Шерше ля фарш - Елена Логунова

Задохлик в красной бейсболке, подозрительно прытко выскочивший из нужного подъезда, соответствовал описанию по двум ключевым параметрам, в качестве которых были заявлены кумачовый головной убор и следы побоев. Бдительный сигнальщик исправно свистнул.

— Эй, он разве высокий? — усомнился старший тройки, оценив габариты приближающегося задохлика.

— А кто сказал, что он высокий? Это Гоги сказал? Да для него все высокие! — отмахнулся от здравой мысли боец. — Если бы коза моей бабушки Кето встала на задние ноги, она была бы выше, чем Гоги!

Это было резонное соображение. Старший кивнул и, жестом велев бойцу выступить наперерез бегущему задохлику, повысил голос:

— Стой, брат, дело есть!

— Какое дело? — пискнул задохлик.

Он попятился, явно не считая темную подворотню хорошей площадкой для выгодного дела.

— Стой! — гаркнул ему в спину подоспевший сигнальщик, раскидывая руки крестом, чтобы не выпустить жертву с сомнительной бизнес-площадки.

— Простое дело, брат, — продолжая невозмутимо подпирать спиной стену, по существу ответил старший. — Скажи нам код и иди с миром, ничего тебе делать не будем.

— Код вам сказать? — повторил задохлик, продолжая пятиться.

Остановившись в паре шагов от сигнальщика, он повернул бейсболку козырьком назад, одернул на себе курточку и снова взял разбег.

Рослый боец, звездочкой растопырившийся в проеме арки, предвкушающе хмыкнул, готовясь тепло принять клиента в медвежьи объятия.

Кто же знал, что парнишка припадочный?

Подобного никто не ожидал.

Задохлик разбежался и прыгнул рыбкой — упал на живот, вытянув руки вперед, и под задорный свист болоньевого пуза покатился, как бобслеист, только без спортивного снаряда.

Глазомер у парня был отличный, а небольшой уклон, не позволяющий лужам в подворотне застаиваться и достигать избыточных размеров, а также скользкая ткань курточки обеспечили ему высокую скорость.

Затейник торпедой пролетел между ногами стерегущего выход бойца, выкатился на тротуар, удачно просквозил между двумя небрежно припаркованными автомобилями, вылетел в запущенную клумбу и затормозил в зарослях дикой мяты, до истошного вопля напугав безмятежно валявшегося там кота.

Безумно округлив глаза и выпустив когти, кот в высоком прыжке по параболе вылетел из клумбы, вынудив отшатнуться едва успевшего повернуться бойца. Дикий мяв и злая ругань огласили окрестности.

— Держи его! — гаркнул старший.

И хотя он вряд ли имел в виду кота, тренированный боец ловко выхватил из воздуха вопящий когтистый ком шерсти, который иначе приземлился бы ему на лицо.

Расставание с котом, в отличие от встречи с ним, сильно затянулось. Испуганное животное пластало когтями пленившего его человека, и оба нецензурно орали.

Старший лично бросился в погоню за убегающим задохликом, но расстояние между ними быстро увеличивалось…

* * *

Как мы будем искать Зяму, я не знала. Опыт детских лет, когда мы с братцем играли дома в прятки или на даче — в индейцов, вряд ли мог пригодиться. Как-то плохо я представляла взрослую себя ползущей по тропе войны на придомовой территории, ориентируясь на конфетные фантики от любимых Зяминых батончиков, придушенное хихиканье и примятые цветы. Хотя в клумбе у дома и в самом деле имелась вполне себе свежая народная тропа.

— Кошки, — сказала Алка, чутко поведя носиком. — Они обожают мяту.

И мятой, и кошками действительно изрядно пахло, хотя ширина тропы внушала сомнения в том, что ее протоптали домашние мурзики. По такому проспекту в зарослях с большим удобством могли перемещаться дикие тигры, преследующие стадо не менее диких антилоп.

— Зяма, Зяма, Зяма, — настойчиво позвала я, с трудом удержавшись, чтобы не добавить «кис-кис-кис».

— Давай еще расклеим на столбах объявление «Пропал любимец семьи, просьба вернуть за вознаграждение»! — сердито фыркнула Трошкина.

— А неплохая мысль, — задумалась я. — У Зямы как раз сейчас и особые приметы имеются — битая морда, броская красная панама…

— Давай сначала сами его поищем, без привлечения к процессу общественности. — Алке еще не отказал здравый смысл. — Идем к магазину, может, там просто образовалась километровая очередь за спиртным, и Зяма в ней застрял.

— В магазине очереди нет, но и выбор напитков там так себе, я брал в винотеке, — неожиданно вступил в беседу знакомый голос.

К сожалению, принадлежал он не Зяме, а рыжему Генриху.

— Добрый вечер, девушки! Если вы за спиртным, то я его уже купил и как раз иду к вам на ужин.

Я вопросительно поморгала.

— По приглашению вашей прекрасной матушки, — объяснил рыжий.

— Это что? — С нехарактерной для нее бесцеремонностью Алка вырвала из рук Генриха пузатую бутылку.

— Это прекрасный грузинский коньяк… Помочь?

— Не надо.

Тонкие пальчики с аккуратными ноготками в три секунды вскрыли тщательно закупоренную бутылку, что со всей определенностью говорило: Трошкина находится в том состоянии, когда хрупкая женщина может одной рукой поднять автобус, чтобы выдернуть из-под колес ребенка. А войти в горящую избу и остановить на скаку коня ей вообще раз плюнуть и растереть.

— «Сараджишвили Энисели» четырнадцатилетней выдержки, — нашептал мне на ухо Генрих, почтительно наблюдая, как Алка состыковывает бутылочное горлышко со своим собственным.

— Званый ужин подождет, ты идешь с нами, — решила я, не дерзнув отнять у подружки антидепрессант четырнадцатилетней выдержки. — У нас Зяма куда-то запропастился, и Алка не в себе.

Мне было ясно, что после такой дозы коньяка подружка окончательно выйдет из себя и сразу свалится там, где вышла, а я одна ее не утащу. Так что взять в нашу поисковую экспедицию крепкого мужика казалось абсолютно правильным.

Генрих против вечерней прогулки не возражал и даже попытался совместить ее с экскурсией, попутно рассказывая что-то интересное о Тбилиси.

— Откуда вы, немец, так много знаете о столице Грузии? — удивилась я.

— Я немец только по отцу, а по маме — грузин и рос как раз в Тбилиси. Тут и школу закончил — четырнадцатую, языковую, как раз немецкий осваивал. Правда, я давно уехал из Грузии, так что новых районов Тбилиси не знаю, но в центре по-прежнему хорошо ориентируюсь.

— Тогда предлагайте маршрут, на котором имеет смысл поискать заплутавшего интуриста без знания грузинского, — попросила я. — Для сведения: один раз Зяма уже заблудился по пути в винный магазин, вместо которого нашел какой-то сувенирный рынок.

— Знаю я этот сувенирный рынок, он на другом берегу реки, у станции метро Руставели!

— Это не там, где памятник, у которого ты меня встречала, пьяная в хлам? — спросила я Трошкину.