Отверженные Мертвецы. Истина лежит внутри - Грэм Макнилл

Несмотря на его заявление о желании рассказать Хирико и Скарффу все, что они захотят узнать, в его сознании возникло неожиданное предостережение. Сохраняя секрет, он сохраняет свою жизнь. Открыть тайну он может только воину с золотыми глазами, а это будет возможно только в том случае, если Хирико и Скарфф ничего не узнают.

Едва только он вспомнил их имена, как ощутил их присутствие в своем сознании. Он никого не видел, но знал, что они здесь. Затаились и ждут, когда он приведет их к искомой цели.

Из песка перед ним появилась фигура женщины в длинном одеянии, с длинными серебристо-седыми волосами, с глазами, излучающими тепло и доброту. Он знал эту женщину, но не такой, не с настоящими глазами. А сейчас они сверкали изумрудами и искрились жизнью. Отказаться от таких прекрасных глаз только ради защиты от порождений варпа казалось Каю неправильным.

— Аник, — произнес он. — Ты мертва.

— Тебе лучше знать, Кай, — ответила Сарашина. — Никого из нас нельзя считать окончательно мертвым, пока живы воспоминания. Как сказал великий поэт, «то, что можно вообразить, никогда не умрет».[29]

— Сарашина говорила мне об этом, но ты не Сарашина.

— Нет. А кем бы ты хотел меня видеть? — спросила женщина.

Черты ее лица вдруг стали меняться, и через мгновение перед ним предстала его мать. Глаза остались такими же изумрудными, но вместо теплоты в них плескалась печаль.

Кай отвернулся, вспомнив полные горя взгляды, которыми обменялись он и его отец на другой стороне земного шара. Кай старался оставаться бесстрастным, но в присутствии женщины, которая вырастила его и сделала таким, как он есть, это оказалось очень трудно.

Вот только это не она.

Его мать мертва, как мертва и Сарашина.

— Ты адепт Хирико, верно?

— Конечно, — ответила его мать.

— Тогда прими соответствующий вид! — крикнул ей Кай. — Нечего скрываться под чужой маской.

— Я и не скрывалась, — сказала Хирико, принимая знакомое Каю обличье. — Я просто стараюсь помочь тебе расслабиться. Эта процедура пройдет намного легче, если ты перестанешь нам сопротивляться. Я понимаю, что тебе неизвестно, что сказала тебе Сарашина, но я должна это выяснить.

— Я не знаю, где спрятано послание.

— Мне кажется, это ты знаешь.

— Нет, не знаю.

Хирико вздохнула, взяла его за руки и повела к пологому склону песчаной дюны.

— Тебе известно, сколько я провела психических дознаний? Нет, конечно, ты этого не знаешь. Но их было очень много, и те объекты, которые сопротивлялись, всегда оставались с мертвым мозгом. Ты этого хочешь?

— Что за глупый вопрос?

Она пожала плечами и продолжала, словно не слышала его слов:

— Человеческий разум — это чрезвычайно сложный механизм, хранилище всех воспоминаний, устройство ввода и вывода информации, осуществляющее автономные функции. Туда трудно проникнуть так, чтобы не нанести непоправимых повреждений.

— Так не проникай, — предложил Кай.

— Я бы хотела без этого обойтись, правда, так было бы лучше, — с улыбкой сказала Хирико. — Ты мне нравишься, но если потребуется, я голыми руками разберу твой мозг на кусочки. В конце концов все выдают свои секреты. Всегда. Все зависит от того, с какими утратами им после этого приходится жить.

Они поднялись на вершину дюны, и Кай вдруг обнаружил, что смотрит на мерцающую под солнцем крепость Арзашкун. Высокие башни дрожали в раскаленном воздухе, и от отраженного блеска золотых минаретов ему пришлось прикрыть глаза ладонью.

— Впечатляющее сооружение, — заметила Хирико. — Но оно мне не помешает. Даже и не думай об этом.

Кай остановился и, развернувшись, окинул взглядом пески в поисках постороннего присутствия. Под слоем песка далекой дюны, на краю поля зрения, он заметил намек на движение.

— А где же Скарфф? — спросил он. — Он к тебе не присоединится?

— Он тоже здесь, но это дознание веду я.

Интуиция озарила разум Кая, словно восход солнца, и неторопливая улыбка углубила морщины на его лице.

— Он здесь, чтобы вытащить тебя, если станет слишком опасно, верно?

Проблеск раздражения в изумрудных глазах подтвердил его догадку.

— Ты не уверена, что тебе все удастся сделать, не так ли? — продолжил он.

Пальцы Хирико крепче сжали его руку.

— Можешь поверить, я это сделаю. Тебе остается только решить, насколько это будет тяжело. Я в мгновение ока уничтожу эту крепость до последнего воображаемого камня и кирпичика. Я сотру ее в пыль, и тебе не удастся даже отыскать ее останки в песках пустыни.

Она протянула вперед руку, и самая высокая башня в крепости начала осыпаться. Еще недавно казавшееся прочным, сооружение таяло, словно дым. Хирико щелкнула пальцами, и рухнула еще одна башня. Разрушив в одну секунду то, что Кай сооружал в течение нескольких лет, Хирико обернулась к нему, но его взгляд был устремлен вдаль, где появилось нечто, рожденное мрачными воспоминаниями и ужасом. Хищник, почуявший кровь, быстро скользил к ним под слоем песка.

Позади глазных яблок Кай снова ощутил всплеск давления. Хирико обернулась как раз в тот момент, когда рожденная темными силами мощь поднялась из-под поверхности песка. Она вылетела в потоке крови, словно вырвавшаяся наружу подземная река. Эта река ревела и вопила тысячами предсмертных криков в последние моменты агонии. Она разлилась по пустыне, словно густая красная нефть, заполнила впадины между дюнами отвратительно пахнущими выделениями смерти и омыла склоны яростным прибоем.

— Это твое творение? — резко спросила Хирико.

— Нет, — ответил Кай.

— Прекрати, — приказала она. — Быстрее.

— Я не могу.

— Нет, можешь. Все это существует только в твоем сознании и подчиняется твоей воле.

Кай только пожал плечами. Бурлящее море маслянисто-вязкой крови поднялось выше, его поверхность рябила от тысяч рук и лиц, стремившихся вырваться из глубины на поверхность. До сих пор Кай всегда боялся скрывающегося под песками ужаса, рожденного его гневом и чувством вины, но сейчас его вид стал для него настоящим благословением. Тягучий прибой вопреки законам гидродинамики рвался к вершине дюны, и студенистые формы наконец прорвали вонючие слои жидкости. Высокие и тонкие, с костлявыми конечностями в красной чешуе, изрыгающие огонь, они распрямлялись в реальном мире, оглашая воздух высокими пронзительными криками. Раздувшиеся черепа приобретали блеск и рога, а в разинутых ртах заблестели зазубренные клыки.

Да, это были существа из его воспоминаний, но в мире видений они представляли немалую опасность.

— Что ты делаешь? — воскликнула Хирико.