Сверкающий цианид - Агата Кристи

Давая выход своим чувствам, Антони протяжно засвистел.

— И никто не видел тебя? — спросил он. Ирис замялась.

— Не уверена, — тихо сказала она. — Кажется, Руфь заметила.Но она выглядела настолько ошеломленной, что я не знаю — или она действительнозаметила, или просто рассеянно на меня смотрела.

Антони снова присвистнул.

— В общем, весело, — проговорил он.

— Куда уж веселее. Я так боюсь, что они до всего докопаются.

— Интересно, почему там не было твоих отпечатков? Преждевсего они бы занялись отпечатками.

— Думаю, потому что я держала пакет через платок.

Антони кивнул.

— Да, в этом тебе повезло.

— Но кто же все-таки мог положить его в мою сумку? Сумкабыла при мне весь вечер.

— Это не так трудно сделать, как ты думаешь. Когда ты пошлатанцевать после кабаре, ты оставила сумку на столе. Кто-то мог подсунуть пакет.Там были женщины. Соберись-ка с мыслями и расскажи мне, что творит женщина втуалетной комнате? О таких вещах следует знать. Вы все стояли вместе и болталиили разбрелись каждая к своему зеркалу?

Ирис задумалась.

— Мы все прошли к одному столу — очень длинному, состеклянным верхом. Положили сумочки и оглядели себя.

— Продолжай.

— Руфь напудрила нос, а Сандра поправила прическу и воткнулав нее шпильку, я сняла мой лисий капюшон и отдала его женщине, потом увидела наруке какую-то грязь и подошла к умывальнику.

— Оставив сумку на стеклянном столе?

— Да. И вымыла руки. Кажется, Руфь все еще прихорашивалась,Сандра сбросила плащ и снова подошла к зеркалу, Руфь отошла и вымыла руки, а явозвратилась к столу и немного поправила прическу.

— Значит, кто-то из них двоих мог незаметно что-то положитьтебе в сумку?

— Да, но пакет был пуст. Выходит, его положили после того,как было отравлено у Джорджа шампанское. Во всяком случае, я не могу поверить,что Руфь или Сандра способны это сделать.

— Не переоценивай людей. Сандра из числа тех фанатиков,которые в средние века заживо сжигали своих противников, а такой безжалостнойотравительницы, как Руфь, еще свет не видывал.

— В таком случае, почему Руфь не заявила, что она видела,как я уронила пакет?

— Постой. Если бы Руфь умышленно подсунула тебе цианид, онабы из кожи вылезла, чтобы ты от него не избавилась. Похоже, что это не Руфь.Значит, больше всего подходит официант. Официант, официант! Если бы только унас был незнакомый, неизвестный нам официант, официант, нанятый на один вечер.Но нет, нас обслуживали Джузеппе с Пьером, а они совсем не подходят.

Ирис вздохнула.

— Я рада, что рассказала тебе. Об этом никто больше неузнает, правда? Только ты и я?

Антони как-то смущенно на нее посмотрел.

— Вот тут-то ты и ошибаешься, Ирис. Наоборот, ты сейчаспоедешь со мной на такси к старине Кемпу. Мы не можем хранить такие вещи у себяпод шляпой.

— О нет, Антони! Они подумают, будто я убила Джорджа.

— Они определенно так подумают, если потом узнают, что тызатаилась и ничего об этом не рассказала! Тогда твои отговорки прозвучат дочрезвычайности неубедительно. А если ты сейчас откроешься, вероятно, они тебеповерят.

— Пожалуйста, Антони…

— Послушай, Ирис, ты в трудном положении. Но помимо всегопрочего, существует такая вещь, как правда, ты не можешь поступать нечестно идумать о собственной шкуре, когда речь идет о справедливости.

— О Антони, к чему такое благородство?

— Тебе, — сказал Антони, — нанесли жестокий удар. Но что быни случилось, мы отправимся к Кемпу! Немедленно!

Нехотя она вышла с ним в прихожую. Ее пальто было брошено настул, он взял его и помог ей одеться. Страх и протест застыли в ее глазах, ноАнтони был непреклонен. Он сказал:

— Возьмем такси в конце улицы.

Когда они направились к выходу, внизу послышался звонок.

Ирис воскликнула с облегчением:

— Совсем позабыла — это Руфь. Она пришла после работы, чтобыдоговориться о похоронах. Они состоятся послезавтра. Я думаю, без тети Люциллымы лучше договоримся.

Антони быстро подошел к двери и отворил ее, прежде чемуспела подбежать горничная.

Руфь выглядела усталой и довольно растрепанной. В руках онадержала увесистый портфель.

— Извините, я опоздала, в метро вечером ужасная давка,вынуждена была пропустить три автобуса, а такси не было.

«Никогда не видел, — подумал Антони, — чтобы Руфь вынужденабыла оправдываться. Еще одно свидетельство, что смерть Джорджа подорвала этупочти нечеловеческую энергию».

— Я не могу пойти с тобой, Антони. Мне нужно с Руфью обовсем договориться, — сказала Ирис.

Антони возразил непререкаемым голосом:

— Боюсь, наше дело более важное… Ужасно сожалею, миссЛессинг, что разлучаю вас с Ирис, но дело у нас неотложное.

Руфь сказала не мешкая:

— Не беспокойтесь, мистер Браун, я обо всем договорюсь смиссис Дрейк, когда она возвратится. — Едва заметная улыбка появилась у нее нагубах. — Знаете, мне удается с ней ладить.

— Уверен, вы можете поладить с кем угодно, мисс Лессинг, —польстил ей Антони.

— Вероятно. Не поделитесь ли вы со мной своимисоображениями, Ирис?

— Да у меня их нет. Я хотела просто обсудить все с вами,потому что тетя Люцилла поминутно меняет свои решения, думаю, вам будетдовольно трудно с ней договориться. Придется попотеть. Мне все равно, какиебудут похороны! Тетя Люцилла обожает похороны, а мне это не по душе. Прахнеобходимо предать земле, но стоит ли создавать вокруг этого шумиху. Для самихумерших это не имеет ни малейшего значения. Они навсегда покинули нас. Мертвыене возвращаются.

Руфь не ответила, и Ирис повторила с какой-то непонятнойнастойчивостью:

— Мертвые не возвращаются:

— Пойдем, — сказал Антони и потянул ее к двери. По площадимедленно тащились такси. Антони остановил одно и помог Ирис усесться.

— Скажи мне, моя прелесть, — обратился он к ней после того,как велел шоферу ехать в направлении Скотланд Ярда, — чье присутствие в холлеты ощутила, когда сочла уместным заявить, что мертвые не возвращаются? Джорджаили Розмари?