Академия Полуночи - Юлия Риа

Возможно, мне просто нравятся непослушные волосы Ардена, а возможно, это отголоски нашей утраченной связи. Как навязчивые идеи, как опасные импульсы, что рождают в душе искушение и желание большего. И если даже отголоски — слабые тени — способны заставить мое сердце заходиться взволнованным ритмом, то что бы со мной сотворил полный откат?

— Да сделай ты уже это, — устало вздохнул Арден.

В один шаг сократил разделяющее нас расстояние, схватил меня за запястье и силой заставил коснуться его волос. Мы оба замерли.

Я знала, что нужно отдернуть руку. Знала, но почему-то не спешила этого делать. Шевельнув пальцами, я ощутила густые жесткие пряди, коснулась выбившейся на лоб и аккуратно ее поправила. Поддаваясь порыву, провела ладонью по голове.

Арден закрыл глаза. Казалось, он даже не дышал, опасаясь меня вспугнуть. Лишенная его пристального внимания, я осмелела. Мягко зарылась пятерней в обсидианово-черные волосы и пропустила их между пальцами, наслаждаясь ощущением. Но уже через мгновение отняла руку. Не следует поддаваться этой слабости. Нам обоим не следует.

Арден не остановил меня, даже не шевельнулся. Но сожаление, отчетливо проступившее на его лице, отозвалось во мне тянущей болью. Так не должно быть! Он не должен страдать из-за разрыва наших нитей! И уж тем более не должен нести груз отката в одиночку. Я обязана провести ритуал.

Что бы ни защитило меня — изменение природы моей силы или расположение звезд, — неважно. Я не останусь в стороне, притворяясь, будто непричастна.

Я открыла рот, собираясь поделиться узнанным от Лей-Торы, однако Арден заговорил первым.

— Мойра Мак-Мора, — выдохнул он глухо. — Вот кто моя невеста. Ты видела ее… тогда, у трапезной.

Я кивнула.

— Красивая.

— Да, красивая. А еще сильная, с безупречными манерами, из древнего рода — на первый взгляд идеальная… Но только на первый взгляд, — его губы искривились в усмешке. — Едва отец сообщил, что род выбрал ее мне в невесты, я начал наводить справки. Все же интересно, с кем предстоит связать судьбу. Мак-Моры — один из древнейших ведьминых домов. Его женщины зачастую брали в мужья более слабых колдунов, чтобы обеспечить рождение дочерей. Сильных дочерей, наследующих материнскую кровь. Ничего особенного, — он пожал плечами. — Но только Шантары — нефриты. И наша тьма не уступает их. Напротив, в чем-то даже превосходит. Так зачем бы ведьминому дому отдавать наследницу за того, кто подарит ей лишь сыновей?

Я нахмурилась, не сводя с него внимательного взгляда.

— Мойре прочат место в Совете Ночи, — продолжил Арден. — Но позиции Мак-Моров пошатнулись. Все началось с младшей дочери, чье тело оказалось слишком слабым для щедрого дара Полуночной Матери.

— Но ведь щедрый дар — это хорошо…

— Только если его носитель достаточно крепок. К той дочери никого не допускают, и остается лишь гадать: тьма ее так подкосила или она родилась немощной? Но главная проблема не в ней. Гораздо более сильный удар по роду Мак-Мора нанес Эварик, решив покинуть его десять лет назад…

Слова Ардена отозвались в моей груди ноющей болью.

Отец ушел из-за меня. Из-за моей слабости. Ригге как-то сказала, что Полуночная Матерь не наградила Эварика тьмой, но щедро одарила тщеславием. Мойрой отец гордился, светился так, будто это его собственная тьма оказалась столь упоительно мощной. Я же стала его позором. После проявления отец ни разу не взглянул меня, морщился, стоило ему заслышать мой голос, и гнал прочь. А всего через несколько месяцев ушел сам.

— Где-то спустя полгода он погиб, — продолжил Арден, не догадываясь о тяжелых мыслях, захлестнувших меня гигантской волной. — Тогда решили, что он не справился с новым проклятием, над которым, по слухам, работал. Но тебе не кажется это странным? Изумруд, способный создать мощное, не оставляющее следов проклятие? На его теле нашли лишь черную вязь у горла. Никакого шлейфа, никаких реакций на артефактах… Не верю, что он погиб случайно! Скорее уж Мак-Моры избавились от неугодного. Род должен оставаться целостным, особенно древний. Уверен, Эварику не простили отступничества.

Перед глазами заплясали темные пятна.

Я помню тот день — мой седьмой день рождения. Лангария вызвала нас с Мойрой в гостиную и сухо сообщила, что отныне отца у нас нет. Помню, как мы с сестрой непонимающе переглянулись и как я осмелилась спросить о постигшей его судьбе. Матушка не ответила — только недовольно поджала губы. И я, уже зная, что означает такая реакция, поспешно понурилась, всем видом стараясь выразить раскаяние. Больше эта тема в доме не поднималась.

— Так что, как видишь, брак со мной выгоден Мойре, — заключил Арден. — И дело вовсе не в любви.

— А вам?

— Мне он не нужен, — отчеканил он. — Однако Шантары решили, что от нашего с ней союза могут родиться шерлы — черные турмалины. Те, кто со временем возвысит наш род над остальными колдовскими домами.

Арден отступил и потер кулаком над солнечным сплетением.

— Но я привел тебя не затем, чтобы обсуждать мою невесту или амбициозные планы двух семей.

— Тогда зачем вы посвятили меня в детали?

Колдун пристально посмотрел на меня.

— Ты сказала, что выбрала Морроу, потому что я связан обязательствами с другой. Так?

Я слабо кивнула. В груди стянуло колючей лозой дурного предчувствия.

— Я могу это изменить, — произнес он твердо. Океан синих глаз оттаял, на гребнях побежавших волн вспенилась надежда. — Поехали со мной на зимние праздники к Шантарам, и ты сама во всем убедишься.

* * *

Ночь давно опустилась на академию. Потухли фонари вдоль дорожек и переходов, очертания парка растворились в густой темноте. Лампа в моей комнате горела приглушенно — ее света едва хватало, чтобы различать контуры мебели. Но меня это устраивало.

Я стояла у окна, кутаясь в одеяло, и смотрела в ночное небо, усыпанное горящими точками звезд. Магистр Роун сравнил их с халцедонами, на фоне которых тьма становится завораживающей. Но сейчас я не видела в ней красоты — лишь неизвестность и затаившуюся опасность.

Левая щека до сих пор пылала, и я вновь приложила к ней холодную ладонь в попытках унять невидимое пламя. Больно.

Прикрыв глаза, я тяжело вздохнула.

Мойра пришла переходом сразу после отбоя. Я успела заметить лишь зло стиснутые губы и прищуренные глаза, а в следующую секунду вскрикнула — лицо обожгла пощечина. Прежде сестра не поднимала на меня руку. Оскорбляла, насмехалась, напоминала о моей никчемности, но никогда не била. И то, что она перешагнула эту черту, причинило мне куда больше боли, чем сама пощечина.

— Что ты себе позволяешь, Недоделок? — в голосе Мойры звенела ярость. — Ты нарочно? Решила пойти наперекор мне, поэтому легла под Морроубрана?

— Вовсе нет…

— Или ты настолько глупа, что не понимаешь всей опасности? Уже забыла про убитую халцедоновую ведьму? Или так жаждешь стать следующей?