Восьмой смертный грех - Антон Леонтьев

Я прибыл в Рим позавчера. Моя цель: разузнать все, что только можно, про деятельность концерна «Хаммерштейн». А лучше – все, что нельзя. Потому что тайны, как я убедился, всегда гораздо более информативны, чем сведения, доступные каждому.

Приятно было прогуляться сегодня вечером перед шикарным отелем, в котором остановился господин Магнус Хаммерштейн с сыном и супругой. Теперь я знаю, что мне нужно делать. Все до чрезвычайности просто: я должен проникнуть в апартаменты Магнуса и порыться в его бумагах.

Рим никогда не был моим любимым городом. Этим высказыванием я ни в коем случае не хочу оскорбить итальянцев. Их столица – один из великолепнейших городов на свете. Однако… Однако когда-то очень давно, практически в другой жизни, я провел здесь медовый месяц с Кэтрин, моей второй супругой, которая трагически погибла в автокатастрофе месте с моими дочками. Поэтому каждый раз, когда я слышу в новостях слово «Рим» или вижу открытки с изображением Колизея или фонтана Треви, я моментально вспоминаю Кэтрин и наши полные счастья три недели в Италии.

Перед ее гибелью мы намеревались поехать в Рим вместе с детьми на Рождество. Билеты на самолет были заказаны, места в отеле зарезервированы. Но поездка не состоялась, вместо этого мне пришлось принять участие в церемонии тройного погребения: Кэтрин и двух моих девочек. Впрочем, похороны не остались у меня в памяти, я ужасно напился. С тех пор я не был в Риме ни разу. Даже когда мне предложили чрезвычайно выгодный контракт и сногсшибательную роль, я моментально отказался, только узнав, что часть съемок пройдет в столице Италии.

Теперь, кажется, судьба решила испытать мои нервы. Мне пришлось приехать в Рим – другого выхода нет. Надо напасть на след похитителей маленькой Терезы Ровиго. Я знал, что мне будет тяжело. Когда самолет приземлился в аэропорту Леонардо да Винчи, я трясся от страха, причем это было так заметно, что стюардессы уверяли, что полет позади и мне нечего опасаться. Они наверняка думали: Кирилл Терц боится летать.

Но Рим не произвел на меня того гнетущего впечатления, на которое я, сознаюсь, тайно рассчитывал. Все эти годы я был уверен, что меня скрутят судороги, едва я окажусь в этом городе. Ничего подобного! Все же с момента гибели Кэтрин прошло очень много лет. А время, как известно, лечит все раны.

Поэтому я был даже несколько разочарован тем, что мне так легко в Вечном городе. Только несколько раз я ловил себя на мысли, что мы могли бы оказаться здесь вместе с Кэтрин. Но эта часть моей жизни в прошлом. Пусть она там и остается. Я до сих пор люблю Кэтрин и виню себя в ее нелепой гибели, но это не значит, что я должен упасть в обморок, приехав в Рим.

Мне удалось ускользнуть от вездесущих папарацци, которые, прознав, что Кирилл Терц пожаловал в столицу Италии, где он не был тридцать лет, собрались в аэропорту, чтобы подкараулить меня и сделать сенсационные фото. Безусловно, популярность среди европейцев мне льстит, однако в этот раз хотелось сохранить инкогнито. Поэтому я, надвинув на лицо кепку и скрывая глаза за солнечными очками, прошел в толпе других пассажиров к выходу. Бедняги журналисты, они ожидали, что такая звезда, как я, непременно воспользуется VIP-привилегиями. Ошиблись!

Я убедился, что никто не узнал в грузном старичке, каким я, собственно, и являюсь, великого мастера перевоплощения Кирилла Терца. Тем лучше! Поэтому, усевшись в такси, я попросил отвезти меня в какой-нибудь расположенный в центре отель средней руки. Я не хотел привлекать к себе внимания.

Расположившись в небольшом, но уютном семейном пансионе, я задумался. Итак, мне известно, что господин Хаммерштейн-старший и его семейство приедут завтра. В качестве их резиденции был выбран знаменитый, столь любимый нефтяными шейхами отель «Эксцельсиор». Что же, у магната неплохой вкус.

Для того чтобы разведать обстановку и убедиться в том, что все еще умею самостоятельно гримироваться, я и нарядился в старика-оборванца и отправился к отелю, который располагался в самом центре Рима.

Так, так, полно туристов, еще бы, период отпусков в самом разгаре. На меня никто не обращает внимания. Я остановился недалеко от входа в отель. По всей видимости, у меня был такой жалкий вид, что один из японских туристов, которые абсолютно все снимают на камеру, положил передо мной на асфальт несколько монет.

Пробормотав нечто нечленораздельное, я поднял деньги. Две десятицентовые монеты. Негусто, сын Страны восходящего солнца, мелькнула в голове жадная мысль. Зато его спутники оказались щедрее, и через полчаса у меня была весьма ощутимая сумма.

Потом появился полицейский, пожилой итальянец с загорелым лицом и седыми волосами. Он вальяжно подошел ко мне и произнес:

– Ты что, старик, не знаешь, что попрошайничать запрещено? А ну-ка, вали отсюда!

Я неплохо понимаю по-итальянски, во времена детства мне пришлось общаться с переселенцами из Сицилии и Неаполя в Нью-Йорке, а с их отпрысками мы часто устраивали всевозможные безобразия. С тех пор миновало больше полстолетия, но кое-какие знания все еще сохранились у меня в памяти.

Не желая вступать в пререкания с представителем закона, я ретировался. На сегодня достаточно: я имею в виду свой внешний облик и гонорар за полчаса бомжевания. Итак, я теперь уверен, что никто не узнает во мне Кирилла Терца.

Это-то мне и требуется. Конечно, в таком виде соваться в отель нельзя, меня не пустят даже на порог. Ну что же, мистер Хаммерштейн, чтобы узнать ваши секреты, я пойду и не на такое!

Следующим вечером я превратился в элегантного и несколько эксцентричного господина, облаченного в дорогой легкий костюм, с тростью, увенчанной золоченым набалдашником в виде головы Медузы Горгоны, и с широкополой белой шляпой. Дополнение – усы и длинные белоснежные волосы.

Швейцар, который непременно задержал бы попрошайку, которым я был вчера, почтительно приветствовал нового меня при входе в люксус-отель «Эксцельсиор». В холле было много народу, я затерялся в толпе без всяких проблем.

Выждав некоторое время, я подошел к администратору и поинтересовался, приехал ли мой старинный друг мистер Хаммерштейн. Оказалось, что тот прибыл сегодня после полудня. Великолепно, подумал я. Мне не пришлось долго вычислять, где именно он остановился – разумеется, в самом дорогом и роскошном номере отеля, с собственным бассейном, расположенным на самом верху, под остроконечным куполом старинного здания-замка.

Я поднялся на лифте на верхний этаж. Вот она, дверь, за которой скрывается господин Хаммерштейн. Но как проникнуть туда?

Для этого у меня был припасен еще один театральный выход. Я дождался, когда в номер к Хаммерштейну официант доставит закуски и шампанское. Затем спустился в подсобные помещения. Нашел каморку, в которой было полно разнообразных одеяний для работников отеля. Я пожалел, что не сбросил пару килограммов. Униформа подошла мне, только несколько давила в плечах. Ну ничего, ради господина Хаммерштейна и его тайн можно потерпеть.

Я проследовал за официантом на один из этажей. Так и есть, кто-то из постояльцев велел ему из-за двери оставить столик на колесах в коридоре и удалиться. Официант, недовольный тем, что его лишили чаевых, так и сделал. Я посмотрел по сторонам. В коридоре никого не было. Схватив столик, на котором была бутылка шампанского в серебряном ведерке, полном льда, и несколько тарелок, накрытых колпаками, я поспешил к лифту. В тот момент, когда я садился в лифт, дверь номера распахнулась, на пороге, вытирая голову полотенцем, появился рыжеволосый мужчина, который недоумевающе оглядывался по сторонам. Наверняка задает себе вопрос, где же заказанные им деликатесы. Ничего, многоуважаемый, нужно было раньше отпирать дверь.