Падает мрак - Маргарет Мерфи

— Хорошо, конечно, что тебе удается сохранять чувство юмора. — Он сегодня был необычно тих и задумчив. — Женщину похищают с улицы средь бела дня, насилуют, убивают, а затем бросают в реку; другая, насколько мы знаем, помимо своей воли потакает фантазиям того же самого больного ублюдка, но ты все равно находишь, над чем посмеяться…

Лица зрителей спрятались за мониторами, а Флетчер пошел к двери. Его спокойный разумный тон пристыдил весельчаков.

— Я мигом, одна нога здесь, другая там, — сказал он.

Торп повернулся к детективам, которые оставались в комнате:

— Что я такого сказал? Что я такого сделал?

— Разве ты не пойдешь за ним? — спросила Рейнер.

— Шутишь? Когда босс рвет и мечет? Да и как я объясню ему, почему я в одном ботинке?

Однако через несколько минут он захромал к двери и осторожно выглянул. Флетчер стоял, болтая в очереди у дверей подразделения ХОЛМС.

— Эй, Флетч! — позвал Торп, начиная нервничать.

Флетчер оглянулся, недовольный, что прервали его разговор.

— Где мой ботинок, старик?

Флетчер нахмурил лоб:

— Ботинок? Какой ботинок? — Тут его лоб разгладился. — Ах, ну да! — воскликнул он. — Это тебе надо к офицеру, оформляющему вещественные доказательства.

Торп застыл в ужасе.

— Ты ведь не… — не договорил он и отпрянул обратно в комнату. — Он вышел на минуту и, черт побери, зарегистрировал его!

Раздался дружный взрыв смеха.

— На твоем месте, Крис, — посоветовала Рейнер, — я бы оставила все как есть. Детектив-сержант Тилби — ярый сторонник порядка, а если об этом узнает Макатиер, мало тебе не покажется.

Касаветтес, не мигая, смотрел на Лоусона, тот не отводил взгляда. Они не изображали крутых парней — Касаветтесу просто было любопытно, он, казалось, чего-то ждал. Возможно, думал, что Лоусон приехал, чтобы поторговаться. Через некоторое время Касаветтес расслабился и откинулся на спинку стула.

— Что поделывал братец Майкл в машине, припаркованной у школы, где учится Пиппа Паскаль, в то утро, когда была похищена ее мать? — спросил Лоусон.

Касаветтес пожал плечами:

— Вы должны будете сами спросить его об этом.

— Мы уже это сделали.

— И что он ответил? — Касаветтес казался искренне заинтересованным.

— Скажем так, его слова нас не убедили, — нахмурился Лоусон.

— Так при чем тут я? Я знаю не больше вас.

— Сомневаюсь, — протянул Лоусон, подумав: пусть понимает как хочет.

Касаветтес развел руками с выражением оскорбленной невинности:

— В прошлую среду я был здесь, с нетерпением ожидая назначения дня суда. Обдумывал, какой костюм лучше всего подчеркнет мою респектабельность — ничего броского, выбирал галстук…

— Ничего не случается в хозяйстве Касаветтесов без твоего ведома, Рэй, — перебил Лоусон.

Касаветтес казался удивленным, даже слегка польщенным.

— На что вы намекаете? — спросил он. — Что я послал его следить за Кларой?

— А разве не так?

— Вот вам, инспектор Лоусон, все равно, с кем вы разговариваете, — сказал Касаветтес, игнорируя его вопрос. — У вас нет детей, как, скажем, у сержанта Бартона. А он даже здесь волнуется: кто на самом деле тот тип, что сидит рядом с его женой в автобусе…

Бартон чуть не вздрогнул, когда глаза Касаветтеса скользнули по нему.

— …Воры, наркоманы, маньяки, крутые ребята, наемные убийцы — они все там, дышат тем же воздухом, гуляют в парке, кормят уточек со своими детьми. — Он засмеялся. — Ну, может, не со своими… Вы понимаете, о чем я толкую…

Бартон понимал, даже слишком хорошо. Он видел автомобиль у своего дома, фотографии, поэтому хорошо мог представить звук разбивающегося стекла, испуганные крики Фрэн…

Он хотел было встать, даже стул дернулся, скрежеща по плиткам пола, но Лоусон, удерживая, положил руку ему на плечо.

— Ты нам угрожаешь, Касаветтес? — спросил он обманчиво-спокойным тоном.

Касаветтес выждал секунду или две и ответил:

— Я просто говорю о своих наблюдениях, мистер Лоусон. Вот, к примеру, муж Клары. Он провожает ее утром на работу, обычный день, она едет в суд, вечером они должны отметить день рождения маленькой Пиппы, а полчаса спустя на пороге его дома стоят полицейские.

Бартон стряхнул руку Лоусона и с ненавистью уставился на Касаветтеса. Лоусон помолчал, давая возможность высказаться Бартону, но тот не произнес ни слова.

— Позволь теперь мне поделиться наболевшим, Касаветтес, — сказал Лоусон, стараясь удерживать свой гнев в узде. — Чем дольше Клара будет считаться пропавшей без вести, тем дольше ты останешься здесь, в провонявшей дерьмом камере, в одежде, пропитанной потом. Что-то подсказывает мне, что ты из тех, кто никогда не сможет привыкнуть к подобным неудобствам.

Касаветтес улыбнулся, но Лоусон разглядел, что достиг желаемого эффекта. Нежная любовь к самому себе была единственной слабостью Касаветтеса.

Действительно ли Касаветтес полагал, что может извлечь для себя какую-то пользу, намекая, что знает, где находится Клара, или просто пытался сбить их с толку ради потехи? Он не упомянул о сережке — а Лоусон был уверен, информация до него дошла. Решил припасти козырь на потом? В любом случае Касаветтесу не светит в скором времени выйти из тюрьмы: наркотики — статья тяжелая. Так что он выигрывает, играя с ними как кот с мышью?

Но с другой стороны, что ему терять?

Лоусон встал и пошел к двери, так что не мог видеть, как Бартон вынул из кармана брюк и подтолкнул через стол сложенный листок бумаги. Касаветтес накрыл его ладонью и внимательно наблюдал за спиной Бартона, пока тот не прикрыл за собой дверь.

Клара наблюдала за тем, как он зажигал газовый нагреватель. Уставившись на его макушку, она чувствовала закипавшую ярость, аж горло перехватывало. Ударь его!

Робкий голос, который она уже начинала ненавидеть, сказал: я не могу!

Да можешь, черт возьми, можешь! Этот монстр избил тебя, едва не задушил, заморил тебя голодом и заморозил, приковал цепью к стене, как дикого зверя. Схвати этот чертов термос и разбей его больную садистскую голову. Вышиби к чертовой матери ему мозги!

Человек отрегулировал газовый поток, а она все смотрела на него с ненавистью и страхом. Она очень ослабла. Что, если удар окажется недостаточно сильным?

Но у тебя есть преимущество внезапности — просто сделай это!

А ключ от цепи? Вдруг он не взял с собой?

Ты же знаешь, что взял, Клара, ты просто такая же трусиха, как он! Она колебалась слишком долго. Возможно, он уловил ее волнение, потому что внезапно передвинулся и посмотрел на нее через разрезы для глаз.