Третье яблоко Ньютона - Ольга Славина

А теперь что? Хуже худшего. Следствие открыли, а Барбары-то и нет. У полиции все застопорилось. Что совершенно не мудрено. У ищеек из Overseas Anti-Corruption Unit никогда не было ни мозгов, ни образования, они и шагу ступить не могут без Службы королевских прокуроров. Кроме того, им искать и расследовать, в общем, нечего, если называть вещи своими именами. А был такой редкий шанс, ничего своими именами не называть, а просто спрашивать американцев: «У вас там, как мы понимаем, никакого прогресса нет, не правда ли?» Да еще и делом Барбары в Лондоне занялся не Metropolitan Police, то есть не Скотланд-Ярд, а муниципальный околоток. В Скотланд-Ярде хоть бы МИ-5 помогло, это их зона влияния. Но в Скотланд-Ярде не дураки, сразу смекнули: им эта мура не нужна. Зато в Форин-офисе никто не посмотрел, что ноту отправляют со ссылкой на полицию. А в полицию все слила опять-таки дура «Марта», которой все едино, что полиция Лондона, что Metropolitan Police, полиция, она и есть полиция. Никакого понимания британских тонкостей. А даже если бы оно и было, какой толк, раз Барбары в Англии нет и не будет, равно как и в Америке? Барбара, конечно, женщина глупая, но не до такой же степени, чтобы из Америки в Лондон лететь, когда русским уже все стало известно, потому что этот miserable президент Инвестбанка решил cover his ass[42]и слил все русским. Помощника Барбары русские вывезли просто у них на глазах, со всем ее скарбом, детьми, горшками, стиральными порошками. Свидетелей нет и взяться им неоткуда. Не привлекать же к даче свидетельских показаний всех приятелей Барбары, приезжающих на шопинг в «Хэрродс». А документального подтверждения вины, которого хватило бы, по крайней мере, для достойного требования экстрадиции — с увесистыми аргументами, без горлопанства, без обвинений прессы в новой антироссийской компании, — тоже нет. И не будет, потому что все нитки, которыми полицию снабжает Инвестбанк, пока ведут в никуда. Кроме Инвестбанка, у полиции другого свидетеля обвинения нет, все, что банк мог дать, он уже дал, и все одна труха. Она дура дурой, а обвинить ее можно только в том, что она намеревалась получить взятку у этого Серикова. Привязать же к этому, что ее офшорная компания для того и существовала, чтобы складывать в нее взятки, полученные от других? У полиции нет и не будет этих других показаний, даже если весь «Хэрродс» допросить. На счетах же самой компании вряд ли что найдется, помимо ее собственных мелких проектиков, покупок недвижимости с сыном и с приятелями, всех ее копеечных ремонтов, долгов и прочей муры. Это потенциально конфликт интересов, но она уже в Инвестбанке не работает, а конфликт интересов — не уголовное деяние. Даже Шуберт не сумел продвинуть этот сюжет за пределы корпоративной этики. Поэтому надеяться, что ребята из муниципального околотка продвинут его куда-то дальше, не приходится. Русские-то у себя уголовного расследования не открыли, сообразили, что дело — полный тухляк. Ведь как все сначала замышлялось! Совершенно по-иному…

Джулиан отошел от окна, сел за стол и начал двигать по темно-зеленой кожаной столешнице фотографии. При любом раскладе он отвечает за все. Надо чем-то подпитывать британское следствие. Вот они, все фигуранты тут разложены. От «Марты» проку нет. Максимум, что она для них сделала, — это убедила HSBC заблокировать счета Барбары, пока лондонская полиция раскачивалась. Ну, если насесть на нее, она может еще пару доносов организовать, по типу сериковского. Но даже ради этого ему, Джулиану, надо кланяться в ноги Стиву — без его команды «Марта» палец о палец не ударит. Доносы, конечно, следствие в Лондоне на время разукрасят: вот, мол, сколько у нас потенциально преступных нитей. Поразвлекается полиция с этими доносами еще с полгода и что дальше? Нет, решающие доказательства может дать только сама Барбара, если сама во всем признается. В чем было и в том, чего не было. Но для этого она должна сидеть в тюрьме. Лучше всего тут. Сидеть безвылазно, встречаться со своим адвокатом на полчаса в неделю, сходить с ума и быть готовой признать что угодно, лишь бы выйти. Для этого «Марта» бесполезна. Он отодвинул фото «Марты» с ее косящим глазом в сторону. Шуберта тоже никак не использовать. Это отыгранная карта, что в Лондоне, что в Америке. Если уж тогда он от своих, от фэбээровцев, сумел дистанцироваться, то теперь тем более… Этого тоже долой. Президент банка… Вот уж кому за чужой счет так крупно повезло! Борется теперь на международных форумах с коррупцией, делает вид, что весь его банк из последних сил помогает правосудию, но из банка, как сказано, в полицию поступает только мусор, правда килограммами. Это Стив, штат «А-хай-йо», прости господи, но он вообще больше ни при чем, можно перевернуть и забыть раз и навсегда. Джек? Он вообще делает вид, что он тут ни при чем, занимается себе политикой, по «восьмеркам» и «двадцаткам» разъезжает при этой парочке. А вот Рольф? Его, конечно, надо поприжать. Может, он как-то сумеет Барбару в Лондон выманить? На любви, на чувствах. Нет, русские ее, конечно, отговорят… Но… Думай, Джулиан… Рольфу можно дать понять, что про его агентурную деятельность им, в МИ-6, многое известно. То, что он тут информацию про все подряд собирал, это ни для кого не секрет, но вот, например, для кого он ее собирал? Только ли для БНД? Есть и другие страны, Россия, например, или, скажем… Да вот хоть Канада. При чем тут Канада? Думай, Джулиан, думай, ты обязан дать полиции реальную нить, которая придаст делу динамику, хотя бы на время. Чтобы у тебя появилось время не на полицию работать, а на себя, на версию о шпионской деятельности Барбары… Джулиан листал и листал доклад Шуберта, уже в который раз. Двигал на столе фотографии. Смотрел в окно на темную дождливую действительность. Сейчас бы сесть перед камином и трубку закурить. Но и без трубки мысль скоро заработала на полную катушку. Он схватил трубку:

— Чарльз, прошу вас срочно ко мне. Мне надо с вами посоветоваться.

Дверь открылась. Вошел Чарльз, сутуловатый, худой, с красными глазами и неважного качества стрижкой сотрудник Джулиана, умнейший человек с невнятной, плохопрожеванной, истинно североанглийской речью, который всего единственный раз на памяти Джулиана вышел из себя — когда парни из Лэнгли назвали его «Чарли».

— Чарльз, вот послушайте. И поразмышляйте со мной вместе.

— Почту за честь, шеф.

— Оставьте ваши реверансы. Смотрите, — Джулиан показал на пасьянс фотографий на столе, — я размышляю, кто бы из этих фигурантов мог придать динамику действиям нашей полиции.

— И вы полагаете, шеф, что это мог бы быть… — Чарльз ткнул пальцем в серого, похожего на питекантропа мужчину с низким лбом под прямой челкой «под горшок», чье фото Джулиан еще полчаса назад передвинул в центр.

— Я рад, что вы тоже так полагаете. Вы знаете, как я ценю ваше мнение.

— Благодарю вас, шеф. Да, он подходит. Уверен, что вы задумали, чтобы это шимпанзе дало показания во второй раз, пополнее и покрасочнее, чем в первый, напрямую констеблю Смиту, причем такого рода, чтобы это создавало солидную основу для запроса об экстрадиции.

— Почти правильно, Чарльз, но это лишь первый шаг. О втором несколько позже. Примите во внимание, прошу вас, что он полный варвар, типичный продукт варварской страны. Вы посмотрите, какие показания он прошлым летом дал Шуберту, точнее — «Марте». Уму непостижимо. Прочтите внимательно, я не хочу вам ничего навязывать. Интересно, увидите ли вы в его показаниях то, что увидел в них я.