Таинственный Леонардо - Константино д'Орацио

– это совершенное сочетание атлетических мускулов и нежности античной Афродиты. Эта была исправленная версия Венеры, изображенной на прославленной картине Боттичелли: гораздо более реальная и в то же время искусственная. Да Винчи балансирует на тончайшей грани двусмысленности в попытке установить полный контроль над природой.

От простой любознательности, вдохновлявших его наблюдений и исследований художник перешел к мысли о том, что природа может быть преобразована и изменена в результате человеческого вмешательства. Тем не менее, в чем мы скоро должны убедиться, проделать это кистью на картине гораздо проще, чем в реальности.

Глава 14

Чужой в вечном городе

С течением времени Леонардо все реже общался с меценатами. Он с безразличием относился к их требованиям и оставался независимым от их личных предпочтений. Он пользовался покровительством герцогов, военачальников и монархов, но предпочитал держаться на безопасном расстоянии от них, чтобы оградить себя от любых неожиданностей. Будучи истинно свободным художником, он извлекал максимальную выгоду из представлявшихся ему возможностей и при первом же затруднении исчезал, заметая за собой следы. Так случилось в Милане в конце XV века, когда он покинул город, как только понял, что его контакты с французским окружением стали ненадежными. Так он держал себя с Чезаре Борджиа, которого покинул без сожаления, как только тот утратил власть и влияние. Наконец, во Флоренции, когда он ловко вывернулся после неудачи с «Битвой при Ангиари». Да Винчи сохранял верность своим покровителям только до тех пор, пока ситуация оставалась благоприятной, и менял окружение, как только представлялся удобный случай. Без колебаний или сожалений.

После кончины Шарля д'Амбуаза в 1511 году Леонардо нисколько не расстроился и продолжал оказывать услуги французскому правительству, пока в Милане ему гарантировали получение условленной платы, установленной щедрым губернатором. Однако военные действия стали опять приближаться: нависла угроза со стороны наследников Лодовико Моро, которые не оставляли надежды вернуть себе город. Через несколько месяцев Массимилиано Сфорца и его сводный брат Чезаре (сын Моро и Чечилии Галлерани) триумфально вернулись в замок. Это произошло 29 декабря 1512 года, и да Винчи, который тем временем держался на почтительном расстоянии от полей сражений, наблюдал за драматической сменой власти с виллы семейства Франческо Мельци в Ваприо-д'Адда, находившейся в тридцати километрах от столицы Ломбардии. После смерти Амбуаза он отдавал себе отчет в том, что его идиллия под сенью Миланского собора закончилась. С возвращением Сфорца для него больше не оставалось места в Милане: они никогда не простили бы ему сотрудничество с врагом.

Осознавая масштаб своей славы и своих способностей, он начал осматриваться в поисках нового места для работы. В Северной Италии он уже использовал все имевшиеся в его распоряжении возможности: сбежал из-под контроля властной Изабеллы д'Эсте в Мантуе, избежал соперничества с венецианскими живописцами, путешествуя по маленьким городкам Романьи, понял, что там ему не смогут предложить ничего интересного. Это была не та карта, на которую можно было поставить. Власти Флоренции, его родного города, не забыли, как он их подвел несколько лет назад: потекшая стена в Палаццо Веккьо оставалась открытой раной. Казалось, художник сжег за собой все мосты, куда бы он ни бросил взгляд. Однако судьба припасла для него сюрприз, дошедший из далекого прошлого, предоставила возможность исправить то, что на протяжении долгого времени отзывалось горечью в воспоминаниях.

«Медичи меня создали и разрушили». Леонардо да Винчи

Леонардо получил приглашение из Рима от Джулиано Медичи, герцога Немурского, младшего из трех сыновей Лоренцо Великолепного. Почти сорок лет спустя художник снова оказался в орбите внимания семейства Медичи, в годы правления которого он делал свои первые шаги в мире искусства и испытал свои первые профессиональные разочарования. Стала знаменитой его фраза: «Медичи меня создали и разрушили». Наследники Лоренцо Великолепного вскоре вернули себе контроль над Флоренцией. В 1513 году Джованни Медичи, брат Джулиано, был избран папой римским под именем Льва X. На первое место в ватиканской политической повестке дня он поставил укрепление командных позиций своей семьи в главном городе Тосканы. Сильные и авторитарные как никогда сыновья Лоренцо Великолепного свергли республиканские органы правления, отправив в изгнание Пьера Содерини, и заложили основы для создания герцогства, правившего в Тоскане свыше трехсот лет. Возврат к прошлому имел все признаки контрреволюции.

Да Винчи не вписывался в их планы упрочения своей власти на берегах Арно: в городе было достаточно художников, гораздо моложе его. Он мог оказаться более полезным при папском дворе, где новый папа имел серьезные намерения устранить все неудобства, от которых он страдал в период изгнания своей семьи из Флоренции.

Новый золотой век

Судя по знаменитому портрету Рафаэля, Лев X был тучным, добродушным, с изящными руками, «питавшим большое пристрастие ко всякой философии, в особенности же к алхимии»[145], – пишет Вазари. Он очень отличался от своего предшественника, воинственного Юлия П. Джованни не любил командовать войсками на поле боя. С детства его готовили к стремительной церковной карьере: в семь лет он был апостольским протонотарием[146], в восемь – аббатом в Монтекассино, а в четырнадцать – кардиналом. Возможно, он смог бы стать самым молодым понтификом в истории, если бы его отец внезапно не умер в 1492 году, тогда через несколько недель его сменил Иннокентий VIII, его большой покровитель. Избрание на папский престол Джованни было почти неожиданным: казалось, что кардиналы проголосовали за него, только учитывая плохое состояние его здоровья. Однако вскоре им пришлось изменить свое мнение. Его понтификат оказался одним из самых длительных в этом столетии. Он нанес огромный урон имиджу католической церкви. Именно он вызвал резкую реакцию со стороны монаха-августинца Мартина Лютера, направленную против ватиканского разврата, он спровоцировал рождение Реформации. Его поведение действительно было скандальным.

Лев X любил наслаждаться жизнью, он устраивал пышные церемонии, публичные шествия и рыцарские турниры в огромных внутренних дворах Ватикана. Он активно поддерживал полную перестройку базилики Святого Петра и завершение декорирования частных апартаментов, унаследованных им от своего предшественника, которые Рафаэль расписал прославленными фресками. Джованни прекрасно понимал, каким великим даром убеждения обладают произведения искусства, и каждый новый портрет подпитывал его самолюбие. Тщеславный и самовлюбленный, он принудил Рафаэля изменить план декорирования ватиканских станц, заставив его переделать две сцены ради прославления нового курса Римской католической церкви. В станце д'Элиодоро[147] его лицо появляется дважды: урбинец, начавший писать эту фреску, когда Юлий II был еще жив, уже изобразил Льва X в свите папы Льва Великого, остановившего варваров Аттилы у ворот Рима одним движением руки, находясь под защитой своих святых покровителей Петра и Павла. Однако