Американская леди - Петра Дурст-Беннинг

Словно самым важным в этой телеграмме была Генуя! Гарольд счел поведение Марии недопустимым.

– Они будут жить в настоящем дворце с видом на море! У мамы глаза на лоб полезли, когда Йоханна рассказала ей об этом.

Ванда с улыбкой взяла стакан воды, который благоговейно, словно это было расплавленное золото, преподнес ей официант.

Гарольд наблюдал, как Ванда большими глотками пила воду. «В этом вся Ванда», – подумал он, вспомнив о цели их встречи сегодня.

– Значит, и Мария последовала зову своего сердца…

«Неплохое начало», – похвалил он себя.

– Да, но в самый неподходящий момент! – рассмеялась Ванда, совершенно не впечатленная его романтическим тоном. – Кажется, в Лауше полным ходом готовятся к изданию нового каталога рисунков для елочных украшений, который они должны сделать без Марии к февралю. Вопрос только в том, как это сделать? И, словно этого было недостаточно, кузина Анна так сильно растянула лодыжку, что не может ни ходить, ни управляться с трубой для выдувания стекла. Если я правильно поняла, она не только стеклодув, но и отвечает за исполнение всех поручений, которые возникают ежедневно в работе стеклодувной мастерской. Мама сказала, что у тети Йоханны чуть не случился нервный срыв. Решение Марии переехать в Геную сродни катастрофе! – Щеки Ванды покраснели от волнения.

– Ванда! Ты не могла бы хоть на короткий момент позабыть о немецких родственниках?

Гарольд решительно перегнулся через стол и взял ее за руку.

– У меня тоже есть новости… И очень хорошие! – Он сделал драматическую паузу. – Собственно, ты сейчас сидишь перед будущим директором банка.

– Гарольд! – громко вскрикнула Ванда. – Как же я рада за тебя!

Она тут же обежала стол и поцеловала его в щеку.

– Мои поздравления! Я уверена, лучше тебя никто не подходит для такой важной должности.

Она снова присела на стул. Гарольд закусил нижнюю губу. Сейчас или никогда!

– Есть в этом лишь один небольшой недостаток… Я должен возглавить филиал нашего банка в Нью-Мексико. Я знаю, знаю, это не Нью-Йорк! Но я слышал, что Альбукерке – прекрасный город. У них там есть собственный театр, много магазинов и ухоженный парк, – рассмеялся он. – Я обещаю, что ты не станешь скучать по Нью-Йорку. Это всего лишь на пару лет. Мистер Робинсон, который теперь возглавляет филиал, считает, что все может сложиться очень хорошо и что я потом…

– Гарольд…

Он снова схватил ее за руку и похлопал.

– Я понимаю, все это очень стремительно. Я и сам не рассчитывал, что так быстро стану…

– Гарольд! – вновь перебила его Ванда, в этот раз настойчивее. – Я… не… могу… уехать с тобой в Нью-Мексико.

Он улыбнулся. Его Ванда вдруг снова превратилась в дочь из хорошей семьи. Ну, хоть распутный образ жизни она не переняла у тетки Марии!

– Нет, конечно сможешь, – мягко возразил он.

Ванда оторопело смотрела на него. Он решил не ходить больше вокруг да около. Гарольд элегантным движением вытащил из кармана кожаный футляр. От нажатия пальцем тот раскрылся. Гарольд развернул его так, чтобы золотое кольцо с бриллиантом на темной бархатной подкладке заблестело перед Вандой во всей красе.

– Ты бы могла отправиться туда со мной как моя жена. Поэтому я спрашиваю тебя здесь и сейчас: Ванда, ты выйдешь за меня?

Сначала она посмотрела на кольцо, потом на него. Будто не могла осознать, что сейчас произошло.

Гарольда настигли угрызения совести. Он уже знал это чувство. Если очень долго чего-то страстно ожидаешь и наконец получаешь, то иногда радость от нового достижения имеет привкус горечи, словно прокисшее молоко, которое долго стояло открытым.

Он отчаянно пытался подыскать слова, чтобы сгладить неловкость момента. Таким он свое признание не представлял!

Гарольд знал: если бы все случилось, как хотела Рут Майлз, он бы сделал предложение Ванде еще в прошлом году. Но, черт побери, он ведь все хотел сделать правильно! Он не мог прийти в дом к Майлзам и просить руки их дочери как несчастный нищий. Теперь же ему было чем гордиться.

Но почему Ванда ведет себя так странно? Она уже давно должна лучезарно улыбаться, оправившись после первого шока. Он мечтал, что Ванда потренируется танцевать с ним свадебный вальс, здесь и сейчас! Или что она потребует шампанского. Или чтобы они ушли из ресторана. На все случаи он припас дополнительные купюры. Все это было бы похоже на его Ванду! Эта же большеглазая дрожащая девушка была ему совершенно не знакома.

– Гарольд, – повторила она в третий раз, освободившись от его руки и потерев лоб, будто желая смахнуть замешательство. – Я…

Она беспомощно улыбнулась. Пытаясь побороть в душе тревожное чувство, он ободряюще взглянул на нее. В то же время ему показалось, что сейчас случится нечто совершенно ужасное.

– Наверное, не существует возможности высказать это как-то деликатно, – печально вздохнула Ванда. – Я не могу за тебя выйти! – выпалила она. – Я поеду в Лаушу. У меня есть предназначение: я нужна своей семье!

Ванда была совершенно не в восторге, узнав, что мать выбрала ей в попутчицы именно Ивонну Шварценберг и ее дочь Вилму. Ивонна была лучшей подругой Моники Демуа, которая порвала все связи с Майлзами после фиаско со свиными ножками в «Шрафтс». Вначале Рут очень злилась из-за этого происшествия, но с того момента она целиком встала на сторону Ванды. «Из-за одного возлагает ответственность на всех, так раньше оценивали поведение Моники! – пожаловалась она Ванде. – Какая досада, что ты наконец смогла испортить одну вечеринку этой избалованной козе!»

Но такой разрыв отношений не помешал Рут тут же схватиться за телефон, когда она узнала, что Шварценберги собираются ехать в Гамбург, чтобы провести там зиму вместе с женихом Вилмы – торговцем каучуком, у которого имелись связи в Индонезии. В женской болтовне она выведала название и дату отправления корабля и даже зашла дальше: спросила о том, не могла бы миссис Шварценберг во время путешествия взять под свое крылышко Ванду. Получив неуверенное согласие, следующий звонок Рут сделала в пароходство. Она поинтересовалась, нет ли на «Германии» свободной каюты, по возможности на той же палубе, что у миссис Шварценберг и ее дочки. Услышав утвердительный ответ, Рут согласилась на это предприятие после многонедельных споров с Вандой.

– В путешествии не задерживайся, – сказала она и, вздохнув, добавила: – Когда я уезжала из Лауши, была совершенно другая ситуация, но, честно сказать… меня бы ничто и никто не смог удержать! – Мать пожала плечами, и в этом движении сквозило упрямство. – Кто знает, может, в Лауше тебе действительно придут на ум какие-нибудь другие мысли?

Ванда не стала иронизировать по поводу семейства Шварценбергов, хотя Вилма считалась серой мышью и была невыносимо скучна. Она несколько раз появлялась на танцах у Пандоры, где проводила бóльшую часть времени в раздевалке, просто опасаясь того, что придется танцевать на людях. Пандора вынуждена была тащить ее в зал чуть ли не за волосы. Там Вилма стояла недвижимо, как набитое чучело жирафа. Вилма и Ванда! В конце путешествия пассажиры, чего доброго, еще подумают, что они подруги!