Танцы с медведями - Майкл Суэнвик

Дверь за рядовым закрылась, и Евгений смачно выругался. Лубянка? Сегодня? Что за бессмыслица! Но процесс «поливания» всех начальников от майора Космодромовича до самого князя Московии не доставил Евгению ни капли удовлетворения. Он швырнул пиджак и парадную рубашку на пол, скинул ботинки и выбрался из штанов. Ему хватило нескольких минут, чтобы надеть форму и собрать амуницию. Затем он сбежал по лестнице, рыча на гостиничный персонал, чтобы ему подали карету.

Все в любом чине выше его собственного могли быть законченными уродами — по его опыту сомневаться в этом не приходилось, — но Евгений был офицером и солдатом Московии. Он выполнял свой долг.

Лубянская площадь была темна и пустынна, когда туда галопом вылетел отряд из шести верховых, волоча за собой Третье орудие на грузовой платформе. Расчет спешился, и сержант отдал Евгению честь.

— Расчет для несения службы прибыл, господин лейтенант. Какие будут приказания?

— Будь я проклят, если я знаю, сержант. Но нам надо быть начеку. Установите орудие так, чтобы оно простреливало улицу, — ответил Евгений и, прищурившись, оглядел своих людей, лихо разгружавших пушку. — А где Павел и Мухтар?

— Заболели, вашблагородие. — Лицо орудийного сержанта было абсолютно бесхитростным, и Евгений сразу же просек, что тот врет.

— Они в борделе, вы хотели сказать.

— Мне повезло, что я хоть кого-то нашел, вашблагородие, при такой-то срочности. Это новый наркотик виноват. Каждый хочет его попробовать. В гадюшниках цены взлетели вдвое, в приличных местах запрашивают втрое, а очереди на улице громадные. Не будь я на мели, сам бы торчал в хвосте. — Сержант сплюнул и улыбнулся. — К счастью, я заметил пару девчонок из Шестого орудийного, и, поскольку я был в курсе, что их лейтенанту нездоровится, я их реквизировал. — Он указал на двух мрачных артиллеристок, которые, тем не менее, устанавливали орудие с похвальным профессионализмом. — В общем, у нас полный расчет.

— Молодец, сержант. Похоже, они неплохо справляются.

— Да, вашблагородие. Кстати, лейтенант, под «простреливало улицу» вы имели в виду, что мне нужно навести орудие вдоль Большой Лубянки, Театрального проезда, Никольской улицы или Новой площади?

— Все стороны одинаково дурацкие. Наводи на запад. Всегда сможем развернуть ее, если что.

— Есть.

Орудийный сержант повернулся к расчету и принялся выкрикивать приказы. Пушка была тотчас наведена, запал подожжен и воткнут вертикально в ведро с песком, а порох и снаряд готовы к заряжанию.

Артиллеристы, разумеется, пока не курили. Но когда все было сделано и приведено в порядок, Евгений открыл свою табакерку и пустил по кругу, позволив каждому взять добрую понюшку.

— Не думайте, что я не ценю жертвы, которые вы принесли, чтобы оказаться здесь, — произнес он с кислой миной. — Я сам уже был по пути на вечеринку.

— Да? — осторожно уточнил один из его людей. — И веселую, вашблагородие?

— Думаю, вам я спокойно могу сказать, что вечеринка устраивалась именно того типа, о каком вы подумали. Кроме того, я питал определенные надежды, что компания соберется приятная.

На грубых лицах расчета расцвели понимающие улыбки.

— Кто-то особенный, а? — рискнул спросить какой-то солдат. — И что, продвигается?

— Ну, вы же понимаете… Первый раз — везение, второй — ошибка, а в третий раз напорешься на любовь. Мне повезло, и сегодня я надеялся продвинуть отношения еще на шаг… так сказать, приблизиться к реальности…

Затем, внеся свою лепту в поднятие боевого духа, Евгений выпрямился и развернулся на каблуках, вновь превратившись в офицера. Порой, конечно же, весьма важно делать послабления в дисциплине. Но никогда нельзя переступать границу откровенной фамильярности.

Поэтому он отделился от группки артиллеристов и замолчал. Лубянскую площадь окружали торговые склады и тюрьмы, а это означало, что, какой бы праздничной ни казалась Москва, этот район был практически мертв. Ни единый пешеход не нарушал тишины. Погода выдалась холодная, и ощущение от города было какое-то странное, неправильное, что ли…

Евгений поежился и пожелал, чтобы Аркадий был рядом с ним. Ночь предстояла длинная, и, зная, что сейчас происходит в каждой московской спальне, Евгений не сомневался, что одиночества ему не избежать.

Но спустя четверть часа он с изумлением заметил трех конных всадников: генеральшу Магдалену Звездный-Городок с ее знаменитой рыжей шевелюрой, барона Лукойл-Газпрома и женщину, закутанную в зимнюю одежду с ног до головы. Незнакомка держалась в седле идеально — лучше всех, кого Евгений когда-либо видел в своей жизни.

— Лейтенант Туполев-Уралмаш, — произнесла генеральша, когда они обменялись приветствиями. — На посту и вид бравый, как всегда.

— Я чертовски рад, что хоть кто-то на посту, — проворчал барон. — Девять десятых нашей артиллерии…

— Состояние армии — всецело мое дело, — отчеканила генеральша, осматриваясь по сторонам и явно оценивая обстановку. Внезапно в голосе ее появились озадаченные нотки: — Лейтенант, разве у вас смешанный расчет?

Евгений, прекрасно понимавший, почему орудийные расчеты обычно бывали однополыми, покраснел.

— Двое моих людей заболели, сударыня. Поэтому я импровизировал…

Генеральша серьезно кивнула.

— Хотя обычно я не одобряю подобных фокусов, сейчас у нас тревожное время. Рекомендую вам сохранять такую же гибкость, когда начнутся реальные неприятности. В общем, будьте начеку. — Она развернула свою лошадь, которая прогарцевала к барону. — Давайте-ка проверим, что еще осталось от наших сил.

— Полагаю, бесценные крохи, — буркнул барон.

— Но сударыня! — воскликнул Евгений. — Барон! Что именно мы ищем?!

— Понятия не имею, — ответила генеральша через плечо.

— И я тоже, — сказал барон. — Но одно я вам гарантирую: чем бы оно ни оказалось, увидев его, вы не ошибетесь.

Незнакомка пристально разглядывала Евгения, и он, солдат, обнаружил, что дрожит от атавистического ужаса. Он словно выбрался на поляну в джунглях и неожиданно очутился нос к носу с тигром. Затем женщина дернула поводья и исчезла следом за своими блестящими спутниками.

Аркадий вернулся в «Новый Метрополь» подавленным и расстроенным. Его выгнали, наверное, из дюжины мест, которые он посещал, чтобы поделиться с горожанами «Распутиным». «Хозяева дома заняты», — говорили ему, и по доносившимся изнутри вздохам и смеху, он убеждался, что так оно и есть. Имелись и признаки того, что слуги особняков уже прикарманили остатки хозяйских наркотиков и вскоре им будет не до незваных гостей. Так или иначе, но жизнью наслаждались все, кроме него.

Очутившись в своем номере, Аркадий вздохнул. Три странника счастливо восседали в кроваво-красных кожаных креслах вокруг столика, на котором мерцали три свечи. Они пили горячий чай из запотевших стаканов и вели богословскую беседу.