Падает мрак - Маргарет Мерфи

Полиция провела расследование, но ни один из соседей не видел, чтобы кто-нибудь входил в дом или выходил оттуда за исключением Кали и Уоррена. И все-таки Клару что-то смущало в этом деле. Хотя Кали и отрицала, Клара все же подозревала, что девушка занималась проституцией, чтобы заработать на наркотики. Ее не покидала мысль, что загадочный «злоумышленник» мог быть сутенером Кали или поставщиком наркотиков.

Ничего удивительного, если Уоррен затаил на нее обиду.

Вспоминая свои дела за прошлый год, Клара только теперь отдала себе отчет, что почти все касались изнасилований или насилия против женщин. В большинстве случаев она выступала на стороне защиты. Она знала, Хьюго это не нравилось: он подозревал, что она защищает насильников, которые сделали использование и унижение женщин образом жизни. Одна только мысль о Хьюго причинила ей боль: Клара с новой силой ощутила одиночество и незащищенность.

— Дела… — мрачно бормотала она. — Думай о своих делах. — Если сосредоточиться, можно придумать, как противостоять похитителю, не поддаться разрушительному побуждению играть по навязанным правилам.

Кто еще, кроме, разумеется, Касаветтеса, вызывал у нее страх, ощущение скрытой угрозы? Она старалась отбросить свои опасения, преодолеть их, потому что мужчины, интересы которых она защищала, отлично чувствовали подобную слабость у женщин и цеплялись к ней как моллюски к лодке. Она упорно убеждала себя, что ее не тревожит их плохо замаскированная агрессия.

Перебирая в памяти имена подзащитных, Клара вспомнила дело Фаррела Смита. У него было очарование змеи — гипнотическое и в то же время отталкивающее.

Снова и снова она была вынуждена напоминать ему, что дом, семья и ее чувства не имеют отношения к его делу, но он постоянно пытался влезть в ее жизнь, задавая все более дерзкие вопросы. Клара пыталась убедить себя, что Смит не лжет, отрицая обвинения со стороны бывшей подружки, но не смогла. Тогда решила, что даже виновный имеет право на лучшую защиту в суде. Она поступила как трус: отмела сомнения и спряталась от него за своим столом. Смит тем не менее всегда находил повод, чтобы обойти стол, приблизиться, склониться к ней, дотронуться. Клара чувствовала, что ее пытаются запугать.

Она даже попросила, чтобы дело отдали кому-нибудь другому, но Смит и слышать об этом не хотел. Конечно, свою роль здесь сыграло непоколебимое убеждение Джулиана Уоррингтона, что клиент всегда прав. Это означало, что у адвоката Паскаль не было иного выбора, кроме как постараться пережить это дело с наименьшими потерями. На их следующей встрече стало ясно, что Фаррел просто упивается ее дискомфортом; в его предупредительности, в улыбке — во всем Клара чувствовала вызывающий сексуальный подтекст.

Его самодовольство окончательно настроило ее против Смита. Он выразительно погладил себя по тыльной стороне ладони и оскорбительно улыбнулся:

— Что ж, Клара, похоже, мы продолжим наше знакомство.

— Я ваш адвокат, мистер Смит, — резко ответила она, — а не подружка. В будущем потрудитесь обращаться ко мне «миз Паскаль».

Его брови удивленно взметнулись вверх; он казался скорее развеселенным, нежели обиженным, будто ожидал этого слабого выпада с ее стороны. Но Клара еще не закончила:

— …Я задаю вопросы о вашей частной жизни только постольку, поскольку она имеет отношение к вашей защите. А у вас нет никаких причин интересоваться моими личными делами.

Все еще улыбаясь, разве что немного более натянуто, он сказал:

— Как скажете.

— Во время консультаций, — настойчиво продолжала она, решив раз и навсегда установить свои правила, — вы будете сидеть на положенном вам месте — с одной стороны стола, я — с другой. Я понятно выражаюсь?

Она ждала согласия, глядя ему в глаза. Смит воспринял это унижение с плохо скрытым негодованием, и, хотя он не высказал этого вслух, ей казалось, что Фаррел винил в своем осуждении адвоката. Клара с отвращением вспоминала, как Смит протянул руку после оглашения вердикта и она была вынуждена ответить, а он долго удерживал ее ладонь в своей. Каждый раз при этом ее начинало мутить.

О господи! Да… Фаррел Смит. Но ее похититель — явно старше. Смиту было тридцать с небольшим, а этому… Трудно сказать, судя только по голосу и манере двигаться, но предположительно за сорок. И Смит все еще в тюрьме, насколько она знала. А что, если Смит убедил сокамерника или друга помочь ему? Что тогда, Клара?

Восемь утра, еще не рассвело. Люди собирались на совещание без большой охоты, жалуясь на усталость после пяти дней напряженной работы по четырнадцать часов. Импровизированный офис был слишком мал для размещения полицейских, привлеченных к расследованию, но, поскольку подходящего для сбора всей команды помещения нигде по соседству найдено не было, им пришлось обойтись, втиснувшись в комнату, которая в первый день расследования казалась огромной.

Макатиер назначил группу для изучения связей Элинор Гортон, пытаясь узнать, кто из ее знакомых или клиентов последний видел ее или располагал полезной информацией о жертве. Соседка вспомнила, что видела какого-то человека в саду Гортон за две недели до исчезновения, и тогда же заявила в полицию. Из ближайшего участка явились два констебля и вскоре выяснили, что в сад просто-напросто забралась лиса. Детективы из команды Макатиера допросили заявительницу и еще раз прочесали сад в поисках улик — безрезультатно.

Остальное было рутиной: дать новые задания, выслушать отчет о выполнении предыдущих… Папка с надписью «лексус» вновь оказалась сверху стопки с неотложными делами: этот автомобиль, поврежденный фургоном, на котором покинул место преступления похититель, был снова несколько раз замечен в округе. Лоусон и Бартон собирались допросить Касаветтеса в тюрьме. Макатиер приказал, чтобы со всеми свидетелями, обратившими внимание на «лексус» поговорили повторно, во-первых, потому что он был замечен в непосредственной близости от фургона, а во-вторых, учитывая специфический интерес Касаветтеса в похищении Клары, могло случиться так, что «лексус» выведет на преступника.

Две группы должны были продолжить опрос жителей близлежащих домов. Сару Кормиш из службы охраны прав ребенка послали еще раз поговорить с Пиппой — узнать, не вспомнила ли девочка еще какие-нибудь подробности.

Флетчер, взяв со стола блокнот, собирался посетить штаб-квартиру ХОЛМС для получения задания, когда к нему подковылял Торп и швырнул ему на стол пакет для вещественных доказательств.

— Что это? — удивленно спросил Флетчер.

— Вещественное доказательство.

Несколько улыбающихся лиц показались над мониторами.

Флетчер раскрыл пакет и взглянул: там лежал левый ботинок Торпа.

— Вот, вступил сегодня в свеженькое, с пылу с жару, по дороге на работу, — невозмутимо объяснил Торп. — Коль скоро это твоя специализация, я подумал, ты захочешь провести расследование.

Флетчер долго смотрел на него, затем встал из-за стола: