Третье яблоко Ньютона - Ольга Славина

— Хотя бы так. Но дело не в этом. Просто все надо доводить до конца.

— Конечно, конечно. Я все время работала, правда. Ну, может, и не в полную силу, но это просто потому, что тебя долго не было. Я разболталась, а мною надо руководить.

— В воскресенье уеду в Лондон и оставлю тебе домашнюю работу, а сам буду звонить через день, проверять, ясно? Дай руку, иди ко мне. Я соскучился… Пойдем наверх.

В воскресенье Мэтью опять уехал в город, а Варя осталась в его доме еще на неделю. В пятницу он вернулся, вошел в дом, бросил свой вечный потрепанный дешевый рюкзак у двери и, схватив Варю в свои объятия, долго стоял, не в силах вымолвить слова от наплыва чувств, ее запаха, от чего-то тревожного и как всегда совершенно безмолвного. Если бы он только любил ее, это было бы полбеды. Он привязался к ней. Всю неделю он думал, как вернется в Сассекс, а она там, ждет его, бродя по его дому в своих старых черных джинсах и ковбойке. Что с этим делать?

— Чем ты занималась тут без меня?

— Даже чтение дурацких романов про Джеймса Бонда может пойти на пользу, если ум по-настоящему свободен и празден. Сейчас расскажу. Скажи сначала, как наш новый кейс.

— Я думаю, это будет что-то грандиозное… — Мэтью налил себе шампанского и стал рассказывать, ходя по комнате. Он говорил и говорил. Варя слушала. — Вот так я это вижу.

— Грандиозно. А у меня тоже грандиозный замысел. Хочу написать книгу. Вернее, серию книг. Еще не знаю, это будут длинные романы или серия новелл.

— Про что?

— Про Джеймса Бонда. Не смотри на меня так, я шучу. Что про Бонда писать, он всегда одинаков. А вот его женщины… Ведь каждая из них родилась обычной девочкой, росла, что-то с ней происходило, что-то ковало ее характер, у нее была своя жизнь. Кого-то из них завербовали спецслужбы, кого-то нет. Почему жизнь каждой из них в какой-то момент пересеклась с Бондом? Судьба? Провидение? Или вся жизнь каждой из них была подготовкой к этой встрече, ставшей конечно же кульминацией ее жизни? А что с ними было потом? Они окрепли или сломались? Они были счастливы или жили только воспоминаниями о Бонде, а мир без него был пустым? Подумай, как красиво? Добавь к этому еще и то, что Бонд жил черт знает сколько лет. Сначала как Шон Коннери, потом как Роджер Мур и так далее, Пирс Броснан, теперь вот Дэниэл Крейг.

— Этого я вообще терпеть не могу. Какой он Бонд!

— Ну, у меня своя точка зрения. Это самый эстетский Бонд. И губы у него почти как твои… Но речь не об этом. Поскольку Бонд жил уйму лет, все его женщины жили в разное время, понимаешь, в чем дело? Тут можно будет показать и разную архитектуру, и эволюцию машин, и развитие оружия и техники, и развитие всей этой шпионской атрибутики, от ядов до взрывов с помощью мобильного телефона. А главное — историю костюма! Первые женщины в костюмах от Chanel, потом семидесятые годы — костюмы Yves Saint Laurent и Givenchy, восьмидесятые — Donna Karаn и Versace, девяностые — Alexander McQueen и Vivienne Westwood. И нынешние — в джинсах Dolce&Gabbana или Chloe и вечерних платьях Azzedine Alaia.

— А у тебя женщины-то останутся за нарядами? Или ты так же детально будешь выписывать и марки пистолетов?

— Конечно, все должно быть детально, а как же.

— Будь готова к тому, что против тебя ополчится толпа фанатов Бонда, претендующих на то, что только их прочтение — истинно. У нас в Англии это целое движение. Но, с другой стороны, это — лучшая реклама. А ты умеешь писать?

— Не знаю, не пробовала. Попробую, тогда скажу. Сейчас знаю только, что хочу собирать материал для рассказов об этих невероятных женщинах. Вернее, собирать их образы. А где водятся самые невероятные женщины, как ты думаешь?

— Боюсь, ты имеешь в виду Россию.

— Ага. Я загостилась тут, в общем. Я уже взяла билет на понедельник.

— Я позвоню, чтобы в понедельник меня на работе не ждали. Отвезу тебя в аэропорт.

И еще два дня пролетело, уже слегка подернутых легкой грустью предстоящей разлуки. О ней они не говорили. Они не могли насытиться друг другом по ночам и наговориться днем. Иск к банку и женщины Джеймса Бонда, спецслужбы, костюмы, подслушивающие устройства, пистолеты… Опять эти два эстета замутили что-то, для нормальных людей ненужное, нелепое и невозможное. Об этом они болтали в машине по дороге в аэропорт в понедельник утром. О своей любви они молчали. Не надо говорить, как ее сберечь, надо просто беречь. Если они нарушат молчание, их любовь превратится в отношения. Обычные, как у остальных людей. Ни одному из них это не нужно.

В полдень Мэтью поставил Варин чемодан на ленту.

— Я рад, что твой кейс закончен, Варя. Даже жаль. Это самый необыкновенный кейс в моей жизни. Но страсбургским процессом мы будем заниматься вечность… И ты просто вынуждена будешь приезжать сюда, потому что для новелл о женщинах Бонда все, кроме самих женщин, должно быть английским. И кстати, издавать книгу придется здесь. В России для такого замысла, боюсь, нет рынка. Помнишь, как вы с Еленой говорили о cultural references? Так что дом в Сассексе тебя будет ждать, и все будет как всегда.

— Ага, все будет, как всегда. Это я тебе обещаю. Тебе тоже придется прилетать в Москву, мы будем сидеть в «Кемпински», смотреть на Кремль и готовить материалы. И потом, мы так и не посмотрели толком Петербург.

— Только не делай, пожалуйста, глупостей, я твой характер знаю. Не представляю себе, что завтра проснусь, and you are not anywhere around.[75]

— Ты хотел бы, чтобы я была всегда рядом?

— Это был бы замечательный happy-end, — усмехнулся Мэтью.

— Вот именно. Нам же не нужен «end», мы просто будем «happy».

— Согласен. К тому же тогда тебе пришлось бы искать другого адвоката, а где ты найдешь такого, как я?

— Нигде. Таких, как ты, нет. Поэтому все здорово. I’m back in the USSR! А ты, Мэтью, всегда был и будешь my one and only.