Валентиныч и его воображаемые читатели - Леонид Шевченко

Ему отвечают:

– Ничего-ничего, мы уже привыкли.

Цырк.

Я по этому поводу даже придумал стих, являющийся, как мне кажется, вершиной моего творчества. Стих этот лаконичен и божественно прекрасен в своей недосказанности. Вот он:

Александр Талмазан

Убегал от обезьян.

Но догнала обезьяна

Александра Талмазана.

А вообще, я тут на днях ещё и линять начал. В смысле, в избушку, где до сих пор проживали лишь величественные инженерно-технические работники, руководство заселило четверых молодёжных косарей. И пропал Калабуховский дом! Косарям лет по 20, энергия у них фигачит ключом через край, оттого уживаться с ними степенным и состоявшимся в жизни гражданам бывает нелегко. Сантехник Митин – так тот в первый же день взвыл бешеной собакой и запросился в другую квартиру, к более цивилизованным людям. Валентиныч же по сию пору продолжает надеяться на лучшее и воспитывать молодняк, отчего молодняк всякий раз, когда Валентиныч выходит из комнаты, ломает перед ним шапку и, шмыгая носом, спрашивает: «Опять ворчать будете, дяденька?» Да хуле ж там ворчать – вас уже пиздить надо, причём желательно поленьями!

Потому что – ладно, я молчу, что у них в комнатах хтонический хаос, и повсюду бесформенные клубки одежды, проводов, полотенец, яблок и дезодорантов. Пёс с ними – люди приехали всего на 4 недели и не видят смысл обустраивать свой быт (хотя лично я бы совсем приуныл жить в таком свинарнике).

Но вот взять, к примеру, журналы «Men’s Health». Которые Валентиныч собственноручно утаскивал из ОФФЕССОВ, чтобы к культуре мужского здоровья могли приобщиться не только живущие на вахтовом заводе белые полулюди-полубоги, но и славные в своём убожестве жители избушки. И что же теперь? Теперь все эти журналы валяются прямо на полу в туалете. Не аккуратно даже прислоненные к стеночке или положенные на бачок, а прямо на полу. Перед унитазом и рядом с ванной. Среди воды, грязного белья (которого там до появления косарей, кстати, тоже не валялось) и прочего сопутствующего случаю.

Я вот не понимаю – у современной молодёжи вообще отсутствует функция поддержания порядка? Или это просто отношение к месту общего проживания как к вокзалу, базару и помойке?

Но главное даже не это. Окончательно Валентиныч вскричал, зайдя как-то раз на кухню и узрев один из означенных журналов прямо на обеденном столе. Тут уж я не удержался и принялся так громко негодовать, что косари, приседая и уворачиваясь, побежали прятаться в разные стороны – со словами «Ну мы же не знали, ну мы же не нарочно, ну мы же не беспредельщики какие»… И с тех пор подобное – как бабка отшептала. Обучаемые, слава богам, зверьки – хоть в чём-то.

Жаль, однако, не во всём. Здесь ведь, помимо прочих негативных изменений, я к 40 годам как-то излишне чутко спать начал. И на вахте привык ложиться в 10 вечера – поскольку утром вставать каждый день в 5.20.

А тут косари. Молодые, энергичные, жизнелюбивые. Весь день косят траву тяжёлыми косилками, после работы идут играть в волейбол, а в 10 вечера приходят домой, и сил для игр и роста у них остаётся ещё ого-го сколько. Включают телевизор, орут, дверями стучат со всей дури, прямо в общем коридоре громко разговаривают по телефону… Валентиныч только заснёт… БУХ! – дверью! Ахаха-хаха! – дружно заржали. «А, привет, ну чё, ёпта…» – телефонный разговор в полный голос. И готово – Валентиныч проснулся. Здравствуйте. Я уже два раза выходил, проводил воспитательную работу. Трясут головами, каются, ненадолго затихают. Но периодически забываются, и снова – БУМ! – дверью.

Да вашу ж мать!

Уже перевели их на шесть утра на работу, и им приходится на час раньше просыпаться. Но всё равно – после одиннадцати вечера продолжают ходить. С утра еле встают, плачут, качаются, сетуют на жизнь, но один чорт – спать ложатся так же – после одиннадцати. Наверное, им их молодёжная религия не дозволяет рано спать ложиться. Или просто энергию девать некуда. Я уже даже предполагаю, что если гипотетически загрузить косарей работой по самое «не хочу», после работы в обязательном порядке загонять их на двухчасовую тренировку по каратэ, а по приходу домой всё-таки пиздить их поленьями, то и тогда у них останутся силы, чтобы в коридоре орать. Так что надо было сразу, в первый же вечер, реализовывать план, предложенный Андрейкой. Я вам его сейчас от первого лица расскажу, для наглядности.

Ночью, когда только приехавшие и ещё не освоившиеся косари лягут спать, ставим раздетого Лёнчика (то есть меня) в его обычном тощем обличье и с его обычным мрачным лицом косарям за окошко. И он начинает царапать оконное стекло со словами «Откройте, мы ваши друзья». Дверь в это же самое время подпираем снаружи поленом, и в неё с теми же словами, да ещё и с мяуканьем начинает царапаться Дудник. На кухне ставим тихого и заикающегося Саньку – нож точить. Тут же, по коридору ходит Константин Иванович, поёт детские песенки и периодически говорит «Да вы не волнуйтесь, это нормально». К моменту, когда за окнами завоют ларновцы с вилами и факелами, косари уже будут морально готовы выйти вон прямо через крышу.

Эх, жаль, до реализации дело не дошло. Пропал хороший замысел! Приходится теперь воспитывать бандерлогов – до уровня пусть не людей, так хотя бы австралопитеков. Эх.

И вновь Талмазан гнусавит в соседнем кабинете:

– Слышь, ты это… Деньги давай!

Сосед по столу, даже не меняясь в лице, меланхолично:

– Так и знал, что когда-нибудь дойдёт и до этого…

Зато нифига не скучно. Не то, что вам там.

Под неусыпным надзором

Меж тем, на самом заводе косари оказались в самом эпицентре коврового бомбометания. Тут ведь на предприятии существует такая порочная практика – все друг на друга пишут так называемые наблюдения. В идеале это выглядит так: стоит группа работников, машет лопатами. К ним бочком подходит посторонний гражданин и НАБЛЮДАЕТ. А потом возвращается в свой уютный оффесс и заполняет специальную форму: всё ли было безопасно, применяли ли работники защиту органов слуха, и было ли место проведения работ огорожено колючей проволокой и сигнальными конусами.

В не-идеале, конечно, никто ни за кем особо не наблюдает, и означенные наблюдения заполняются по тому же принципу, по которому в своё время в газете «Вечерний Комсомольск» придумывались гороскопы: «Так, ты у нас кто? Козерог? Что у тебя ожидается на следующей неделе? Поклейка обоев? О’кей, пишем: козерогов