Мои путешествия - Федор Конюхов

Слышим, началась пальба, будто там не один кабан, а целое стадо. Отец догадался, в чем дело: в патронташе только патроны с дробью — на утку да на зайца. Такими зарядами нелегко завалить кабана. Я хотел взять картечь и сбегать отдать дяде Антону, но отец на меня как цыкнул: «Не видишь, человек пьяный. Он и тебя вместо кабана пристрелит!»

Стрельба стихла. Смотрим, идет Антон Романович с дымящимся ружьем. Подходит и говорит: «Ты не волнуйся, Филя, все в порядке». Когда мы увидели нашего кабана, какой тут к черту порядок! Он весь побитый дробью — все сало свинцом нашпиговано.

Коротенький сон

6 мая 1991 года

40°28’ ю.ш., 115°35’ в.д.

С вечера начала погода портиться. Ветер заходит на встречный. Пришлось убрать все паруса и оставить только «носовой платок». Но в полночь ветер стих до полного штиля. Яхта перестала слушаться руля. Я закрепил его шкотами и лег спать. Хоть и мало спал, да и сон коротенький снился, но каждый такой сон наводит на воспоминания и раздумья. А снилось мне, будто пришел я в школу, где учился до восьмого класса. А в дверях — мои друзья из Сиднея, семья Гурьевых. Они приглашают зайти, а я стою и удивляюсь, как они оказались в нашей школе.

Эту школу построили, как только установилась Советская власть. Школа была добротная, из красного, прочного, еще царского кирпича. Я не видел, чтобы ее когда-либо ремонтировали, а стены стояли крепко. Все восемь лет, пока я учился, каждый год, а то и два раза в год менялись директора. Их ставили и снимали по причине и без причины, или они уходили сами. Школа стояла в самом центре деревни. Вокруг нее пустырь, заросший травой. На этом пустыре проводил занятия по физкультуре Виталий Маркович. Он был инвалид войны, контужен. Для него посильной работы в колхозе не нашлось, так его поставили физруком. Мы все любили этот предмет и самого Виталия Марковича. Занятия состояли из того, что, когда прозвенит звонок, он бросал нам мяч, и мы его гоняли, пока не закончится урок.

Ученая ворона

6 мая 1991 года

Ее я нашел птенцом, выкормил и приручил. Она жила у нас вместе с курами, в курятнике. Утром, только я беру свой портфель, ворона прыг мне на плечо, и мы с ней идем учиться. А если я не возьму ее с собой, так она прилетит и стучит клювом в окно нашего класса. Все знали, что это моя птичка. Учителя не ругали меня за то, что она у меня под партой сидит и ждет, когда закончатся эти мучительно долгие часы. Школьные уроки не слишком меня отягощали. Если вдруг нам с вороной надоест сидеть, мы попросту можем уйти, не дождавшись конца уроков. А какие уроки? Если немецкий язык, так учительница, Нина Михайловна, сама не любила сидеть в классе. Она все водила нас на экскурсии: то на ферму, то в рыбцех, где солят, вялят, коптят рыбу. Или в колхозный сад, а то и просто по степи шататься. Перед очередным уроком гадаем, куда же нас немка сегодня поведет?

Учительница русского языка любила придумывать разные игры в слова. Бывало, дает нам задание — кто больше слов придумает на ту или иную букву. Тут я часто отличался и получал хорошие отметки. К примеру, на букву «г» — я тяну руку и выкрикиваю: «Гришка, гад, гони гребенку, гниды голову грызут». Вот тебе и хорошая оценка — можно несколько дней не бояться, что тебя спросят.

04:00. У меня сегодня двойной праздник. Мы прошли траверз мыса Лювин — это первое. А второе — два года назад, 6 мая, мы пришли на полюс. Правда, нас смогли вывезти только 9 мая — все эти дни мы искали посадочную полосу. Да погода была нелетная, стоял туман, было много воды.

05:20. Съел последнюю банку рыбных консервов. Все, больше у меня рыбы нет.

06:30. В школе учитель говорил, что если поедем или пойдем из одной точки, то все равно придем в ту же точку, из которой вышли. Потому что Земля круглая. Вот и мы с «Карааной» вышли из Сиднея, никуда не заходили, потому что нас нигде не ждали, и опять подходим к Сиднею. Значит, прав был учитель.

В сторону мыса Лювин, хотя до него 350 миль, кричу: «Привет!». Теперь слева у меня Австралия, и мы идем вдоль ее южного побережья. Нам предстоит от западной ее части пройти до восточной, и плавание завершится. Но это будет примерно через месяц.

Буревестник-хвастун

7 мая 1991 года

40°54’ ю.ш., 117°57’ в.д.

Давно я так не смеялся. Сегодня утром появился буревестник и начал кружить над нами. Ну кружит и пусть кружит, подумал я. Так нет, он подлетает к самому кокпиту, где я стою у руля, и с таким надменным видом смотрит на нас с «Карааной»: «Вот как я красиво парю в воздухе! А вы плететесь еле-еле», — это точно, он так подумал. По его морде, а вернее, клюву было заметно. Но тут он оплошал. Расправил крылья, а они у него действительно красивые, и, паря, подлетел близко к наветренному борту яхты. Повернул свой красный нос и смотрит на нас. Мол, полюбуйся, какой я красивый. Паруса «Карааны» закрыли поток ветра, на котором он так легко и изящно держался, и хвастун в один миг шлеп вниз, да животом об воду. В испуге быстро взлетел и скрылся из виду. Хорошо ему досталось! Но, наверное, не от боли он улетел, а от стыда, что так опозорился. Я долго смеялся, аж живот заболел.

Загадка

7 мая 1991 года

09:00. Ветер не стихает — большую волну поднял. Включил радиостанцию. Давно она у меня не работала. Сидел и как попугай гундел в микрофон: «Олтейшин, олтейшин, олтейшин! Зис ис селин ет “Караана”». Что означает: «Всем, всем, всем! Внимание, внимание, внимание! Здесь парусный бот “Караана”». Но мои слова на неграмотном английском никто не слышит, и никому я не нужен. До берегов Австралии 350 миль, а то и больше. Не видать никаких судов, рыбаков здесь нет. Австралийцы словно рыбу не ловят. Да и вообще, посмотрел я на них: праздно живут. Никаких планов, никакой пятилетки за три года. Ничего не строят, я имею в виду строительство коммунизма, и перестраивать ничего не хотят. У нас же, в России, все, что строим, затем перестраиваем. А чаще свергаем власть и ставим новую. Вот это жизнь!

У них, у австралийцев, нет плавбаз, плавзаводов, как у нас. Мы ловим рыбу миллионами тонн, у нас множество рыбацких колхозов, совхозов, организаций и министерств. А рыбы нет. Где рыба? Большая загадка. Ну, допустим, хорошая рыба идет в Москву, в министерство. А где же плохая? Ее тоже нет. Да я и не поверю, что министры так много едят. Кто разгадает эту загадку?

А в Австралии рыбы везде навалом. Можно купить по низкой цене, и какую хочешь: и свежую, и мороженую, и вяленую. Очень у них интересно бывает на базаре, особенно утром. Много народа, а рыбы еще больше.

Волны-убийцы

7 мая 1991 года

22:00. «Вязать мои веники!» — вот и все, что я успел сказать, когда на яхту неожиданно обрушилась волна. Я убирал стаксель на носовом штаге и только привязал и уложил его на палубу, как эта высоченная волна нависла над яхтой. Мне только и оставалось, что схватиться за штаг, чтобы не смыло за борт, и промолвить «вязать мои веники». Я ведь теперь читаю Евангелие и стараюсь не ругаться, а это выражение не брань, но душу облегчает.