Под опасным солнцем - Мишель Бюсси

Он не мог задерживаться, ему некогда было задуматься, что делали эти девчонки среди ночи под проливным дождем, он открыл машину и забрался внутрь.

В свете фар мелькали струи дождя. Дворники разгоняли воду. Он сорвался с места, даже не пристегнувшись. Стекло почти сразу запотело, ничего было не разглядеть, он с досадой протер его рукой, отчего видимость только ухудшилась. Его будто заперли в клетке из тонированного стекла.

Он нажал на кнопку, опуская стекло, вдавил педаль газа.

В кабину врывалась вода, ветер вздувал майку, хлестал по лицу. Янн не пытался укрыться, наоборот, наклонился к окну, под удары дождя, стараясь высмотреть хоть какой-то ориентир.

Он влетел в Атуону.

В долине, оказавшись в ловушке среди домов, ветер уже не так бесновался. Дворники начали справляться с потоками воды. Миновав бывшую жандармерию, Янн резко свернул у заведения татуировщика.

Асфальтированная дорога через долину превратилась в реку, шины пробуксовывали в воде, порой теряя сцепление с твердой поверхностью. Янн попытался повернуть. Колесам стало полегче — теперь дорога забирала в гору. Янн угадывал очертания банановых пальм, все теснее смыкавшихся над ним, по мере того как шоссе сужалось, вскоре сменившись полоской размокшей земли, в которой в любой момент можно было безнадежно увязнуть. Казалось, ветки деревьев по обе стороны дороги цеплялись друг за друга, чтобы не сорваться. Зато дождь здесь так не свирепствовал, как на открытом месте. Видимость немного улучшилась, но толку от этого было чуть: склон впереди так круто шел вверх, что дальше было не проехать.

Янн машинально посмотрел на счетчик: проехал всего ничего, всего-то полтора километра от «Опасного солнца». Оставалось примерно пятьсот метров, хотя он не представлял, какой тут перепад высот. Янн не стал тратить времени даже на то, чтобы поднять стекла в дверцах. Фары освещали примерно сотню метров впереди. Он оставил мотор включенным — хоть часть дороги будет видна. А дальше он посветит себе фонариком телефона.

Уже через несколько шагов по грязи сандалии весили тонну. Янн старался все же смотреть, куда ступает, и отчетливо различал на мокрой земле следы подков. Во всяком случае, он не сбился с пути.

Ему показалось, что до поляны он добрался за каких-то пять минут, и склон был не таким крутым, как около «Опасного солнца». Фонарик высветил старую деревянную табличку.

Старое кладбище Тейвитете.

— Фарейн! — заорал Янн. — Фарейн?!

В луче фонарика поляна выглядела пугающе. Надгробные камни из туфа цвета крови под охраной маленьких красных лоснящихся тики. Янну показалось, что на камнях вырезаны странные мотивы, как будто перед ним окаменевшие татуированные островитяне. Изглоданные временем кресты под дождем будто оживали.

— Фарейн? Фарейн?

Он кружил по кладбищу, огибал могилы, которые с трудом отличал от камней, скатившихся сюда с горы. Перед ним вырос огромный ствол дерева, покрытый резьбой.

— Фарейн! Это Янн!

Внизу светились огни Атуоны, Янн представил островитян, сидящих перед телевизорами, надежно укрывшихся от яростных нападок природы.

А природа отыгрывалась на Янне. Теперь насквозь промокли и штаны, да он сам промок насквозь, целиком.

— Фар…

Янн услышал ржание — слева, чуть поодаль, в лесу. Направил туда фонарь. Авае Нуи стоически ждала, несмотря на разгул стихий, и, укрывшись, насколько могла, под листьями исполинского баньяна, щипала мокрую траву. Жандарм двинулся к ней, стараясь отогнать дурное предчувствие.

Ему вспомнилось все. Он услышал голос Маймы. Увидел завещание на кровати Мартины в бунгало «Уа-Поу».

Твоя жена — следующая.

Письмо с угрозами, которое Фарейн послала Пьер-Иву Франсуа.

Как бы там ни было, последнее слово напишу я!

Ее последние слова.

Я напала на след Метани Куаки. Не просто напала на след — я нашла его! Его!

Луч света шарил в темноте, поочередно выхватывая манговые и грейпфрутовые деревья, и наконец остановился, пройдя сквозь завесу лиан баньяна, на груде листьев пандануса вперемешку с бамбуком. Слишком плотно, слишком аккуратно они были уложены, без помощи человека ветки и корни не могли так расположиться.

Хижина!

Это первое, что пришло в голову Янну. Превосходно замаскированная хижина. Фарейн спряталась в ней? Почему она не отозвалась?

Он перешагнул через могилу, оперся на красного тики, единственная мана, какую он ощущал, — это мана страха. Страх, от которого тропический ливень становился холоднее норвежского дождя.

Это и в самом деле была хижина. Авае Нуи отошла от баньяна на пару метров, и стала видна сплетенная из листьев пандануса дверь маленького зеленого грота. Сердце у Янна отчаянно колотилось.

— Фарейн! — во все горло заорал он.

Никто не отозвался.

Он остановился, ноги увязли в жиже, образовавшейся у подножия деревьев, — темная земля смешалась с водой, скопившейся меж торчащих камней, зловещих останков давних погребений. Мокрый телефон едва не выскользнул из руки. Янн уцепился за лиану баньяна, чтобы не упасть.

Задаваться вопросами уже было некогда. Выдернув правую ногу из липкой грязи, он с размаху врезал по двери.

Она поддалась, открылся темный провал. Ветер ворвался внутрь, опередив Янна.

В первое мгновение жандарму показалось, будто в сплетенном из веток гроте укрывалась стая птиц, и теперь, когда он вошел, они разом взлетели. Десятки белых трепещущих крыльев…

Потом он сообразил.

Листы бумаги, может, сотни листов взметнулись от ветра и кружили в воздухе, оседали на надгробные камни и головы тики, тонули в грязи, цеплялись за кресты или уносились дальше, к Атуоне и Тихому океану. Один листок прилип к мокрой футболке Янна, жандарм отлепил его и пробежал глазами, хотя и так уже догадался.

Никто ничего не слышал в ту ночь, 29 июня 2001 года, на улице Лаканаль. И только утром, в 6 часов 27 минут, бездыханное тело Одри Лемонье будет…

Рукопись.

«Земля мужчин, убийца женщин».

«Нельзя умереть из-за слов!» — мысленно завопил Янн. Ему не было дела до этого романа. Только люди имели значение. Живые.

Он осветил хижину.

Если бы его ноги не топтали подстилку из белых листов, если бы они просто скользили по красной глине, жандарм, наверное, потерял бы равновесие.

А так он всего лишь пошатнулся.

Тело. В хижине лежало тело.

Янн сразу понял, что оно мертвое.

Поза как у сломанной куклы, запах, подхваченный сквозняком.

Труп.

Янн не знал, плакать или смеяться. Благодарить небо или проклинать.