Северный сфинкс - Александр Харников

– Василий Васильевич, – разводил руками Реза-нов, – поймите меня правильно. Я не могу изображать мизантропа, шарахающегося от всех встречных и угрюмо молчащего в ответ на заданные мне вопросы. С другой стороны, я не могу говорить им неправду, потому что люди сии, по моему мнению, неплохо разбираются в людях и сразу же заметят, что я лгу. А это тоже нехорошо.

– Николай Петрович, – я участливо похлопал Резанова по плечу, – в подобных случаях лучше всего говорить полуправду. То есть окружать правдивые сведения кучей абсолютно невероятных подробностей, которые настолько исказят эту самую правду, что в нее никто не поверит. Впрочем, если вам такое не по силам, ссылайтесь на то, что вы боитесь гнева императора в случае разглашения сведений, составляющих государственную тайну. Ну и не забывайте сообщать мне, кто именно наиболее часто задает вам подобные вопросы…

А вот сегодня, следуя в Михайловский замок, мой помощник подвергся вооруженному нападению. Некие люди напали на коляску, в которой ехал Резанов, ударили его кинжалом и вырвали у него из рук портфель с бумагами. Видимо, ради них все это и затевалось.

Граф Аракчеев сразу же доложил об этом происшествии Павлу. Император пришел в ярость – мало того, что его чиновник получил тяжелое ранение (удар кинжала пришелся Резанову в грудь, пробив легкое), но и бандиты, за которыми стояли некие внешние силы, сумели похитить важные и секретные бумаги.

Я как мог успокоил Павла, сообщив, что в похищенных бумагах не было и намека на наше происхождение, а государственные тайны там содержались в гомеопатических дозах, и в случае попадания их в руки наших противников они не могут нанести существенный ущерб империи. Но мои слова только на некоторое время успокоили Павла.

– Эх, Василий Васильевич, – тяжело вздохнул он, – для меня тревожно то, что среди бела дня в центре моей столицы происходят подобные вещи. Мне жаль беднягу Резанова, который сейчас находится при смерти. Скажите, можно ли его спасти?

После ранения Николая Петровича сразу же доставили в Кордегардию, где у нас был оборудован импровизированный медпункт. Ольга тут же оказала Резанову первую помощь и сообщила мне, что ранение хотя и тяжелое, но не смертельное. Я же, в свою очередь, порадовал ее известием о том, что доктор Антонов и реанимационная машина завтра должны прибыть в Петербург, и тогда можно будет заняться раной моего помощника всерьез.

Поэтому я, как мог, успокоил Павла и попросил его дать указание всем силовикам империи начать розыск злоумышленников. Для этого была начата тщательная проверка на заставах всех лиц, покидающих Санкт-Петербург. Я же, вместе с подполковником Михайловым, допросил всех очевидцев нападения на Резанова.

Из их показаний следовало, что нападавших было трое, все они были одеты в обычное цивильное платье и ничем особым не выделялись среди обывателей. Правда, один из свидетелей, торговец головными уборами с Очаковского рынка34, заявил, что, по его мнению, нападавшие были иностранцами.

– Поверьте, ваше благородие, – сказал он, – это были или свеи35, или немцы. Думаю, что скорее, немцы. Один из них сказал что-то другому на непонятном мне языке. Я немного понимаю по-французски – господа любят, когда с ними разговаривают на этом языке, – так вот, эти двое говорили не по-французски.

– А они потом убежали или уехали? – спросил Михайлов.

– Их ждала коляска, запряженная парой лошадей, – ответил свидетель. – Они в нее вскочили и ускакали в сторону Николы Морского36.

Мы с подполковником переглянулись. Похоже, что нападавшие обитали в районе Английской набережной, где традиционно селились выходцы из Туманного Альбиона. После же того, как Павел наложил арест на собственность подданных короля Георга, обитатели этого района сидели тихо, как мыши под веником. Но многие следы недругов российского императора вели в те края.

– Я полагаю, Васильич, что стоит внимательно заняться этими налетчиками, – сказал мне Михайлов, когда допрос свидетелей закончился. – Надо вместе с ребятами из Тайной экспедиции как следует перетряхнуть британский гадюшник, в котором водятся нехорошие люди, готовые перерезать глотку нашим друзьям.

Мы с Игорем вместе посетили главу Тайной экспедиции Александра Семеновича Макарова и ознакомили его с распоряжением императора об оказании нам всей возможной помощи. Тот, вполне естественно, дал все требуемые распоряжения своим подчиненным, и машина тайного сыска закрутилась.

2 (14) мая 1801 года.

Мемель, Королевство Пруссия.

Капитан Грэм Иден Хэмонд,

командир корабля Его Величества «Бланш»

– Я очень рад, что вы прибыли в этот город, сэр, – голос Джонатана Квигли, резидента разведки Его Величества в Мемеле, был, однако, каким угодно, только не радостным. – Но хочу сообщить вам, что Пруссия в последнее время стала относиться к нам намного менее дружелюбно.

– Почему же?

– Ну, во-первых, наши парни, воюя с теми, кто присоединился к объявленному русским царем новому «Вооруженному нейтралитету», порой весьма недружелюбно относятся к некоторым торговым судам под прусским флагом. А потом то, что покойный адмирал Нельсон устроил в Копенгагене, тоже не очень понравилось властям Пруссии. К тому же боевые действия прервали торговое судоходство в здешних краях. Нас здесь пока еще терпят, но, вполне возможно, скоро это терпение может закончиться.

Квингли покачал головой и хмуро взглянул на меня.

– Хорошо еще, что пруссаки, хотя и узнали о нашем поражении, но толком еще не знают о тех потерях, которые мы понесли. А если узнают, то вполне могут разоружить ваш фрегат. Особенно если Россия объявит Англии войну. Король Фридрих Вильгельм III совсем не похож на «Великого Фрица» – дядю своего покойного папаши, и не будет ссориться с императором Павлом. Так что на вашем месте я бы постарался как можно быстрее покинуть порт. И направиться прямиком на Борнхольм – там, как мне сообщили, флот Его Величества устроил временную базу.

– Без ремонта мы до Борнхольма не дойдем. – Я тяжело вздохнул, вспомнив о тех повреждениях, которые получил «Бланш» во время стычки с двумя русскими фрегатами. Это случилось неподалеку от острова Нар-ген. Проклятые варвары стреляли очень метко, и мы точно бы пошли ко дну, если бы нас не спас туман, в котором мы сумели спрятаться от врага.

– Посудите сами – помимо потерь в команде у нас две опасные пробоины в корпусе. Одна чуть выше ватерлинии, а вторая у самой ватерлинии. В трюм хлынула вода, которую мои ребята днем и ночью откачивали с помощью помп. Они уже выбились из сил, а вода продолжала поступать. Я уже молчу о повреждениях в такелаже. Скажу честно – мне в голову уже лезли мысли о том, что нам следует взять курс на русскую Либаву и там спустить флаг. Но Господь смилостивился над нами – волнение на море стихло, а ветер подул в нужном нам направлении, и мы кое-как доковыляли до Мемеля. Но до Борнхольма, уж простите, мы не дойдем даже при самой хорошей погоде и с попутным ветром. Нам нужен как минимум месяц, чтобы отремонтировать мою бедную «Бланш».