Легитимация власти, узурпаторство и самозванство в государствах Евразии. Тюрско-монгольский мир XIII - начала XX века - Роман Почекаев

В 1602 г. еще один шайбанидский царевич Мухаммад-Салим-султан при поддержке персидских кызылбашей вторгся в пределы Бухарского ханства, обратившись к местному населению с призывами восстать против Аштарханидов. Однако новые правители Бухары успели организовать отпор и нанесли ставленнику Сефевидов поражение, заставившее его бежать в Иран. В 1605 г. аналогичную попытку предпринял еще один претендент на бухарский трон из рода Шайбанидов – Джахангир-султан, но тоже неудачно: население, которое, казалось, должно было сохранять верность династии, правившей в ханстве целое столетие, не поддержало претендента, сблизившегося с давними врагами Мавераннахра – персами-шиитами. Последнее вторжение в Бухарское ханство Мухаммад-Салим-султан и Джахангир-султан предприняли на рубеже 1607–1608 гг., однако и на этот раз они были разбиты войсками хана Вали-Мухаммада, поскольку поддержали претендентов лишь эмигранты из Бухарского ханства [Алексеев, 2006, с. 104–107; Ахмедов, 1982, с. 200–202].

Видя, что Шайбаниды дискредитировали себя в глазах бывших подданных, Сефевиды попытались сделать ставку на представителя уже новой, Аштарханидской, династии. Они поддержали претензии на трон Рустам-Мухаммад-султана б. Вали-Мухаммад-хана, старавшегося захватить престол в Балхе. При персидской поддержке он вторгался в границы Балхского владения в 1611, 1612, 1620 гг. и т. д. Однако, будучи и представителем свергнутой и изгнанной из Бухары ветви Аштарханидов (его отец был в 1611 г. убит собственными племянниками Имам-Кули-ханом и Надир-Мухаммад-ханом), и ставленником иностранных монархов, он не преуспел в своих попытках. Поэтому в 1036 г. х. (1626/1627 г.) шах Аббас I по договору с балхским правителем Надир-Мухаммадом повелел Рустам-Мухаммаду прекратить набеги на Балх и даровал ему в управление область в собственных владениях [Систани, 2000, с. 444–445 (примеч. 305)] (см. также: [Алексеев, 2006, с. 121–122; Саидов, 2008, с. 190–191]). Последние попытки Сефевидов установить контроль хотя бы над частью Бухарского ханства относятся уже к XVIII в. В 1711 г. на трон Балха был возведен привезенный из Герата Абдаллах, представитель боковой ветви бухарской династии Аштарханидов, после которого вплоть до 1737 г. в этом ханстве управляли также марионетки персидских шахов, власть которых не признавали многие местные родоплеменные вожди и представители мусульманского духовенства [Ахмедов, 1982, с. 230–231; Саидов, 2008, с. 191].

В другом центрально-азиатском государстве Чингисидов – Могулистане (в историографии также именуется Кашгарией или Восточным Туркестаном) попытались установить контроль ойратские правители Джунгарского ханства. Для этого они поддержали ряд претендентов из местной династии потомков Чагатая (второго сына Чингис-хана), которые старались отнять трон у своих родственников, причем разные правители ойратов поддерживали разных претендентов на престол. Так, ойратский Очирту-хан в 1667 г. поддержал мятеж Юлбарса, старшего сына кашгарского хана Абдаллаха, против отца, а в то же время еще один влиятельный ойратский правитель, Элдэн-тайши, выступил на стороне Исмаила, дяди Юлбарса [Чурас, 1976, с. 240–242; Материалы, 1996, с. 208, 478 (примеч. 1)] (см. также: [Караев, 1995, с. 118; Чимитдоржиев, 1979, с. 13–15]). В конечном счете на троне в Яркенде (который в это время считался столичным городом Кашгарии) утвердился Юлбарс, поддержанный Сэнгэ-хунтайджи, верховным правителем Джунгарии, но после ряда поражений отрекся в пользу собственного сына, которого вскоре сменил Исмаил [Чурас, 1976, с. 242–243, 247] (см. также: [Чимитдоржиев, 1979, с. 15]). В 1682 г. новый джунгарский правитель Галдан возвел на трон Кашгарии Мухаммад-Амин-хана (свергнув при этом его родного брата Абд ар-Рашида) [Материалы, 2000, с. 339–340, 439–440 (примеч. 8, 9)].

Ставленники ойратских правителей стали официально их вассалами и даже платили этим монархам-нечингисидам дань.[113] Это не могло не вызвать возмущение мусульманского населения Кашгарии, которое предпочло потомкам Чингис-хана, поставившим страну в зависимость от иностранных монархов, да еще и иноверцев (ойраты исповедовали буддизм) других монархов – представителей династии кашгарских ходжей, являвшихся в течение долгого времени духовными лидерами Кашгарии [Валиханов, 1986б, с. 138; Караев, 1995, с. 121; Чимитдоржиев, 1979, с. 16] (см. также: [Акимушкин, 2004, с. 267]).

В других случаях имели место и попытки иностранных монархов сделать ханами правителей-«чужаков», поскольку местные династы отказывались идти на признание вассальной зависимости от зарубежных государств. Так, крымский хан Мухаммад-Гирей I, захватив в 1522 г. Астраханское ханство, организовал возведение на престол собственного сына – Бахадур-Гирея (правда, в начале следующего года оба были изменнически убиты своими союзниками – ногайскими мурзами) [Зайцев, 2006, с. 91–93; Трепавлов, 2001, с. 166–169] (см. также: [Гайворонский, 2007, с. 141–144]). Аналогичным образом бухарский хан Убайдаллах I, захватив в 1538 г. Хорезм (который бухарские Шайбаниды рассматривали как часть своих владений, а хивинских ханов – как мятежников против законных властей Бухары), назначил ханом-вассалом собственного сына Абд ал-Азиза. Естественно, «чужой» правитель (хотя он был Чингисидом и относительно близким родственником хивинской династии Арабшахидов) не нашел поддержки у местной знати и населения. После нескольких выступлений Арабшахидов против него Абд ал-Азиз в 1539 г. был вынужден вернуться к отцу, а Убайдаллаху пришлось согласиться на возвращение трона представителю местной династии, довольствуясь лишь номинальным признанием зависимости Арабшахидов от него [Абуль-Гази, 1996, с. 125–128].

Возможность «отомстить» Бухаре появилась у хивинских ханов в начале XVIII в., когда в Бухарском ханстве правила уже другая династия – Аштарханиды. Воспользовавшись тем, что в правление хана Абу-л-Файза Бухарское ханство превратилось в конфедерацию практически независимых владений, хивинский хан Ширгази в 1722 г. предпринял попытку создать вассальное Самаркандское ханство, на трон которого возвел своего двоюродного брата Раджаб-султана. Претендента, несмотря на его «чужеродность», тем не менее признали некоторые влиятельные представители региональной знати, заинтересованные в приобретении полной независимости от Бухары [Беневени, 1986, с. 78–79; Тали, 1959, с. 68–69]. Годом позже Раджаб даже сам выступил в поход против Абу-л-Файза, хотя эта акция и не увенчалась успехом [Беневени, 1986, с. 88]. В дальнейшем Раджаб всячески старался привлечь на свою сторону население ханства, однако бухарцы на его письма «не обратили никакого внимания» [Тали, 1959, с. 81]. Тем не менее при поддержке влиятельного племени кенегесов и хивинского хана Раджаб-хан еще в течение нескольких лет противостоял Бухаре [Ерофеева, 2007, с. 186–187; История, 1969, с. 263–264].

В 1740 г. знаменитый персидский завоеватель Надир-шах также завоевал Хорезм и казнил местного монарха. Поскольку никому из представителей местной династии он доверять не мог, на трон Хивинского ханства был возведен некий Тахир, потомок свергнутого бухарского хана Вали-Мухаммада.[114] Тахир, по всей видимости, родился в Иране, проживал до своего воцарения в Герате и носил титул «мирза», что вообще ставит под вопрос его статус султана-Чингисида. Тем не менее выбор Надир-шаха пал именно на него. При поддержке персидских войск Тахир был провозглашен ханом и в течение нескольких месяцев пытался распространять в Хорезме шиизм, жестоко расправляясь с инакомыслящими [МИКХ, 1969, с. 467; Munis, Agahi, 1999, р. 66]. Его правление представлялось незаконным и вместе с тем жестоким, поэтому хивинцы предпочли призвать в качестве хана казахского султана Нурали (сына знаменитого хана Абу-л-Хайра), который с соблюдением всех церемоний был провозглашен ханом, а Тахир, не получивший поддержки от персов, сдался ему в плен и был казнен [МИКХ, 1969, с. 467–468; Munis, Agahi, 1999, р. 66] (см. также: [Lockhart, 1938, р. 211]).