Народная тайна русской революции. Советы. 1905–1917 гг. - Илья Стрекалов

Таким образом, В.И. Штейн (А. Морской) – литературный агент графа С.Ю. Витте, выражавший в публичной печати его позицию, в том числе по вопросу роли Петербургского совета рабочих депутатов в революционных событиях 1905 года. Данная позиция была направлена против Совета и всех, кто был причастен к его деятельности, являлась достаточно субъективной. Находясь в отставке, Витте понял, что его деятельность как премьер-министра в 1905–1906 гг. стала расцениваться, особенно в свете Манифеста 17 октября 1905 года, как совокупность действий уступчивого, а вовсе не сильного политика (образ последнего создал в глазах общественности П.А. Столыпин), поэтому инициировал своего рода «кампанию», посвящённую идеализации своей роли в истории революционных событий 1905 года.

Брошюра А. Морского имела значение не только в дальнейшем продвижении позиции графа Витте о событиях 1905 года, но и в полемике о данных в ней оценках событий русской революции в публичной печати. Несколько позднее основные позиции брошюры, причём с цитатами из неё самой и с неоднократными ссылками на автора, будут воспроизведены в серии очерков под общим заголовком «Развенчанные герои революции 1905 г. Г.С. Хрусталёв-Носарь» редактора «Исторического вестника» Б.Б. Глинского (ещё одного литературного агента графа С.Ю. Витте), опубликованной в данном журнале летом-осенью 1913 г. В основе повествования Глинского, как он отмечал, лежат некие полуофициальные документы, в частности одна из записок, которая хранится «в частном архиве» и была использована, как полагает автор, А. Морским при написании брошюры «Исход российской революции 1905 года и правительство Носаря»[458].

И действительно, многие положения брошюры Морского, обозначенные выше, воспроизведены в очерках Глинского. Общая оценка Совета вновь принижена и в целом негативна. С арестом Совета 3 декабря 1905 года «жизнь народа вступала в новую колею, куда её направил акт 17-го октября»[459]. Рассказав об аресте Совета, следствии и суде над его членами, Б.Б. Глинский пишет о революционных деятелях той поры: «Не они создали события, а последние их выдвинули, окружили на короткое время своего рода ореолом известности и засим, закружив в водовороте наступившей расплаты за революцию, выкинули на дальнем сибирском берегу»[460]. Таким образом, работа Глинского, в продолжение брошюры А. Морского (В.И. Штейна), представляет собой попытку преуменьшить историческое значение Совета рабочих депутатов в Петербурге в 1905 году, преувеличив при этом значение личности С.Ю. Витте, правительства в целом в борьбе с революцией за укрепление и обновление единого государства. Установлено, что граф передавал Глинскому свою рукопись «Накануне 17 октября», которую издатели многих журналов публиковать отказались, а Глинский, будучи редактором «Исторического вестника» и литературным агентом Витте одновременно, переработал и напечатал этот материал[461].

Однако важно заметить, что взгляд графа С.Ю. Витте и его литературных агентов на события 1905 года и роль Петербургского совета в них разделяли далеко не все современники и участники русской революции. В частности, весьма неоднозначную реакцию среди отдельных представителей революционного движения вызвала брошюра А. Морского. Рассмотрим некоторые из мнений, высказанных в периодической печати.

Председатель Петербургского совета 1905 г. Г.С. Хрусталёв-Носарь опубликовал статью «Официозный биограф русской революции» в газете «Парижский вестник» в 1911 г. Оставив в стороне всерьёз обсуждавшийся тогда в прессе вопрос о том, является А. Морской на самом деле графом С.Ю. Витте или нет, он обозначил Морского в качестве одного из приближённых к Витте чиновников – «таков ученик, писавший диктант»[462]. По его мнению, цель брошюры заключалась в том, чтобы не просто выставить в хорошем свете графа Витте, но и показать, что именно он своими действиями предрёк конец революционному движению в 1905 году. Хрусталёв-Носарь верно отметил, что, согласно брошюре, «Витте не ответственен за предшествующую эпоху», что виноват в возникновении революционного движения В.К. Плеве, а ему, Витте, пришлось как-то расправляться с этим движением, чтобы навести порядок в стране. По мнению автора статьи, Витте, при всём его стремлении показать себя настроенным против Совета, на самом деле не вставал однозначно на сторону защиты или подавления революционного движения в те дни, а лишь «начал играть в одно и то же время и на революцию, и на царизм»[463]. Что бы ни говорил Витте, считает Хрусталёв-Носарь, он действительно принимал делегацию от Совета рабочих депутатов, причём три раза (в одной из них, согласно его свидетельству, были такие представители Совета, как Пётр Злыднев, Комар и Степан Голубь), передал Совету письмо, которое следовало отправить генералу Д.Ф. Трепову (поскольку убеждал, что последний не намерен проводить репрессий в отношении Совета), а также освободил по настоянию Совета арестованных[464]. Несмотря на решение об аресте председателя Совета, Хрусталёв-Носарь утверждает, что Витте через союз инженеров стремился лично познакомиться с ним. Много лет спустя после событий 1905 г., в 1953 г., зять П.А. Столыпина Б.И. Бок в письме экономисту, бывшему собеседником Столыпина А.В. Зеньковскому, вспоминая о революции, писал, что удаление графа С.Ю. Витте с поста премьер-министра было связано с тем, что он потерял доверие у императрицы Александры Фёдоровны, узнавшей, что якобы на конспиративных квартирах Витте встречался с Хрусталёвым-Носарём и Троцким (как представителями Петербургского совета рабочих депутатов), и они вели «переговоры о будущей республике в России с Витте во главе»[465]. По словам Бока, тогда это вызвало в императрице глубокое недоверие ко всем приближённым Николая Второго и послужило одним из оснований для отставки графа.

Как бы то ни было, Витте долгое время не арестовывал Носаря, до тех пор, пока не понял, чем закончится революционная борьба. Власть в конце концов оказалась сильнее, считает автор, поскольку выступила против «неоформленного выражения народной воли». Оценка Совета рабочих депутатов у Хрусталёва-Носаря совершенно иная, нежели у Морского: «Совет имел колоссальное, не поддающееся учёту влияние и значение для рабочего класса. По мановению его руки творящий жизнь труд прекращал свою деятельность, и страна впадала в летаргический сон, каждую минуту грозивший перейти в смерть»[466]. Он определяет Совет «как орган общенационального движения», который не смог сыграть своей исторической роли потому, что был выразителем классовых интересов рабочих, а не всего населения. Витте же, согласно Г.С. Хрусталёву-Носарю, преувеличил свою роль в тех событиях, равно как и значение Манифеста 17 октября: «По векселям на свободы, выданным 17-го октября 1905 г., “конституционное” самодержавие не произвело ни одной уплаты». Такова оценка председателя Петербургского совета рабочих депутатов, отстаивавшего в связи с высказанным в брошюре А. Морского мнением о событиях 1905 г. народный характер этого революционного органа власти.