Шантаж от Версаче - Татьяна Гармаш-Роффе

Реми подозрениями делиться не стал, описал все вкратце, упомянул о проводившихся на даче «банных» приемах и отнес Ксюшино любопытство за счет ее страха, что он воспользуется их пребыванием наедине, и желания говорить, говорить, говорить, чтобы избежать опасных пауз и двусмысленных молчаний, в которые, за отсутствием слов, начинают возникать жесты.

«Не бойся, моя милая девочка, я не буду тебя торопить, – думал он и таял от немыслимого умиления. – Я подожду того мига, в который я пойму, что ты готова… Что ты больше не задаешь себе вопросов «а надо ли?», а просто протянешь руки и закроешь свои чудные глаза… И я буду целовать эти нежные веки, эти свежие губы, я распущу твои роскошные волосы по твоим обнаженным плечам… И вот тогда, когда станет слышным твое легкое дыхание, когда кровь твоя вскипит от электрического тока, ринувшегося по тонким голубым сосудам, когда тело твое сделается нетерпеливым и податливым, вот тогда я…

Но я подожду. И дождусь».

Кофе вызвался сварить Реми. Перед тем как отправиться к Ксюше, он тщательно выспросил Киса, с чем тут принято ходить в гости – весь его опыт исчерпывался приглашением к Кису, к которому он неизменно приходил с бутылкой водки. Кис посоветовал цветы, конфеты и бутылку шампанского или ликера. В большом супермаркете на Новом Арбате Реми долго и придирчиво выбирал конфеты и напитки, предпочитая, разумеется, французское происхождение товаров, и соблазнился заодно знакомой маркой хорошего итальянского кофе, который узнал по запаху.

Вооружившись туркой – это был, с точки зрения Реми, не самый лучший способ приготовления кофе, но иных средств в его распоряжении не оказалось, – он варил кофе, а Ксюша стояла рядом, наблюдая, и ее близость волновала его. Краем глаза он видел ее серьезный, сосредоточенный профиль, ее засунутые в карманы руки – она держалась отстраненно в полуметре от него, и вся ее поза, казалось, свидетельствовала о том, что она избегает даже прикосновения к Реми…

Реми подумал, что он, конечно, готов подождать, но тонкую стенку боязливого отчуждения, которой Ксюша от него отгородилась, следовало бы разрушить немедленно. У них в распоряжении не так уж много времени, и до его отъезда между ними должна обязательно возникнуть близость, если не совсем, не окончательно физическая близость, то, по крайней мере, такая доверительная близость, при которой легко сделать следующий шаг. И уж во всяком случае, не стена отчуждения…

Он протянул руку и взял ее за плечи, легонько притянув ее к себе. Плечи напряглись. Рука Реми замерла в неподвижности – ни одного лишнего движения, ее нельзя спугнуть! Покончив с кофе, он отпустил Ксюшу и понес дымящуюся турку в комнату. Ксюша последовала за ним с чашками. И когда Ксюша ставила перед ним его фарфоровую чашечку, он все так же легко и осторожно притянул ее к себе и усадил на колени, ласково глядя в ее большие напряженные глаза, стащил с ее волос заколку и зарылся в их душистую волну, пропитавшуюся запахом итальянского кофе…

Ресторан, который Кис приглядел в одном из переулков, прилегающих к Тверской, был полупустым, что его очень порадовало. Они сели за столик и уткнулись в меню. Александра не смотрела на него. Впрочем, он на нее тоже.

И только когда они сделали заказ и официант отчалил от их столика, Кис сказал: «Я хочу услышать об этом от тебя».

Александра посмотрела на него странно-глубоким, затравленным взглядом. Кис не выдержал и дотронулся до ее тонкой руки, напряженно лежавшей на столе.

Александра руку отдернула, как от змеи, и лицо ее приобрело свое обычное выражение – надменная и холодная маска человека, у которого душа за семью печатями…

Кис снова разозлился – он абсолютно был уверен в том, что не ошибся и верно почувствовал, что Александра нуждалась в помощи, в дружеской – а то и более близкой – поддержке. Что-то с ней происходило, и это что-то было скорее всего связано с Тимуром. Возможно, с его убийством… И ей, конечно, сейчас плохо и страшно. И чудовищно, катастрофически одиноко. Но эта гордячка ни за что не признается самой себе, что ей необходима поддержка. А уж Кису – тем более! Что за идиотская игра в прятки с собственным сознанием? – негодовал он. Что за детский сад, вся эта комедия оскорбленного самолюбия, непомерного гонора, нарочитого высокомерия?

Разумеется, всего этого он ей не сказал, но спесь сбить решил.

– Ты знакома с Тимуром со студенческих лет, – заговорил он, веско и отчужденно роняя слова. – Он был вашим с Андреем преподавателем философии. Марксистско-ленинской, разумеется. Ты его терпеть не могла, но ему, похоже, нравилась. Он за тобой ухаживал?

«Ухаживал, – отметил про себя Кис, глядя, как побледнело от гнева лицо Александры при последнем вопросе, – что бы она ни сказала сейчас в ответ – Тимур за ней ухаживал, причем не просто ухаживал, а весьма настойчиво…»

– Не слышу ответа, – грубо поторопил он Александру.

– Что за чушь?! Кто тебе об этом сказал?

Ага, лучший способ защиты – нападение! Ну-ну.

– Профессиональный секрет. Почему ты обманула меня?

– Я?

– А кто же? И сестру свою обманула. Ксюша ведь так и не догадывается, что ты отправила ее на квартиру к человеку, которого ты знала!

Молчит. Не хочет сдаваться. Смотрит на Алексея букой. Ладно, поднажмем.

– Ты свою сестру грубо подставила!

– Неправда!

– Правда, правда. Отправить ничего не подозревающую, наивную девчонку с придуманной тобой историей на квартиру убитого стирать отпечатки – это, по-твоему, не подставить? Честно скажу тебе, Александра, я мог предположить, что ты способна на многое, но только не на это. Так поступить с собственной младшей сестренкой, которую ты к тому же любишь…

– Я не знала, что Тимура убили! – не выдержала Александра. – Я не хотела… Я не могла представить, что из этого всего выйдет!

– Но тебе было известно, что он снимает квартиру у Андрея?

– Ну и что?! Ксюша меня умоляла помочь ей и найти квартиру, на которую можно было привести Реми, чтобы разыграть задуманный спектакль до конца!.. У меня не оставалось выбора!

– Почему ты не сказала мне правду?

– А зачем? Ты бы меня стал подозревать. Ты в совпадения не веришь и вообще ни во что не веришь, тебе одно надо – найти преступника, и любой, кто на эту роль сгодится, тебе подойдет, чтобы отдать его на заклание твоим заказчикам! Ты деньги получил – надо отработать как можно скорее!

Кис не нашел даже слов, чтобы ответить на эту беспардонно-циничную чушь. Он обалдело смотрел на Александру, только что рот не открыл от изумления.

– Что, – с вызовом смотрела она на немую сцену в исполнении Алексея, – скажешь, что это не так?!

– Ты дура, – сообщил Кис. – Я думал, ты умнее.

Александра растерялась. Ему показалось вдруг, что она сейчас заплачет. Но ему не было ее жалко – Кис был зол.

– Прекрасно, – сказал он, – ты во всем отлично разобралась. Все так и есть: я, как паук, жду первую попавшуюся в мою сеть муху! И, будучи пауком кровожадным, собираюсь из нее выпить кровь! Причем всю, без остатка, – он приблизил свое лицо к Александре, – до последней капли, до донышка, – прошептал он, с наслаждением вонзая свой взгляд в ее глаза, в которых неожиданно промелькнули удивление и испуг. – И ты – моя муха, моя жертва. Такой расклад тебя устраивает?