Лютый остров - Юлия Остапенко

Тот слегка пожал плечами и протянул ему правую ладонь.

На ней был выведен в точности такой же ястреб.

Нияз выбросил руку вперед и вцепился в запястье раба, перехваченное бронзовым наручем.

– Ассасины, – почти торжествующе провозгласил он. – Эти люди были ассасинами! Тысяча проклятий на их голову и на твою, ублюдок!

– Но у других нет таких меток, – возразил Феррир.

– Конечно, – спокойно отозвался Альтаир. Он стоял не шевелясь и не пытаясь стряхнуть Нияза. – Такой знак получает лишь тот, кто пробыл в ордене десять лет. Нас мало таких.

– Отчего же? – сощурился Нияз. – Дезертируете?

– Нет. Просто обычно не доживаем.

– Ты, стало быть, дожил, – сказал Рустам. – Как и этот человек. Ты знал его? Ты... – что-то мелькнуло в его памяти – завораживающий танец стали, игра солнечного луча на серебряной арфе клинка... – Это ты отрубил ему голову. Я видел.

Все уставились на ассасина. Нияз слегка вздрогнул и, выпустив его, отступил, но тут же подобрался – как бы там ни было, он не больше других желал выглядеть трусом.

– Конечно, – повторил Альтаир, и презрение в его голосе на сей раз прозвучало почти открыто. – Кто же еще мог сделать это? Только ассасин может убить ассасина. Эти, – он тронул один из трупов носком сапога, – совсем еще зелень. Возможно, для кого-то из них это задание было инициирующим. Половина прошедших первичный отбор не переживает инициации.

– Ты знал его? – повторил Рустам.

Альтаир молчал мгновение, прежде чем ответить.

– Для тебя это важно, шимран-бей? Нет, я его не знал. Мы не знаем друг друга. Так проще, потому что иногда случаются и такие встречи, как нынешняя.

– Ассасины! – будто все еще не веря, громко сказал Нияз. – Так они напали, чтобы отбить его. Отбить своего!

Он вновь ткнул пальцем в раба, невозмутимо стоящего над телом былого товарища, которого собственноручно обезглавил меньше часа назад. Воины Рустама тревожно переглянулись, брови их нахмурились, лбы заволокло тучами. Альтаир ничего не ответил на обвинение, лишь его бледные тонкие губы сжались чуть плотнее. Рустам понял, что говорить придется ему.

– Это все он! – воскликнул в гневе Феррир. – Это из-за него Алдира и Нерруна....

– Нет, – сказал Рустам, и голос его прозвучал столь резко, что все головы повернулись к нему. – Они приходили не за ним. Они сами продали его на торг в Ильбиане.

Долгие мгновения прошли, прежде чем кто-либо заговорил, и в эти мгновения лишь ветер шелестел окровавленной травой да фыркали взбудораженные кони.

– Как... – начал Нияз.

– Так, – грубо перебил Рустам, сердясь оттого, что ему все же приходится посвящать своих людей в то, о чем он предпочел бы умолчать. – Три месяца назад этот человек напал на Ибрагима-пашу. В самом дворце, среди белого дня, во время полуденной трапезы. Я был там.

– Ты был там! – воскликнул Нияз. – Был и допустил это?!

– Я был там, – звенящим от гнева голосом продолжал Рустам, – а тебя не было, Нияз иб-Даммар, так что дай мне договорить. Он спрыгнул с галереи с обнаженным клинком, лучники даже не успели выхватить стрелы. Шимран Ольга-рим закрыл пашу своим телом – да примет богиня Аваррат его в свои чертоги. Я был слишком далеко, чтобы вовремя вмешаться, и мог лишь поднять тревогу. Я это сделал. Тогда этот человек, – он коротко глянул в лицо Альтаира, слушавшего его так же внимательно, как и все остальные, – понял, что воплотить преступный замысел ему помешали, и сбежал.

– Ассасина наняли, чтобы убить пашу Ибрагима! – вскричал Нияз столь запальчиво, что это могло поставить под сомнение его искренность. – О богиня Аваррат, как ты могла допустить такое?! И после этого...

– Его никто не нанимал. Во всяком случае, орден Белого Ястреба пламенно отрицал свою причастность к этому нападению. Как и сам убийца, – закончил Рустам и вновь посмотрел Альтаиру в лицо – внешне невозмутимым, как ему мнилось, но горящим глубинной яростью взглядом.

– Это правда, – подтвердил ассасин столь же спокойно – и Рустам с возрастающим гневом понял, что уж его-то спокойствие не было напускным, хотя он говорил о том, за что вскоре поплатится жизнью. – Я пошел против ордена. И мне этого, конечно же, не могли простить. Ибрагим-паша всегда был одним из самых верных друзей Белого Ястреба, – слегка улыбнувшись, добавил Альтаир. – Мои братья пришли в неистовство, узнав, что по моей вине едва не лишились столь близкого друга.

Солдаты переглянулись, Феррир глуповато заморгал, а Нияз закусил ус. Рустам продолжал:

– Наш господин потребовал выдать ему убийцу. Ястребы ответили, что не могут этого сделать. Однако, проявив своеволие, Альтаир преступил их внутренний закон и должен был быть казнен – либо, на усмотрение главы ордена, продан в рабство. Ибрагим-паша очень просил о том, чтобы приговор был смягчен...

– За что я буду признателен ему столь долго, сколь мои ноги будут ступать по земле, а мой член останется при мне, – серьезно сказал Альтаир и, трепетно сложив ладони, склонил голову.

Солдаты подавили смешки, а Нияз залился краской гнева.

– Да что себе, в конце концов, позволяет этот раб?! Рустам-бей, позволь мне взять кнут и проучить его!

– Не позволю, – холодно ответил Рустам. – Ты сам знаешь, какую сумму Ибрагим-паша выложил за него. Он жаждет получить этого раба невредимым, чтобы сполна насладиться местью за его дерзкое и самоуверенное нападение. Неужели ты вправду думал, что оно удастся? – не выдержав, добавил он. Все три месяца он жаждал задать ассасину этот вопрос.

Тот ответил, на удивление, совсем не дерзко:

– Должно быть. И ты прав, шимран-бей, я, вероятно, обезумел тогда. Ты и твои собратья хорошо охраняете Ибрагима-пашу – много лучше, чем я ожидал.

Его слова прозвучали уважительно – и слегка неохотно, будто ему было трудно хвалить врага, и в то же время удержаться от этой похвалы он не мог. Рустам вспомнил, как Альтаир плавным, чуть заметным движением снес голову с плеч человека, лишь немногим менее искусного, чем он сам, – и невольно подумал, сколь дорого стоит похвала из этих уст.

Он вновь ощутил уже знакомое чувство – досаду на то, что затеял разговор с участием ассасина, и уже собирался отдать приказ вернуться к работе, когда Нияз все испортил, сказав:

– Так значит, ты признаешь, что помешался, когда решил напасть на нашего господина? И что же свело тебя с ума? Или я должен спросить – кто?

«Надо приказать ему замолчать», – подумал Рустам, но ничего не сказал, лишь глядел, как каменеет лицо Альтаира и как вздуваются желваки на его скулах. Грубоватый и недалекий Нияз, как ни странно, на сей раз угадал. Впрочем, на свете не так уж много расхожих причин, от которых люди теряют разум.

Рустам избавил Альтаира от необходимости отвечать.

– Год назад, когда наш господин затеял великий поход на север, среди покоренных селений оказалась родная деревня Альтаира. Его родители были убиты, а сестру Ибрагим-паша взял в свой гарем.