Хозяева Эверона - Гордон Диксон

Открытые участки его кожи позволяли получить живое пульсирующее ощущение температуры, давления и структуры всего окружающего. Это ощущение, а также восприятие звуков и оттенков цвета складывались вместе и, дополняя друг друга, создавали симфонию физических и эмоциональных переживаний, настолько богатую, что, бросив взгляд на дерево, мимо которого он проходил в десяти метрах. Джефф, не дотрагиваясь до него, мог ощутить структуру его коры, остроту иголок. Давление и прохлада воздуха на губах давали ощущение вкуса, физически не существующего и одновременно невероятно реального, похожего на беззвучную мелодию, которую струны скрипки могли посылать в другое измерение в нетерпеливом ожидании момента, когда их коснутся пальцы музыканта-виртуоза. Даже ощущаемые им усталость и голод обрели новый смысл, неподвластный обычному восприятию, так что даже эти неприятные ощущения были наполнены глубоким содержанием.

Тем не менее вместе с этим нахлынувшим на него потоком богатейшей информации пришло и странное ощущение того, что он как бы находится вне самого себя. Такое чувство, как и обостренное восприятие окружающего, он испытывал впервые в жизни, и, даже испытывая это, не мог до конца поверить в реальность происходящего. Это была логическая несообразность. Он мог пользоваться всеми преимуществами постороннего наблюдателя, таковым не являясь.

Такой некоторой оторванностью от самого себя, как показалось Джеффу, объяснялась его усилившаяся способность к внутреннему видению. Ему казалось, что никогда еще в жизни его мозг не обладал способностью, возможностью и свободой обработать всю информацию, полученную с момента рождения. Сейчас он мог это сделать. Сейчас все было лишено рамок времени, мозг не был ничем ограничен. Ему удалось вырваться из тесных границ собственного разума, в который мысли раньше поступали словно через узкую дверь и только по очереди.

Сейчас вся полученная им в течение жизни информация словно перемещалась по гигантской равнине. Он как будто смотрел на эту равнину с некоторой высоты, но словно телескопическим зрением, позволявшим разглядеть даже мельчайшие детали. Все его знания были будто составлены из отдельных, беспорядочно перемещавшихся по равнине особей, и сейчас, глядя с высоты, Джефф начал преобразовывать этот хаос в имеющую смысл структуру. Постепенно информация приобрела форму, очертания знаний, о существовании которых Джефф даже не подозревал, и это дало ему надежду получить ответы на вопросы, находящиеся за гранью обычного понимания. Это была надежда на раскрытие целой вселенной — от чего-то бесконечного малого до чего-то не имеющего границ, как по возможностям, так и по размерам.

Джефф понял наконец, что такое жизнь, что такое планета Эверон. В своем воображении он мог теперь воспроизвести бурю с градом, за которой наблюдал с террасы дома Констебля, увидеть облака, которые рождали бури, смывавшие мосты и плотины, построенные на Эвероне землянами. Сейчас он мог с легкостью представить погоду, которая создавала бури, уничтожавшие урожай, и личинки, становившиеся насекомыми, которые поедали семена и растения. Он мог представить все это, причем как единое целое, и одновременно впитывать звуки, цвета и ощущения горной местности, по которой он с такой радостью шел вслед за Майки.

Он все еще размышлял о том, что с ним происходило и какие выводы следует из этого сделать, когда они подошли к концу ущелья, окруженного, за исключением входа, вертикальными неприступными скалами в сотню метров высотой. Из-под огромного валуна в конце ущелья вытекал небольшой ручей, увидев который, Джефф мгновенно почувствовал сильную жажду и отвлекся от своих мыслей.

Это пробуждение к обычной реальности так сильно повлияло на Джеффа, что он не придал никакого значения тому факту, что у вертикальной стены, загородившей дальнейший проход, сидят или лежат, поджидая их с Майки, с полдюжины взрослых маолотов.

Джефф, подойдя к ручью, остановился, рухнул на землю и стал жадно пить. Вода, как и в озере, была ледяной и показалась, благодаря обострившемуся восприятию, самым чудесным напитком, который он когда-либо пробовал в жизни. Утолив жажду, он сел и огляделся.

Маолоты оставались неподвижными. Джефф не мог понять точно, с помощью Майки или без нее, но он, приложив лишь незначительное усилие, мог наблюдать за каждым из маолотов с какой-то точки, находившейся всего в нескольких метрах или сантиметрах от них. Именно это он и сделал и понял еще раз, что маолоты не позволяют ему видеть их глаза. Глаза эти, когда он переводил на них свой взгляд, оказывались либо закрытыми, либо отведенными в сторону. Но Майки каким-то образом общался со своими сородичами.

Джефф чувствовал, что маолоты отвечают Майки, но не мог понять их ответы. Он понял лишь, что каждый маолот общался с Майки по-своему. Этот индивидуализм общения не влиял на восприятие Майки, но был недоступен человеческому разуму. Джефф чувствовал себя так, как будто изучил чужой язык с помощью одного человека и решил, что овладел им полностью, а потом обнаружил, что не понимает других собеседников из-за их индивидуальных особенностей.

Майки спросил маолотов, должны ли они оба двигаться дальше.

Ответ, насколько понял Джефф, был утвердительным. Он поднялся с земли и подошел к Майки. Вместе они пошли по ущелью к маолотам. Когда они приблизились к огромным животным, которые по-прежнему отводили или закрывали глаза. Майки стал обходить справа четырехметровый камень, находившийся за спинами стражников.

Последовав за Майки, Джефф обнаружил, что камень лежит на расстоянии от стены и служит своего рода препятствием на пути к треугольному пролому, который является началом естественного тоннеля, в конце которого был виден дневной свет. По дну тоннеля бежал ручей, из которого Джефф пил воду всего несколько минут назад.

Тоннель был два метра высотой и не более десяти метров длиной.

Майки сообщил Джеффу приказ следовать за ним. Джефф, который задержался у входа, поспешил подчиниться. Войдя в темноту тоннеля, он ступил в ручей, который мгновенно охватил его ноги своими ледяными пальцами. Майки шел впереди. Джефф пошел за ним, чувствуя, как поток воды дергает легонько за мокрые брючины. На полпути тоннель стал ниже, и Джеффу пришлось пригнуть голову. Впрочем, всего через несколько шагов необходимость в этом отпала, а пройдя еще немного, Джефф оказался на открытом склоне, уходившем к каменным глыбам, которые не позволили ему увидеть, что находиться за ними и еще ниже.

Он почувствовал, как Майки заставляет его идти дальше.

Он пошел вперед. Майки последовал за ним. Они стали спускаться по склону. Склон был усыпан камнями, и ему пришлось следить за каждым своим шагом, чтобы не вывихнуть ногу и не упасть. Через несколько шагов он оказался среди серо-белых обветренных глыб, похожих на каменный лес. Здесь камней под ногами оказалось еще больше, идти стало труднее. Джефф сконцентрировал все внимание на земле под ногами и буквально на ощупь спускался вниз, цепляясь руками за камни. Он был так занят этим, что, лишь остановившись, чтобы перевести дыхание, заметил, что опустился туман, окружив его мягкой белой пеленой, превратившей окружающие камни в почти невидимые призрачные силуэты, похожие на высокие надгробья, укатанные саваном тумана.