Мои путешествия - Федор Конюхов

11:30. Темнеет. Ветер немного стих. Но по-прежнему крутая волна.

С потолка на спальник капает вода. И ничего не сделаешь: вода попала за обшивку и теперь оттуда просачивается в каюту.

Плохо, что нет ветрогенератора. И музыку не послушаешь. Для магнитофона надо питание, а у меня его нет. При выходе в плавание я купил батарейки. Но они все уже сели. Правильно старики говорили: за что недоплатишь, то и не доносишь. Вот и я купил дешевые батарейки — сэкономил доллары, но батарейки тут же и сели.

И я без ран не остался

20 апреля 1991 года

38°28’ ю.ш., 89°26’ в.д.

01:30. Ночь прошла хорошо: «Караана» шла без моей помощи с закрепленным рулем.

04:30. То, что я сейчас сделал, даже не верится, что я на это способен. Чуть ветер стих, я поставил авторулевой на кормовой трапеции.

Провел всякие блочки, приспособления, чтобы такую махину с кокпита вдоль борта по воде протащить на трапецию, а там поднял и точно попал в четыре гнезда для болтов. И закрепил. Все получилось, как и было задумано.

Ну, конечно, немного поцарапал «Караану». Но без этого нельзя было. Я думаю, что она не обиделась на меня. Тем более что и я без ран не остался. Пробил тыльную сторону левой ладони — аж кровь брызнула.

Сейчас все поставил как положено. Не знаю, будет авторулевой управлять яхтой или нет? Проверю, когда подует ветер. А сейчас побалую себя, сварю гречневую кашу с тушенкой.

Этот сладкий вкус

21 апреля 1991 года

38°22’ ю.ш., 90°46’ в.д.

01:00. Ночь прошла, но как! Приходилось каждые 10–15 минут выскакивать на палубу и ставить «Караану» на правильную дорогу. Пребывая на грани сна, я вспоминал о восхитительных днях жизни среди людей. Сильно соскучился за родными. Даже не верится, что встречу их когда-то вновь. Если увидимся, то скажу, чтобы больше не отпускали меня так надолго.

02:00. Многие думают об Индийском океане как о теплом, солнечном. А мне приходится сейчас надевать все, что есть теплого в моем гардеробе. Стоит холод собачий. Ветер пронизывающий, руки и ноги мерзнут.

04:00. Небо затянуло белыми облаками. Между ними просветы синевы. Облака напомнили мне лед Арктики, а небо — открытую воду между льдинами. Вот уже скоро год, как я покинул Арктику. 9 мая я стоял на Северном полюсе. Уже соскучился по его чистоте и прозрачности воздуха. Даже сейчас чувствую этот сладкий вкус.

Великаны

23 апреля 1991 года

38°22’ ю.ш., 93°54’ в.д.

07:40. Услышал шум, выскочил на палубу. У меня челюсть отвисла: яхта со всех сторон окружена китами, их штук 10–15. Запустил двигатель, чтобы шум винта предупредил этих чудищ морских, что «Караана» не кит, и им следует держаться подальше. С похолодевшим от страха сердцем я смотрел, как гигантские черные туши то всплывают, то погружаются в воду. Временами мне чудилось, что сейчас я вместе с яхтой поднимусь в воздух на спине одного из китов, после чего ударом хвоста он превратит «Караану» в щепки, а меня прихлопнет, как муху. Киты ушли вправо, к Антарктиде. И снова пустынный серый океан. Но лучше так, чем в обществе этих великанов.

Сто градусов долготы

27 апреля 1991 года

39°06’ ю.ш., 100°14’ в.д.

Ночь была тяжелой, но и утро не принесло облегчения: ставил зарифленный грот — намучился. Раз пять его то поднимал, то майнал — никак он не хотел правильно становиться.

03:40. Волнующий момент. Включил «Навстар». По моим подсчетам, мы должны пройти сотую долготу. И тогда останется 50 градусов до Сиднея. Хотя Сидней на 151-м градусе долготы, но я считаю, что и 150-й градус — это уже дома.

Наши погибшие друзья

28 апреля 1991 года

38°49’ ю.ш., 102°06’ в д.

01:00. С восходом солнца горизонт очистился во всех направлениях. Долгая и бурная ночь закончилась. Спал всего полтора часа, не снимая штормовой робы. Стоял у штурвала до самого рассвета. И все время из головы не выходили мысли о погибшем друге Саше Рыбакове. Он умер 28 апреля, ровно два года назад, но как будто это было вчера. Я помню его голос, смех, скрип его лыж. Мы почти все время шли друг за другом, по очереди прокладывая лыжню. А когда его не стало, меня некому было заменить на лыжне.

28 апреля прошлого года я провалился в полынью. Некому было подать мне руку или протянуть лыжную палку, как это бывает, когда идешь с командой. Я был один на многие тысячи километров. И никто не услышал бы мой крик о помощи. И я не кричал, я знал, что надо выбираться, надеясь только на собственные силы. Обламывая ногти, я вцепился пальцами в лед и, оставляя на нем кровавые следы, мокрый до нитки, выполз на льдину под пронизывающий холод арктической поземки. Еще раз Господь сохранил мне жизнь.

Как хотелось бы еще раз оказаться в той компании, в которой в феврале 1990 года мы собрались в уютном японском ресторанчике в центре Токио: Кимико Уэмура — вдова Наоми Уэмуры, известный японский альпинист Оними и яхтсмен-одиночник Юко Тода. Нам было что рассказать друг другу. Хотя мы и прибегали к услугам переводчика, весь вечер не прекращалась увлекательная беседа. Оними рассказывал о забавных случаях с ним или с членами его команды, когда они в 1988 году штурмовали Эверест[93]. Он был весь в заботах о предстоящей экспедиции на ребро Макалу[94]. Ровно через месяц он должен был улететь в Гималаи.

Тодо Юка уже три раза участвовал в гонках яхт вокруг света и все три раза занимал призовые места. Этот милейший человек был близким другом Наоми Уэмуры. Для предстоящей одиночной гонки в июле 1990 года Тодо Юка строил яхту, на которой предполагал выиграть гонку. Весь вечер он уговаривал меня поехать посмотреть его посудину.

Мои рассказы, конечно, были связаны с полюсом. Все знали, что 2 марта я стартую в одиночку к вершине планеты. Кимико Уэмура передала мне цветную фотографию, на которой ее муж стоит возле саней, окруженный эскимосами и лайками. Она просила, чтобы я с этой фотографией дошел до полюса, и тогда ее муж еще раз побывает там.

Как бы хотела госпожа Уэмура, чтобы ее муж сидел рядом с нами! Но вечной могилой ему стала гора Мак-Кинли на Аляске. Он лежит там в какой-нибудь расщелине, закованный льдом и припорошенный снегом. Найдут ли когда-нибудь его тело? Ведь отыскали же замерзшего в Антарктиде английского капитана Роберта Скотта[95], пытавшегося первым достичь Южного полюса! Через восемь месяцев его тело нашли и захоронили там же, в Антарктиде. Сейчас конечно же его могила потеряна снова. Льды Антарктиды движутся, сползают к океану. Может быть, через тысячи лет они сбросят ледяной саркофаг Роберта Скотта в воду, и волны принесут его к берегам родной Англии.