Список Ханны - Дебби Макомбер

Харви вздохнул:

— Мой совет — просто принимайте ее без лишних вопросов. Так вам будет легче.

В этом я был с ним абсолютно солидарен.

Мэйси тоже вступила в разговор. Начала рассказывать о своей работе в нашей клинике, о пациентах, с которыми встречалась там. Сэмми лег к ней вплотную, казалось, еще немного — и залезет на колени.

Вскоре стало заметно, что Харви очень устал и ему требуется отдых. Он начал с трудом подниматься, но, когда я хотел ему помочь, нетерпеливо стряхнул мою руку.

— Не надо, — резко отказался он от помощи, — оставьте старику хотя бы гордость.

Мы стояли с Мэйси рядом, глядя, как ее друг и сосед медленно побрел к дому. Когда он отошел на достаточное расстояние и не мог ее слышать, она буквально бомбардировала меня вопросами.

— Ну что? — Она задыхалась от нетерпения. — Можете сказать, почему он такой слабый? Он болен, да? То есть он серьезно болен. Смогли уговорить его пойти на встречу с терапевтом? Вы смогли его перехитрить?

— Пошли в дом, там и поговорим, — прервал я поток вопросов. Раньше я не хотел встречаться с Харви, а сейчас признал, что мне понравился этот старик.

Я вслед за ней перелез через низкий забор, Сэмми — за нами следом, не отставая ни на шаг.

— Ему плохо, да? Не надо меня утешать, я хочу услышать правду. Не бойтесь мне сказать. — Она шла задом наперед, чтобы видеть мое лицо.

Мы вошли в дом. Я показал в сторону кухонной ниши, где стоял столик, и, когда она уселась, взял стул и тоже сел, так, чтобы смотреть ей прямо в лицо.

Она растерянно заморгала.

— Он умирает?

Я кивнул, молча, слова были излишни.

— Но мы должны что-то делать. — Она начала вставать с места.

Я мягко удержал ее за плечи.

— Мэйси, он знает, что умирает, и его это устраивает.

— Но меня — нет!

— Харви готов к смерти.

— Он — может быть, но я не готова его потерять. — Огромные слезы навернулись ей на глаза и готовы были вот-вот брызнуть.

— Но от вас это не зависит.

— Что вы имеете в виду?

— В конце Ханна тоже отказалась от продолжения химиотерапии, — тихо сказал я, испытывая боль от тяжелых воспоминаний, — она понимала бесполезность дальнейших попыток и просила меня дать ей умереть. Я тоже хотел удержать ее с собой как можно дольше. Но это было эгоистично, теперь я жалею. Надо было уступить ее желанию. И Харви просит о том же.

Мэйси громко всхлипнула, и кошки тут же стали выражать ей сочувствие, собравшись все у ее ног. Сэмми поднялся, гарантируя ей защиту, и в его глазах ясно читалось: одно мое неправильное движение — и я пожалею.

— Мне очень жаль. — Я инстинктивно обнял ее за плечи.

Сам не понимая, что делаю, наклонился близко к ее лицу и нашел губы. Мы поцеловались. Не дружеским поцелуем, каким я обменивался с Линн и Уинтер. Это был Поцелуй с большой буквы, настоящий, который потряс меня до глубины души.

Мы резко отстранились, как будто осознав, что происходит. Она выглядела еще более растерянной, чем я.

— Спасибо, — прошептала она.

— За что?

Не за поцелуй же она меня благодарила.

— За то, что поговорили с Харви и рассказали мне о просьбе Ханны.

Я постепенно приходил в себя.

— Не за что. Рад был помочь.

Я вскоре уехал, в полном смятении, пытаясь понять, что меня заставило поцеловать Мэйси, а главное, что еще важнее, — почему поцелуй доставил мне такое наслаждение.

Яплохо спал в ту ночь. Когда Мэйси не появилась у нас в клинике во вторник, меня это не особенно удивило. Работа ее близилась к концу, а, по ее собственному признанию, она не любит заканчивать проекты. Впрочем, дело не только в этом, ее отсутствие на этот раз было связано еще и с другим обстоятельством. Тот поцелуй был особенным, мы оба это понимали.

— Мэйси не появлялась? — спросил я у Линды, мне не хотелось себя выдавать, но любопытство пересилило. Ведь она могла позвонить, найти удобный предлог, чтобы не приходить, а Линда не удосужилась мне доложить.

— Нет. Ты тоже ничего не знаешь? — Она слегка прищурила глаза. — Надеюсь, ты не сказал ничего такого, что ее могло расстроить?

— С какой стати? — Я сделал вид, что не понимаю, и даже послал ей нарочито сердитый взгляд, хотя и не думал на нее сердиться.

Линда часто ведет себя по-матерински по отношению ко мне, она всегда готова встать на мою защиту. Удивительно, с какой готовностью она встает теперь на защиту Мэйси. Я постарался сделать вид, что все это меня ни малейшим образом не интересует.

— Уверен, что она появится ближе к вечеру. Или завтра, — небрежно закончил я разговор.

— Конечно, — подтвердила Линда и добавила: — Мы все здесь ее любим.

Я удивленно взглянул на свою преданную помощницу, ожидая объяснений. Когда они успели все полюбить Мэйси? За две недели.

Линда улыбнулась.

— Ну, во-первых, ты вряд ли заметил, но она все время разговаривает с детьми и до, и после приема.

Я действительно не замечал.

— Как быстро она нашла с ними общий язык! Они моментально проникаются доверием к Мэйси.

Вот здесь я согласен с Линдой. Дети, конечно, чувствуют, что Мэйси сама большой ребенок, со своими причудами и эксцентричным энтузиазмом.

— И о чем же она с ними говорит?

— О, о разном. Мальчику Бенсонов показывала льва в траве, с дочкой Фаринелли болтали о заколках для волос. С Эллен Роше долго развивали тему о собаках. Дети успокаиваются, смеются и уже не боятся приема у доктора, потому что Мэйси помогает им успокоиться и снять стресс. Я не совсем понимаю ее, но она мне нравится.

Мне тоже, начал я вдруг осознавать.

— Она смешная. Такая приветливая и добрая. — Оказывается, Линда не закончила еще восхвалять Мэйси. — Однажды утром она принесла ореховые хлебцы и угощала всех. Ты пробовал?

Я покачал головой.

— Жаль. Она сказала, что вначале купила их для птиц, крошила в кормушку. Потом попробовала, ей понравилось, и она стала покупать их к завтраку, а для птиц стала покупать семечки.

Я усмехнулся. Линда и персонал ни в коем случае не должны узнать о том, что произошло между мной и Мэйси. Да и что особенного, собственно говоря, случилось?

И все-таки. Я действительно по-настоящему поцеловал женщину, хотя считал, что она мне совсем не нравится. И если быть откровенным до конца, я не переставал ни на минуту думать об этом поцелуе. И еще большей загадкой было то, что я при этом почувствовал. А мне доставляло истинное наслаждение держать ее в объятиях. Целовать ее…