но и грубого космического десантника, бывшего на Земле волшебником «Мерлином» или, правильнее, казавшегося таковым влюблённой в него девушке и превратившегося в персонаж фантастического инфернального мира. Воображение слепило Антону лицо, наделённое своеобразной мужской привлекательностью и опасной силой. Совсем ещё недавно он смотрел сказочные фильмы про монстров и воителей Галактики, разрушающих доверчивые и кроткие миры, которым противостояли благородные десантники Земли, дающие злу отпор. И хотя теперь это вызывало улыбку, но именно эти сказы для современных детей и дали ему стремление к звёздам. Антон испытал нечто вроде восхищённой зависти к неизвестному, что не отменяло его солидарного с Лоролеей возмущения им.

— Его зовут Рудольф Венд. Уже забыл? Вдруг и встретишь где-нибудь, так передай привет. От Лоролеи. Запомнишь? Но это он так меня дразнил. А так я Лора. Кларисса, если полностью. Дурацкое какое-то имя. Мама изобрела.

— А меня назвали в честь французского дедушки по линии отца. Антуан. Мама так и зовёт. Но я русский. Я Антон.

Вторая встреча Арсения со стариком из уличного кафе, оказавшегося в горах

Арсений, стоя у края морены, с удивлением смотрел на приближающуюся фигуру высокорослого, стремительного человека. На нём была тёмная бордовая накидка поверх его достаточно простого обычного одеяния жителя Паралеи — узкие коротковатые, до голеней, штаны, смыкающиеся с высокими ботинками, обширная рубаха. Довольно длинные, абсолютно седые волосы зачёсаны назад. Арсений узнал его сразу. Страха не было, как произошло это в день его встречи с загадочным летуном, оказавшимся впоследствии Хагором — отцом Гелии. У этого же старика, так и не назвавшего себя в тот день в столичном кафе, не было никаких крыльев.

— Я узнал тебя! — крикнул Арсений, разряжая тем самым обстановку, чтобы избежать возможного и ненужного эксцесса. Ведь старик мог его испугаться, мог выстрелить, поскольку многие тролли имели при себе оружие. Хотя это и запрещалось законом Паралеи — только военные имели право на его ношение, оружие имели многие состоятельные люди, а также те, кого принято называть «уголовными элементами». Старик поднял руку вверх, давая понять, что понял всё правильно. Стараясь обогнуть острые и мелкие камни, он ловко и очевидно умело балансировал по склону, приближаясь к землянину. Склон был пологий, да ведь человек-то был не молод. Остановившись на расстоянии метров пяти от Арсения, он, тяжело дыша совсем уж по-старчески, перевёл дух.

— Чего ж ты меня обманул тогда? — спросил Арсений, чтобы не молчать, — никто так и не принёс мне ту сферу. А напиток-то твой оказался наркотическим. Я проверил остатки той травки. Ты, оказывается, наркоман!

— Для тебя трава — яд, а мне в самый раз, — отозвался старик, — вы тоже вот хлещите свой кофе, чай, а и они для обмена веществ не лучше яда. То же привыкание, та же беспочвенная эйфория, бессмысленное сгорание биологического ресурса. Да и сахар, который ты столь обожаешь не лучше. Я помню, как ты объедался сладким, как женщина. Всё в этой жизни в той или иной степени яд. Жизнь сама — яд, она убивает с неизбежностью и неумолимостью любого. Или тебе доводилось встречать людей вечных?

Остолбенев от упоминания названия земных напитков, зная, что в Паралее их нет, Арсений некоторое время раздумывал над словами старика. — Так ты знаешь о присутствии землян на планете?

— Мог бы и догадаться, судя по моей осведомлённости. Мог бы и тогда сообразить, что я знал, кто ты. И что? Теперь меня убьёшь?

— К чему бы мне и убивать? Я же не убийца.

— Вы тут убийцы. Вы убиваете местных людей, которым принадлежат эти горы по праву рождения.

— Мы убиваем?! Так это они развязали с нами войну. Они приходят со своих островов неведомыми нам загадочными ходами, спрятанными внутри гор, в то время как жители континентальных равнин сюда и не суются. К тому же я не военный. Я рядовой исследователь. И сдаётся мне, что не будь нас тут, они, те агрессивные островитяне, давно бы завоевали континент.

— Уверен, что для них это было бы худшим выходом из их тупика?

— Не знаю. Я плохой социолог. Я микробиолог. Хотя нам и преподавали общую теорию управления высокоорганизованными информационными системами, я имею обо всём смутное представление.

— Похоже, что не один и ты. Социум континентальной Паралеи обречён по любому. Он развалится, поскольку его структура насыщена как ржавчиной ложью и неправедностью. Они обречены стать такою же окаменелостью из той самой серии, какие ты тут разыскиваешь. Много истины ты накопал? Тлен и невнятица — вот и всё, что ты насобирал. И ничего ты не поймёшь в этой свалке, как ни старайся. Они создавали её тысячелетиями, а ты хочешь с наскока всё понять. Глупое твоё занятие, землянин. Вы и на своей планете так многого не знаете — ни о её безмерном прошлом пути во Вселенной, ни о себе самих. Безмерный путь — не означает, что меры этой у него нет. Просто вам сия мера