Влюбленные в книги не спят в одиночестве - Аньес Мартен-Люган

– Не беспокойся… со мной все в порядке, я никогда так хорошо себя не чувствовала.

Я подняла на него глаза, он наблюдал за мной, и его лицо было, как обычно, жестким. Я погладила его по подбородку, провела пальцем по губам, он схватил меня за талию, прижал к себе и стал яростно целовать. Такой у него был способ выразить свою боязнь потерять меня. Я не понимала, почему этот страх его не отпускает. Я ответила на его поцелуй со всей силой своей любви, потом отодвинулась, улыбнулась, вытащила из его пальцев сигарету, несколько раз затянулась и вернула ему.

– До скорой встречи! – пропела я, оставляя его одного.

Он что-то недовольно пробурчал. Я зашла на кухню, вытащила из холодильника пакет, взяла ключи от автомобиля.

Еще через несколько минут я как попало припарковалась перед школой. Как раз вовремя: дети выходили после занятий. В толпе я разглядела растрепанную шевелюру Деклана. Он растолкал приятелей и бросился ко мне. Его преследовал тот же страх, что и отца: как бы я вдруг не исчезла.

– Все в порядке, герой?

– Да!

– Давай полезай в машину!

Джека мы нашли сидящим в кресле-качалке Эбби, с газетой на коленях, взгляд его был устремлен на огонь в камине. Он старел с каждым днем, отсутствие источника его силы становилось все заметнее. Зима и рождественские праздники добавили ему лет десять. О своей тоске он говорил только со мной, знал, что я его пойму. Я любила эти частые встречи наедине. Я приезжала к нему несколько раз в неделю. Ворча, он все же позволял мне навести порядок в доме и приготовить впрок еду. Мне надо было заставить его бороться. Да, мои действия были эгоистичными, я это осознавала, но мне хотелось на время избавить Деклана, Эдварда и Джудит от новых страданий. Мы все нуждались в Джеке. Моим главным союзником в этой борьбе был маленький мальчик, который сейчас носился по гостиной, доставая Джека вопросами, когда они смогут поехать вдвоем на рыбалку.

– В воскресенье, если захочешь, – ответил тот.

– Правда?

– Да! У твоего папы и Дианы есть дела, – сказал он, подмигивая мне.

Я потерлась щекой о его белоснежную бороду и понесла на кухню блюда, приготовленные сегодня утром.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила я, вернувшись. – Мы идем в магазин, и мне еще в аптеку надо зайти, так что скажи.

– Нет, у меня все есть. А вы не задерживайтесь, вечером будет плохая погода.

– Ты прав! Деклан, готов? Пошли.

На рассвете у меня затрепетали ресницы, когда я почувствовала на лице поцелуй. Надо мной склонился Эдвард. Он с улыбкой вглядывался в мое лицо, а его руки прогуливались по моему телу.

– Чем ты хочешь заняться в выходные? – спросил он хриплым сонным голосом.

– Спать…

– Оставайся в постели, я встаю.

– Нет…

Я вцепилась в него, заставила лечь, прижалась к нему и потерлась носом о его грудь. Он не стал сопротивляться, тоже прижался ко мне, и я вздохнула от удовольствия. Я осыпала поцелуями его тело, вскарабкалась на него, его руки стали более настойчивыми… и тут мы услышали шаги Деклана в коридоре и лай собаки.

– Полежи, не спеши, – проворчал Эдвард. – Я постараюсь договориться с Джеком, чтобы Деклан сегодня переночевал у него.

– Отличная идея…

Он встал, натянул джинсы, валявшиеся на полу, и осторожно выскользнул в коридор, не позволив Деклану проникнуть ко мне в спальню. Я перекатилась на его место и подремала еще часок.

Потом я решила встать и задержалась в ванной дольше, чем обычно. Перед тем как выйти, я посмотрела на себя в зеркало, подавив смех пополам со слезами. Слегка дрожа, спустилась на первый этаж. Деклан лежал на полу и играл со своей железной дорогой. Увидев меня, он вскочил и прыгнул на меня. Я его расцеловала, как каждое утро.

– Диана, я буду сегодня ночевать у Джека!

Эдвард не терял время даром.

– Доволен?

– Да!

Он вернулся к своим играм и больше не обращал на меня внимания. Я налила себе чашку кофе, поставила на кухонную стойку и окинула взглядом комнату. Спокойный, безмятежный Деклан, как и положено мальчишке его возраста, возился со своими поездами. Постман Пэт храпел, лежа на спине с поднятыми вверх лапами, перед горящим камином. А сквозь большое стекло террасы я видела умиротворенного Эдварда с сигаретой в зубах; он вперил задумчивый взор в море. Мое сердце наполнилось счастьем. Я возвратилась издалека. Мы все возвратились издалека. Мы, поломанные, истерзанные люди, сумели создать счастливую семью, и нам было хорошо… Держа в руках чашку, я вышла к тому, ради кого билось мое сердце, с кем я теперь делила всё-всё-всё. Наши глаза встретились, и я послала ему головокружительную улыбку.

– Все в порядке? – спросил он.

– Да, и даже очень…

Как всегда по утрам, он бросил мне свою пачку сигарет. Я окинула его долгим взглядом, подняла крышку и, опустив ресницы, долго вдыхала аромат табака. После чего закрыла и перебросила пачку обратно.

– Ты заболела?

– Вовсе нет…

– Не хочешь курить?

– Еще как хочу, умираю.

– Да что с тобой?

Не переставая улыбаться, я сделала два шага, отделявших меня от него, и бросилась в его объятия:

– Я должна бросить курить, Эдвард…

Роксане и Флориану, которые подтолкнули меня к созданию этого продолжения: вы сделали все, чтобы разбудить мое желание его написать.

Эстель, моему редактору, чьи советы, чуткость, тактичная и элегантная манера делать замечания отразились на всем, что я написала.

Гийому: помимо всего прочего, чему здесь не место… ты был вынужден принять мою встречу с Ирландией и пожертвовал собой, чтобы мерзнуть там, пить гиннесс и виски! И сейчас я могу тебе сказать: даже если я отпускаю Диану, чтобы она жила собственной жизнью без меня, мы все равно туда вернемся.

Вам, читательницы и читатели: ваши слова, ваша поддержка и ваши улыбки – мое сокровище и честь для меня.

La Belle Hortense: спасибо за то, что этот литературный бар предоставил нам полную свободу действий, позволив провести великолепную фотосессию. Благодаря этому облик Дианы был запечатлен в том самом месте, которое подсказало мне идею “Счастливых людей”.

Диане, очаровательной молодой женщине, порожденной моей фантазией больше четырех лет назад: ты меня заставила сочинять и подарила мне счастье быть автором. Ты всегда будешь занимать особое место в моей душе.