На родной земле - Валерий Пылаев

Йотуновы кости, я же не в Чистилище! По крайней мере — пока. Что мешает прошить туман «Истинным зрением» и, наконец, разобраться, что за немыслимых размеров хрень…

— Не стоит, ярл.

Я едва не свалился за борт. В гробовой тишине над Вишиневой вязли даже звуки, поэтому я не услышал, как Ратибор ушел на корму. Теперь вместо него рядом со мной стоял Ошкуй-скальд.

— Не стоит, ярл, — повторил он, кивая в сторону берега. — Некоторым вещам лучше оставаться скрытыми… пока не придет время.

Странный персонаж. Точнее — странный игрок, выбравший роль веселого бродяги и пьяницы скальда. Впрочем, сейчас Ошкуй выглядел предельно серьезным… Точно с таким же взглядом он отдал мне осколок «Светоча», который нашел на теле убитого мной Олега. Целую вечность назад.

Кто он вообще такой? Не из клана, не одиночка, но и не один из тех, кто называет себя Странниками. Я уже давно не верил ничему и никому — но все равно взял его с собой в поход за очередным осколком. И даже Молчан, предупредивший меня о сомнениях чуть ли не каждого из моих друзей, не сказал против него и слова…

— О чем ты? — буркнул я.

— Я вижу, как ты смотришь вдаль, ярл. — Ошкуй мягко улыбнулся. — У тебя есть редкий дар видеть скрытое… но не стоит им злоупотреблять. То, что прячет этот туман — не для глаз простых смертных.

— Так ты тоже видишь… это? — Я вытянул руку, указывая на возвышающуюся над нами громадину. — Видишь?

— Мне видно многое, ярл. — Ошкуй пожал плечами. — Но иногда даже самый острый взор куда хуже слепоты.

— Ты говоришь загадками, скальд, — пробурчал я. — Ты знаешь, что прячет туман.

— Нет. — Ошкуй чуть сдвинул брови и опустил голову. — Я могу лишь догадываться. Мне приходилось слышать о местах, где граница между мирами настолько тонка, что некоторым людям удается увидеть сквозь нее.

— Вот как… И что же видишь ты?

— Дурные знаки повсюду, ярл, — со вздохом отозвался Ошкуй. — Не нужно быть мудрецом, чтобы увидеть, как приближается Рагнарек. Иггдрасиль, Древо Девяти Миров слабеет, и его корни не так крепки, как раньше. И если уж его видно даже здесь, в Мидгарде…

— Это Иггдрасиль? — Я снова указал в сторону громадного ствола-колонны. — Само Великое Древо?

— Я не знаю, ярл. Но если это так — не смотри. Смертным не стоит заглядывать в вечность. — Ошкуй на мгновение прикрыл глаза. — Может, тебе и суждено увидеть Древо Миров. Но только лишь в тот день, когда оно падет. И это будет последний день, ярл.

— Вот и приплыли, — пробормотал я.

— Эх-х-х… вон оно как, боярин. — Ратибор оттер меня от носа снекки, пытаясь разглядеть появившуюся на нашем пути преграду. — Неужто никак не обойти?

— Да разве обойдешь? — Я сердито сплюнул за борт. — Тут или волоком надо, или по земле дальше.

В паре десятков шагов впереди река упиралась в что-то вроде плотины. Выглядело так, будто бы когда-то узкая в этом месте река подмыла берег, и в нее свалилось дерево. Потом еще одно… и еще, и еще. Сколько я ни вглядывался в уродливую свалку полусгнивших черных стволов, разглядеть хоть где-то следы топоров или хотя бы зубов так и не смог. Похоже, ни люди, ни бобры к созданию перегородившей течение Вишиневы куче никакого отношения не имели. Оно… само?

Нет, едва ли. Одно или два дерева еще могли рухнуть сами, но за падением такого количества определенно стояла чья-то воля. Не человеческая, могучая и недобрая. Мы и так забрались достаточно далеко в чужие земли и уже видели достаточно недобрых знаков, но этот выглядел особенно жестким и категоричным. Плотина будто бы говорила: поворачивайте назад. Проваливайте, смертные! Вам здесь не место.

— Может, пробьемся?.. Взяли бы топоры, да за полдня и подрубили-то… Как думаешь, боярин?

В голосе Ратибора звучала надежда — похоже, ему, как и мне, совершенно не хотелось выходить на берег и вести дружину через темную чащу. Уж лучше поработать руками, расчистить путь…

Нет, не лучше.

В спектре «Истинного зрения» плотина понравилась мне еще меньше. Нет, я не разглядел среди торчащих во все стороны обломанных веток засады ауры каких-нибудь местных дикарей, темные силуэты или какую-нибудь притаившуюся навь вроде того же Водяного Деда. Куча полусгнившего дерева была именно кучей полусгнившего дерева… была бы, если бы не тягучая пульсация. Темно-зеленое свечение рождалось где-то в глубине плотины, под водой и ритмично расходилось к краям. Примерно один раз в десять секунд. Будто бы прямо передо мной медленно-медленно билось сердце какого-нибудь гигантского древнего чудовища.

Воображение тут же нарисовало жутковатую картину: вот гриди один за одним карабкаются на плотину, раздается стук топоров, потом чей-то крик — и сваленные в кучу гнилые стволы вдруг оживают, распахиваются и в мгновение ока затягивают в воду всю дружину, а вместе с ней и снекку, и меня самого…

— Не годится, Ратибор Тимофеич. — Я тряхнул головой, отгоняя навязчивое видение. — Посуху пойдем. Далеко ли осталось до острова, где капище Руевитово?

— Да не то, чтобы прям далече. — Воевода почесал затылок. — С волоком мороки много, а ежели пешими — так еще засветло и дойдем.

— Тогда вели собираться, — вздохнул я. — Пятерых гридей у снекки оставишь, остальные с нами пойдут. Да пусть все латы наденут — вроде и не с кем тут биться, а неспокойно мне.

— Вестимо, в латах двинем, — закивал Ратибор. — Дурные тут места, боярин — как бы не вышло чего…

Как бы не вышло.

Я первым спрыгнул на берег и несколько мгновений вслушивался в тишину и вглядывался в затянутую туманом чащу леса. И обычным зрением тоже — «Истинному» я почему-то уже не верил так, как раньше.

— Хис! — шепотом позвал я.

— Хозяин…

— Погляди, что здесь вокруг. — Я сделал несколько шагов вперед. — Не нравится мне это место…

— Плохо. Плохой запах. Смерть.

— Это я и так знаю, — буркнул. — Где смерть?

— Везде, хозяин. Плохое место.

И никакой конкретики. Через несколько мгновений голос Хиса в голове окончательно утратил разборчивость. То, что пряталось за туманом, настолько прибило фамилиара, что он принялся транслировать чистые ощущения. Тоску, страх и желание поскорее убраться домой. Я видел и картинку — черно-белое изображение выныривающих из тумана стволов деревьев и земли под могучими волчьими лапами, покрытой слежавшимися листьями вперемежку с грязью. Ничего необычного — и все же Хис явно чувствовал то же самое, что и я сам. Он и сам не так давно был порождением кровожадным порождением мрака, но, похоже, уже настолько привык к звериному телу, что теперь даже боялся уйти в родной мир духов… как будто там его поджидало что-то очень-очень плохое.

— Жива-матушка, защити… — прошептал за моей спиной один из гридей.