Ты только попроси. Или дай мне уйти - Меган Максвелл

Мое сердце замирает, когда шепчу ему:

– Привет, красавчик.

Эрик выпрямляется и, придвинувшись ко мне поближе, шепчет:

– Малышка, как ты себя чувствуешь?

Я не могу говорить. У него покрасневшие глаза, жутко красные. Спрашиваю:

– Дорогой, что с тобой?

Тогда он делает то, что напрочь лишает меня дара речи. Его лицо, его красивое лицо напрягается. Сдерживая слезы, Эрик произносит:

– Не вздумай больше так меня пугать, поняла?

До сих пор не понимая, что произошло, я хочу обнять его. Хочу приласкать, утешить. Притягиваю его к себе и заставляю обнять меня. Из глаз катятся слезы, когда вижу, как он плачет в отчаянии. Айсмен, мой серьезный, ворчливый, твердолобый немец, плачет как дитя в моих объятиях. Я нашептываю ему ласковые слова и чмокаю в голову.

Так мы проводим несколько минут, пока его дыхание восстанавливается. Отстранившись от меня, он смущенно шепчет:

– Мне жаль, любимая. Прости меня.

Еще больше, чем когда-либо, влюбленная в этого мужчину, улыбаюсь, вытираю ему слезы и взволнованно отвечаю:

– Мне не за что тебя прощать, солнце мое.

– Я очень испугался… Я…

– Любимый, ты – человек, и нам, людям, свойственны чувства.

Он машет головой, пытается улыбнуться и целует меня в кончик носа. Я спрашиваю:

– Что произошло?

Успокоившись разговором со мной, он ласково убирает волосы с моего лица и объясняет:

– Была авария. Ты слетела с мотоцикла, потеряла сознание и пришла в себя только в больнице. Джуд, ты безумно меня напугала…

– Любимый…

– Я думал, что потерял тебя.

Я почувствовала мурашки по коже из-за отчаяния в его голосе. Не хотелось бы оказаться на его месте. Я истеричка и уверена, что меня хватил бы удар. Чтобы ослабить драматизм ситуации, спрашиваю:

– Но я ведь в порядке, да?

Эрик взволнованно кивает:

– Да, любимая. Ты в порядке. У тебя легкое сотрясение мозга, – глотает он желающий вырваться наружу комок эмоций и добавляет: – Но ты в порядке. Тебя обследовали, у тебя ничего не сломано. Только одна трещина на левом запястье.

– Ты же не звонил отцу, правда?

Эрик отрицательно машет головой:

– Думал сделать это, когда ты проснешься.

– Не звони ему. Я в порядке и не хочу его пугать.

Мой парень целует мне руку и говорит:

– Джуд, позвонить нужно. Если хочешь, мы сделаем это завтра, когда тебя выпишут.

Я протестую:

– Завтра?! А почему меня не выпишут сегодня?

– Потому что хотят продержать тебя сутки под наблюдением.

– Но ведь я в порядке, ты же видишь?

Эрик впервые улыбается и отвечает:

– Твое упрямство доказывает, что ты действительно в порядке, и ты даже не представляешь, как я этому рад. Но я тоже хочу, чтобы ты осталась в больнице. Мне так будет спокойней, – и при виде моей гримасы добавляет: – Я останусь с тобой. Не отойду от тебя ни на шаг.

Мне это нравится. Если я должна остаться здесь, то лучшая компания, которая может у меня быть, – это он. В этот момент открывается дверь и входят Марта с перепуганной Соней.

– Доченька моя, все хорошо?

– Да, Соня, успокойся. Я в порядке. Лишь немного ударилась.

– Немного? Скорее, круто шмякнулась, – выпаливает Марта. – Тебе стоит посмотреть на мотоцикл, чтобы понять, насколько сильным был удар.

Эрик уступает место матери, которая подходит ко мне и целует меня. А он кладет ей на плечо руку и тихо произносит:

– Мама, не волнуйся, с Джуд все хорошо.

Теперь я надуваю губки и, глядя на Эрика, спрашиваю:

– Что случилось с моим мотоциклом?

Он не отвечает. У меня к горлу подступает комок. Приводя всех в изумление, прошу Эрика:

– Скажи, что с моим мотоциклом все в порядке, пожалуйста.

– Сокровище мое, – говорит Соня, – тебе нельзя волноваться.

Эрик взглядом порицает сестру за комментарий и в конце концов говорит:

– Послушай, дорогая, тебе сейчас не стоит волноваться из-за мотоцикла. Самое важное сейчас – это ты.

Но меня это не успокаивает. Начинаю чесать шею.

Я обожаю свой мотоцикл. Отец с трудом купил мне его несколько лет назад. Не могу уняться:

– Скажи мне хотя бы, что его можно починить.

С ослепительной улыбкой Эрик снова садится рядом со мной и, подув мне на шею, отвечает:

– Его можно починить.

Меня это успокаивает. Мой мотоцикл для меня очень важен. Это моя связь с прошлым, с родными, с Испанией.

У Эрика звонит телефон, и он выходит поговорить в коридор.

– Доченька, – шепчет Соня, – как же я испугалась, когда мне позвонила Марта!

Я улыбаюсь и успокаиваю ее. Тогда в разговор вступает моя золовка:

– А как я испугалась! Я думала, что Эрик умрет от страха. Вы представить себе не можете, как он неистовствовал. Мне чуть не пришлось дать ему пару пощечин, чтобы он выпустил тебя из объятий и «скорая помощь» смогла тебя забрать.

– Он, наверное, пережил то же самое, что и тогда, с Ханной. Бедняжка, – в ужасе шепчу я.

Все мы понимаем, что именно это он и вспомнил. Тогда он присутствовал там.

Мысль о том, что Эрик, мой любимый, пережил такой страшный момент, отозвалась болью в моей душе.

И тогда Соня произносит:

– У него заплаканные глаза. Я – его мать и понимаю это.

– Мама, ты только не вздумай сказать ему об этом. Ты же знаешь, какой он.

Открывается дверь, заходит Эрик. Подходит ко мне и говорит:

– Тебе шлют поцелуи Норберт и Симона. Я сказал, что им незачем приезжать, потому что завтра ты уже будешь дома.

Киваю. Бедняги. Они, наверное, очень переживают.

– Сынок, ты в порядке?

Эрик смотрит на мать. Он понимает, почему она спрашивает об этом, и, не зацикливаясь на том, что показал всем свои эмоции, отвечает:

– Да, теперь, когда я вижу, что Джуд в порядке.

Этот комментарий заставляет меня улыбнуться. Действительно, Эрик – тот еще крепкий орешек! Но сегодня он показал мне другую свою сторону, о которой я ничего не знала. Он снова доказал мне, как сильно любит меня и как я нужна ему.

Несколько часов спустя палата наполняется людьми. Приезжают Декстер, Грациэла, Лайла и Флин, который обнимает меня, берет мою руку и не желает, чтобы кто-то нас разлучил. Затем приезжают Фрида, Андрес и Бьорн. Они привозят мне чудесный букет оранжевых лилий, который я с благодарностью принимаю. Все вокруг меня разговаривают. Подойдя ко мне ближе, Бьорн шепчет с беспокойным видом: