Моя Лоботомия - Чарльз Флеминг, Говард Далли

когда мы выйдем из Ранчо Линда. Я не знаю, это ли подростковый возраст, или это то, что случается с подростками в таком месте, как Ранчо Линда, но ты живешь только на один день, только на мгновение. Все было связано с тем, чтобы пережить то, что происходило прямо сейчас. Ты не слишком заботился о том, что будет позже, потому что прямо сейчас было все, с чем тебе приходилось иметь дело.

Было так, словно ты находился в реке, пойманным течением, и ты шел туда, куда она тебя несла. Ты знал, что не контролируешь свою судьбу. Так что ты не мечтал и не планировал. Не было никакой причины для планирования. Ты знал, что должен выжить в том, что ты проходил, и единственный способ сделать это был попытаться повеселиться.

Я веселился. Мой отец купил мне электрическую гитару, копию Fender, которая была из Sears. Я любил эту гитару. Я играл на ней часами и часами. Я был очень увлечен музыкой. Я не выступал и не хотел выступать, хотя фантазировал о том, что стану поп-звездой. Я пел сам себе в комнате часами, но никогда не пел публично. У меня не было голоса для этого, и я это знал. Но когда я был один, я был Полом Анкой, и я пел красиво.

Бывали случаи, когда в Ранчо Линде звучала настоящая музыка. Один из директоров школы знал Конни Стивенс, певицу. Имя директора было Стивенс, и он утверждал, что они являются кузенами. Я не думаю, что это было правдой, потому что Конни Стивенс итальянка, и её настоящее имя даже не Стивенс. Но он знал её, и каким-то образом смог договориться, чтобы она выступила в Ранчо Линде. Смешно, что я не помню, какие песни она пела, хотя это было очень важно. Она сыграла в телевизионном детективном сериале “Гавайский глаз” и имела большой хит на радио с Эддом «Куки» Бирнсом, называющимся «Куки, Куки (Одолжи мне твою гребешковую расчёску)», после того, как Эдд стал звездой “77 закатных улиц”. Я не помню, пела ли она это, но помню, что она была красивой, и я получил её автограф.

Иногда мы забавлялись за чей-то счет. Мы часто издевались над детьми, дразнили их, а то и притесняли. У Джорджа Пеззоло, например, была большая коллекция марок. Он хранил её спрятанной в своей комнате, но все знали, где она находилась. Коллекция была очень дорогой для него. Иногда, когда он был особенно надоедливым, я говорил ему, что пойду заберу его коллекцию марок и сделаю из них бумажные самолетики. Он нервничал и сообщал об этом учителю, и учитель позволял ему вернуться в свою комнату охранять коллекцию. Мы так дразнили его, что в итоге он построил огромный деревянный ящик с большим замком, достаточно большой, чтобы вместить всю его коллекцию марок. Он носил его с собой всё время, потому что боялся, что мы всё же взломаем его.

Другие парни, если они доставляли нам слишком много проблем, становились жертвами “подушечной вечеринки”. Мы ждали, пока парень войдёт в одну из комнат. Затем мы накрывали его одеялом и били его. Мы никогда никого серьёзно не ранили. Мы никого не отправляли в больницу или даже к медсестре. Но мы, должно быть, достаточно напугали некоторых парней.

Так же проходила моя жизнь. Я вырос, немного стал похож на мужчину. Есть фотография из того периода на пятничном вечернем танце во дворе Ранчо Линды, где я танцую с Аннетт. Я в спортивном пиджаке, и я на четыре фута выше неё. У неё нарядное платье, волосы убраны, и мы хорошо смотримся вместе.

В конце концов, мне надоело, и я попал в настоящую передрягу. Это произошло с моим большим планом побега из тюрьмы.

Как я уже сказал, я был большим фанатом телешоу “Миссия невыполнима”. Я могу услышать эту музыку сейчас, и я помню, как мечтал о том, чтобы самому иметь подобные тайные приключения. Итак, я придумал одно такое.

Я разработал этот план, чтобы захватить контроль надо Ранчо Линду и сбежать. Я начал чертить планы. Я нарисовал чертеж общежития и здания администрации. Я выяснил, как мы могли бы победить надсмотрщиков. Мы извлекли бы деревянные штанги для занавесок из наших шкафов и использовали их, чтобы заставить надсмотрщиков подчиниться. Мы связали бы их, тех, кто был в мужском общежитии, и тех, кто был в женском общежитии. Затем мы бы сбежали. Все сбежали бы, кроме меня. У меня был секретный план. Остальные парни сбежали бы, а я остался бы с девушками, которые не хотели бы уходить. Я был не серьезен насчёт этого плана. Это была просто шутка. Но как только другие ребята об этом узнали, все стало серьезно. Они думали, что это реальный план. Я не мог сказать им, что это была просто шутка, потому что я выглядел бы идиотом. Поэтому я дал им думать, что это было реально, хотя я никогда так не думал.

Мы нарисовали планы, и я спрятал их под своим матрасом. Мы выбрали ночь, и ночь приближалась. У нас были инструкции. Этот парень будет поставлен здесь, а этот парень будет поставлен там.

Каждый имел свою задачу. Это было бы точно, как в телешоу. “Это ваша миссия, если вы её примите…”

Затем один из детей донес на нас. Администраторы вызвали нас на ковёр. Они знали весь план. Они знали дату. Они знали детали. Они не нашли планы, но не знали, кто был главным организатором. Но они знали, кто был вовлечен, и они собирались наложить на нас всех максимальное наказание.

Тогда я вышел вперёд и признался, что был за всем этим. Я не хотел этого делать, но я также не хотел, чтобы вся школа пострадала из-за меня.

Мне выпало три недели вырывания сорняков на переднем холме. Некоторые из других ребят получили по две недели, а некоторые — по одной. Но я получил три недели, так как я был главным мозгом всей операции!

Я хотел им сказать, что это была просто шутка, но я не мог рисковать, выглядя плохо перед всей школой. Было лучше взять на себя три недели и выглядеть крутым.

Поскольку они не знали, что это была шутка, администраторы не знали, что это не повторится. Они разместили полицейских за пределами школы на несколько недель после этого. Ночь за ночью мы видели, как они ходят по земле, стоят у наших окон в своей тактической