Мой личный сорт Бонда - Юлия Николаева

Мужчины снова переглянулись, и тут высказался самый неприметный:

– Врет она все.

– Думаешь? – Поинтересовался тот, что допрашивал меня.

– Уверен. Она на Ветра работает, как пить дать. А если так, деточка, то он захочет тебя найти, так что поедешь с нами.

Я нервно сглотнула, этот опять спросил у неприметного:

– А с парнем что?

– Ничего, пусть едет к Ветру и скажет, что девчонка у нас.

– А что у тебя в сумке? – Догадался влезть третий, и я уставилась на Ветра в ужасе. То ли они заметили мою реакцию, то ли в принципе им показалась сумка подозрительной, но они направились к Ветру. Тот скинул сумку к ногам, а когда они приблизились… Я даже проследить глазами не успела, но спустя полминуты все трое валялись у его ног.

– Вот это да, – присвистнула я, – а ты, оказывается, боец…

– Некогда об этом, погнали, – он нацепил сумку, и, схватив меня за руку, потащил в лес.

– А мы куда, собственно? – Поинтересовалась я.

– С другой стороны леса тоже находится деревня, выйдем там и уедем в город.

– А ребята надолго в нокауте?

– Зависит от их крепости. Но не больше получаса.

– А лес большой?

– Не очень.

Некоторое время мы быстро шли в глубь леса.

– Надо было уехать на их машине, – осенило меня. Ветер на это ничего не сказал. – Нет, правда. Бросили бы ее в городе или на въезде.

– Во-первых, это опасно, они могли очнуться и сообщить своим, – заметил Саша, – нас бы перехватили по дороге. А во-вторых… – Он вдруг замялся, но потом, вздохнув, сказал, – я не умею водить машину.

Я так обалдела, что даже остановилась. Он этого не заметил, потому, чуть погодя, я ринулась след за ним.

– Ты серьезно? – Задала вопрос. – Как такое может быть? Супергерой, и не умеет водить?

– У каждого свои недостатки.

– Но… Почему?

Ветер пожал плечами.

– Я испытываю странное беспокойство, садясь за руль. Какие-то предчувствия, или что-то вроде того.

– Правда?

– Нет. Просто до двадцати пяти в этом не было необходимости, а потом все как-то не дойти стало. То одно, то другое.

– Это уму непостижимо. Супергерой на такси, – хмыкнула я.

– Ты вообще на скутере ездишь.

– И что? Права-то у меня есть.

– То есть ты умеешь водить автомобиль?

– Ну… Опыта вождения не было, но я могла бы попробовать.

– Представляю, как бы смеялись ребята, наблюдая за твоими маневрами на дороге.

– Но ведь ты водишь скутер.

– То скутер, с ним и кролик управится.

Это мне почему-то показалось обидным, но тут Саша остановился и, оглядевшись, сказал:

– Думаю, можно перекурить.

– Серьезно? – Я уставилась на Ветра, усевшегося на поваленное деревце, убравшего очки в нагрудный карман и доставшего сигарету.

– Время терпит. – Он прикурил и с наслаждением выпустил дым вверх. Посмотрел на меня. – Ну что, твое представление обо мне изменилось?

Усмехнувшись, я села рядом.

– Оно скачет по сто раз в течение одного дня, – улыбнулась, посмотрев на него. Наши взгляды встретились, мы были так близко, что я касалась его плеча своим. Он вдруг посерьезнел, и некоторое время мы смотрели друг на друга. Я почувствовала странное притяжение и желание поцеловать его, и когда он склонил ко мне лицо… Я отстранилась.

– Извини, – покачала головой.

– Да брось, так все обычно и поступают, – пошутил он, снова затягиваясь.

– Нет, правда, – я коснулась его плеча, – просто… Все это слишком сложно. Ты настолько необычный и так…

– Не вписываюсь в нормальный распорядок жизни, – закончил он с усмешкой. – Я понимаю.

– Дело даже не в этом. То есть не только в этом… – Я замолчала, а Ветер вдруг спросил:

– Ты все еще любишь Черненко?

Растерявшись, я с трудом посмотрела на него. Он пожал плечами.

– Раскопать твою историю нетрудно.

– Ясно.

– Так что?

– Зачем мы вообще об этом говорим?

– Мне кажется, я подходящий для этого человек, – улыбнулся он.

– Неужели? По какой причине?

– Хотя бы потому, что я тоже бывший наркоман.

Кровь ударила мне в лицо, я опустила голову. Некоторое время мы молчали, я даже забыла о том, что мы не просто так оказались в этом лесу, а вроде как спасаемся от преследователей. Не знаю, почему, но я заговорила, заговорила о том, о чем не рассказывала никому, и как только первые слова были сказаны, рассказ полился бурным потоком.

– Мы знакомы с детства. Жили в соседних подъездах. Он на шесть лет старше, само собой мы никогда не общались… В школе он был самым популярным мальчиком, в него были влюблены все девчонки. И я тоже, конечно. Потом он уехал в институт, появлялся только на летних каникулах, и то первые пару лет, а потом постоянно куда-то уезжал и на это время. Мы встретились, когда он учился уже на последнем курсе, я заканчивала десятый класс. Случайно столкнулись во дворе, он даже не понял, что я это я. Потом понял, конечно, очень удивился, сказал, что я выросла и похорошела. – Я усмехнулась на этих словах. – Он уехал, а вернулся уже окончательно летом. Пару раз мы сталкивались во дворе, и он так на меня смотрел, что маленькая влюбленная в него девочка снова проснулась… А потом Вадим пригласил меня на свидание. Это было мое первое свидание в жизни. Я вообще-то была достаточно робкой и застенчивой в то время. Мы стали гулять вместе, ходить в кино, и я очень быстро пропала. Лето прошло, как в тумане. Я пошла в одиннадцатый класс, Вадим стал искать работу. Расставание даже на час нам казалось какой-то невероятной глупостью, которую невозможно было вынести. Я собиралась после школы ехать в Москву, поступать в художественный университет, я всегда мечтала быть художницей… Но расстаться с ним на такой срок казалось невозможным, и в итоге по окончанию школы я решила, не без его влияния, поступить на отделение дизайна в нашем институте. Таким образом мы решили проблему расставания. Вадим на тот момент жил в съемной квартире, ее родители оплачивали, я, конечно, постоянно была у него. Можно сказать, что практически жила там. – Я немного помолчала, вспоминая то время, таким далеким оно казалось теперь, словно и не со мной это все происходило. – Нам было очень хорошо вместе. Мы постоянно где-то бывали, какие-то выставки, кино, встречи, тусовки… Я много рисовала, он подрабатывал… Прошел еще год, на нас все нарадоваться не могли… А потом началось оно. – Помолчав, я задумчиво продолжила. – Сначала Вадим стал курить траву, говорил, что в этом ничего такого нет, что нас все обманывали про наркотики. И я ему верила, он становился таким тонко чувствующим, подмечал разные детали, мыслил глубже, это было очень интересно. И я тоже попробовала. Мне казалось, что я контролирую процесс, что всегда смогу остановиться, не замечая того, что дозы стали увеличиваться, что вместе с этим обычное состояние стало казаться мне чем-то ужасным, я могла жить только в мире марихуаны, иначе было невозможно терпеть реальность вокруг. Мне казалось, что мы со всем справляемся, и я не замечала, что Вадим практически не ходит на работу, что я скатываюсь по учебе, что терзаюсь постоянными депрессиями. Мы постоянно курили, перестали куда-либо ходить, друзья стали пропадать из нашей жизни. Но мы этого не замечали… Потом Вадим принес психоделики. Уверял, что мы обязаны их попробовать, что они не вызывают зависимости… У наркоманов, как известно, наркотики никогда не вызывают зависимости, – грустно пошутила я, Ветер закурил еще одну сигарету, глядя перед собой. – Психоделы сорвали мне крышу окончательно. Я забросила себя, выглядела, как ни пойми что, забила на учебу, мы стали продавать все, что можно было продать, чтобы не работать. Курили траву, периодически употребляли психоделы… Не представляю, как мы умудрились скрыть все это от родителей. Продолжалось это еще три года. С трудом я собирала себя перед экзаменами, сдавала их, училась я плохо, и только талант к рисованию меня как-то выручал. И вот мы как-то опять что-то съели, и меня накрыло, очень сильно и жестко. Кажется, накатили разом все депрессии, которые были в эти годы… И я подумала: черт возьми, если я прямо сейчас выйду из окна, все это кончится. Я была уверена, что не умру, потому что я бессмертная душа, я просто продолжу свое путешествие в другом измерении… Я решилась в один момент, вскочила, выбежала на балкон и, взобравшись на перила, шагнула вниз. Вадим даже не успел среагировать. Мне повезло, мы жили на третьем этаже, а внизу густо разрослась слива. Я упала в нее, это смягчило удар, в итоге я только сильно ударилась и сломала руку. Но даром мне это не прошло. Конечно, об всем узнали, и нам уже стало не отвертеться. Родители были в ужасе, я оказалась в частной наркологической клинике, провалялась там в общей сложности четыре месяца… Меня лечили, – я потерла лицо, воспоминания об этом периоде сложно назвать приятными. – Когда я вышла оттуда, о Вадиме не было и речи. Я вернулась в дом к родителям, восстановилась в институте. Через какое-то время узнала, что Вадима родители отправили куда-то на юг, отдохнуть на некоторое время, как они говорили. Его мать меня возненавидела, считала, что я во всем виновата. Мои родители, соответственно, думали наоборот. Я ничего не могла думать. Я любила его, но видела, что вместе мы только разрушаем друг друга, зациклившись один на другом, мы тянем друг друга вниз. Вадим мечтал сделать карьеру, я хотела быть художницей… В итоге мы стали опустившимися наркоманами, без копейки в кармане, без каких бы то ни было стремлений в жизни… Мы не погибли физически, как это бывает с героинщиками, но мы были уничтожены морально, мы стали не способными к принятию жизни вокруг… Он вернулся в город через три месяца после моего выхода из больницы. Ждал меня вечером за углом. – Тут я замолчала, полностью переносясь в тот вечер. Я так отчетливо все помнила, словно это было вчера.