Тайны Изнанки - Елена Грановская

Всё было распланировано еще в апреле — до внезапного знакомства с волшебством. Первые две недели я отдан Лизе и детям, вторые — родителям, правда, тоже вместе со своей семьей. С первыми я гуляю по паркам и скверам, сопровождаю Лизу к врачу, отвожу дочку в детские игровые комнаты; ради вторых езжу на загородный садовый участок и помогаю с грядками.

На очередном УЗИ врач уверенно заявила и подтвердила, что наша семья вскоре пополнится девочкой. Я был страшно обрадован и невероятно взволнован. Вторая дочка, вторая принцесса! Я уже знаю, как воспитывать девочек, поэтому не боялся очередных и теперь уже знакомых трудностей, что придут в нашу с Лизой жизнь уже ко второй половине сентября: именно тогда ставят срок. Сперва, когда супруга сказала, что вновь беременна, я очень хотел мальчика, но потом отпустил эту мысль: какая разница, кто родится! Главное, у нас с Лизой будет второй малыш — это ли не самое счастье: ребенок! В тот же вечер, уже на выходе из поликлиники, мы всерьез задумались над именем. Я хотел Надю или Настю, Лиза мечтала о Вере или Тане.

В конце месяца я при содействии родителей Лизы уговорил супругу поехать на дачу к своим: «Отдохнешь от городской суеты, расслабишься, подышишь чистым воздухом, будешь наедине с природой, вдали от московских забот, полезно для здоровья и тебе, и нашей неродившейся малышке»! На неделю уехали к моим родителям на дачный участок. Цивилизацией тут пахнет: энергия, связь, есть и баня, и душевая кабина в домике. На заднем дворике я разложил шезлонг для Лизы и надул рядом детский бассейн для Ариши, выпустил из переноски кота. Тот в первый раз оказался за пределами квартиры (если исключить разовый поход к ветеринару), поэтому мы не знали, как он себя поведет, и были настороже. Наш хвостатый слишком ленивый даже для того, чтобы пугаться неизвестной обстановки, поэтому все дни пребывания на даче он провел на втором этаже, в комнате, которую занял я с Лизой. Лишь однажды посидел на почтительном расстоянии у приоткрытой двери в полоске упавшего на пол солнечного луча, грея передние лапки с мордой и жмурясь. Все остальные множественные часы он игрался со своими звенящими шариками и заводными мышками, носясь по полу комнаты и выбегая в коридор, и растягивался на подоконнике, подставляя мохнатое пузо вечернему солнцу.

Раз Ариша силой выволокла его из дома и шутя окунула задние лапы и хвост в надувной бассейн. Кот заорал на весь участок, вырвался из рук дочки, сильно оцарапав ей шею и плечо, всё равно ухнулся нижней частью туловища в бассейн и, выпрыгивая из него, словно из кипятка, поднял кучу брызг, орошая Лизу, безмятежно слушающую аудиокнигу в наушниках. Лиза вскричала от неожиданности, Ариша заревела от боли, я бросил лопату и побежал на задний дворик, а ко мне навстречу пулей летит кот с глазами больше его морды и распушённым хвостом размером с колбасный краковский крендель. Не знаю, простил ли мне в итоге котяра мой поступок или нет, но тогда я среагировал мгновенно и единственно, как мне показалось, верно. Как опытный голкипер предугадал, в какую сторону от меня понесется кот, и бросился туда же, падая на землю и хватая животное за хвост. Бедняга заорал втрое громче, но я уже сгреб его на руки, прижимая к себе и пытаясь успокоить. С нервным и шипящим котом, изворачивающимся в руках и пытающимся выскользнуть, я прибежал к своим девочкам. Лиза уже осматривала царапины Ариши и успокаивала дочку, а я схватил чистое полотенце с шезлонга и, поставив кота на траву, досуха вытер его и осмотрел хвост: не расцарапал ли я сам нашего домашнего питомца. Кот шипел и норовил укусить. Я завернул его в то же полотенце, подбодрил дочку, сказал Лизе, где на кухне родители держат аптечку, и понес кота в дом, заперев его в нашей комнате. От стресса хвостатый забылся глубоким сном и проспал до самого ужина.

Казалось бы: описываемые дни, полные семейного счастья и неожиданных историй, не могут быть ничем и никем нарушены.

Могут.

Волшебный мир не хотел от меня отставать и стал напоминать о себе чаще, чем следовало. По моим понятиям.

Стоило мне выйти из лифта в торговом центре или спуститься в погреб родительского дома на участке, как обнаруживал, что я не в торговой галерее и не между банок с соленьями — я в каморке дома Милиана. И совершенно волшебному миру не важно, в каком я виде — в джинсах и рубашке или в шортах и перепачканной землей рабочей футболке: раз уж позвали (хоть даже голым будь) — марш на обучение и обязательные работы!

Я непременно выл, не заботясь, что обо мне подумают Милиан и Венди (если девочка в тот момент, как я возникал у Улло, была дома. Она же проводила каникулы как каждый нормальный ребенок: гуляла с подругами, носилась по парку аттракционов, плавала на прогулочном речном трамвайчике и еще бог весть чем занималась, лишь бы быть ребенком и отдыхать от учебы). Я отмывался от земли и грязи, если был пойман на участке, или закатывал рукава рубашки, брал волшебную палочку, а дальше было два варианта развития событий.

Первый. Если я оказывался в Изнанке для тренировок, то садился на диван и слушал небольшую лекцию от Милиана о новом заклинании, которому он хочет меня научить, а после проходил с магом на второй этаж, где мы приступали к практике. Часто я должен был прямо при нем, как маленький непослушный мальчик, который терпеть не может делать уроки, но его заставляют родители, сидеть и читать параграф из книги заклинаний (благо материал там подавался в ясной форме и без лишнего заумного занудства).

Пару раз, когда в городе сгущались сумерки, мы выходили с Улло на крышу его дома, и он демонстрировал мне особые заклятия: узловые парящие искры, способные сбить противника с толку и ослепить, маяча перед глазами и пульсируя. Когда мы вышли наверх и на меня дохнул вечерний, чуть прохладный воздух, я почувствовал свободу, словно ушел от заточения. Я даже сразу забыл, зачем мы сюда поднялись: не слушая Улло, подошел к самому краю и любовался городом, который не успел узнать и изучить, которым получалось лишь восхищаться как красивой картиной европейского художника-реалиста позднего средневековья, как реалистичным, точным до малейших деталей макетом. Он был современен — для летоисчисления Континента, но так будто историчен — для меня. Я вновь видел