Россия и ее империя. 1450–1801 - Нэнси Шилдс Коллманн

публиковать их манифесты, запрещали своим подданным переезжать в Россию. Поэтому переселенцы по большей части представляли свободные города и государства южной и западной Германии. Примерно 30 тысяч немцев прибыли в 1762–1775 годах, обосновавшись в семи-восьми колониях на западном берегу Волги, близ Саратова. Среди них было много моравских братьев, которых в России называли гернгутерами. В 1770-е на запорожские земли в низовьях Днепра прибыло несколько групп меннонитов. Благодаря единонаследию (тогда как у русских крестьян участки делились между сыновьями), свободе от военной службы, постоя и прямого налогообложения, гарантированных на много лет вперед, эти немецкие земледельцы быстро пришли к процветанию. В страну хлынули также тысячи других иностранцев – болгар, греков, румын. В начале XIX века раздача льгот иностранцам прекратилась – власти сочли ее дорого обходящейся и неоправданной. Субсидии перестали выдаваться с 1819 года. В 1780-е годы, когда в Саратовском наместничестве (бывшая Саратовская провинция), где проживала бо́льшая часть немецких колонистов, и на остальных территориях южного приграничья началась административная реформа, права колонистов, связанные с языком и обычаями, были сохранены в судах низшей инстанции.

Между 1782 и 1795 годами 56 % всех, кто переселялся в империю, оседали в причерноморских степях, ставших особенно привлекательными после окончания войны с Турцией (1792). Новороссия была разделена на две губернии: Херсонскую (восточнее Днестра, включая земли за Бугом) и Екатеринославскую (восточнее земель донских казаков). Поселенцы стекались со всех сторон. В Очаковской степи, помимо меннонитов, обосновались молдаване. В Новороссию прибывали крестьяне из Левобережья и Слобожанщины, русские, бежавшие от крепостной зависимости или перемещенные сюда помещиками из перенаселенного центра, староверы из-за рубежа, которым предлагали заселять степные районы. Крепостное право было здесь исключением, а не правилом; иммигранты получали привилегии, становясь колонистами или государственными крестьянами. Все это, плюс постоянный приток крестьян из Украины, привело к стремительному росту населения Новороссии, начиная с 1760-х годов.

Крупнейшим приобретением России в степной зоне стало Крымское ханство: из всех государств, образовавшихся на развалинах монгольской Орды, оно было наиболее организованным в политическом отношении и самым успешным. Крымские татары, говорившие на одном из тюркских языков и исповедовавшие ислам, были потомками степняков-кочевников, давно образовавшими землевладельческую элиту Крымского полуострова и причерноморской степи. Как чингизиды, они обладали довольно высоким статусом: став вассалами Османской империи, они тем не менее настаивали на своем сюзеренитете над Московским и Польско-Литовским государствами, требуя от них дань на протяжении значительной части XVIII века и получая ее. Ханы из династии Гиреев, потомки Чингисхана, правили, опираясь на многочисленную элиту, состоявшую из родовитых мирз и беев. Население полуострова было многонациональным, немалая его часть жила в городах (Кафе и других), включая греческих, армянских и еврейских купцов. В степях севернее Крыма и на самом полуострове разводили скот, занимались земледелием, в том числе виноградарством, и ремеслом. В сельском хозяйстве использовали, среди прочего, рабов. Часто говорится о том, что в 1769 году крымские татары совершили последний крупный набег на южные земли России, но и позже крымские невольничьи рынки пополнялись пленниками с Кавказа. После русского завоевания рабство было упразднено, невольничьи рынки закрыты. Однако работорговля близ южных границ России продолжалась и в XIX веке на протяжении нескольких десятилетий.

В 1774 году, после ожесточенной военной кампании, в ходе которой было уничтожено несколько городов и погибли тысячи людей, Россия установила протекторат над Крымским ханством. Первоначально Шахину, последнему хану из династии Гиреев, разрешили сохранить трон, строго наблюдая за ним, но вскоре из-за его интриг Россия взяла Крым под свой прямой контроль (1783). Это случилось в разгар административных реформ, проникнутых духом стандартизации, но в Крыму Екатерина II проводила политику, направленную на сохранение местных особенностей. В Тавриде (как стал называться полуостров) были подтверждены права (включая те, что касались пользования землей) и налоговые льготы татарской знати и других групп (греков, валахов, армян). Крымских татар освободили от подушной подати и рекрутской повинности. Конфессиональные права мусульман были закреплены с созданием Таврического магометанского духовного правления (1791). Аналогично Оренбургскому, созданному в 1788 году для Среднего Поволжья и Урала, оно задумывалось как орган надзора за религиозными институтами и связующее звено между мусульманами и российскими властями. На него, кроме того, возлагалась особая задача – наблюдение за странствующими муллами, подозревавшимися в разжигании протурецких настроений. Таврическое правление, как и Оренбургское, возглавлял муфтий, опиравшийся на религиозную иерархию: новосозданные институты, которых не было прежде.

Несмотря на многочисленные проявления прагматизма со стороны России, в 1780-е годы начался отток населения из Крыма. Еще до его присоединения в 1783 году русские власти переселили бо́льшую часть крымских христиан – армян и греков, живших в городах (более 30 тысяч человек) – на побережье Азовского моря, а большинство ногайских татар – в кубанские степи, где было создано казачье войско. В это же время более 200 тысяч татар переселились в Османскую империю. Новые волны эмиграции последовали после присоединения Крыма к России и русско-турецкой войны 1787–1792 годов, когда уехали тысячи человек, встревоженные мерами по разоружению татар, предпринятыми в ходе войны. Как утверждает Келли О’Нил, процесс «интеграции» Крыма шел не так, как в других местах, из-за тесного отождествления крымских мусульман с их единоверцами в Османской империи; территориальная близость и культурные связи приводили к тому, что многие попросту не стремились пополнить ряды русского дворянства, в отличие от казаков, прибалтийских немцев, грузин, поляков и прочих. Те же, кто остался, вынуждены были бороться за сохранение своего политического преобладания. В 1785 году, с обнародованием Жалованной грамоты дворянству, татарские мурзы первоначально были приравнены к дворянам, а их земельные права подтверждены, независимо от состояния. Около 5000 мурз были причислены к дворянству на своих местных собраниях. Но затем русская политика по всей империи ужесточилась, стало необходимо предъявлять подтверждающие документы. Отчасти это было связано с боязнью того, что нерусская знать (украинская, немецкая, польская, крымская) может численно превзойти русское дворянство. После этого крымские чиновники начали предпринимать проверки, и в 1820-е годы осталось менее 100 семейств мурз, официально принадлежавших к дворянству.

И все же татары по-прежнему господствовали на полуострове. Изначально Россия создала Таврическое областное правление, в котором основная роль отводилась местной знати – мурзам; общий надзор за его деятельностью осуществлял русский генерал-губернатор, в ведении которого оставались финансы и вопросы, связанные с безопасностью. Всего через год, в 1784-м, правление было распущено, и на полуострове стали реализовываться административные реформы 1775 года. Благодаря этой системе, при которой административные и судебные учреждения заполнялись местной знатью, многие должности оказались заняты родовитыми татарами. О’Нил указывает, что мирзы занимали лишь около 15 % высших должностей, но около 80 % должностей на