Тайский талисман - Лин Гамильтон

— Извините, — сказала я. — Ехать, когда скверно себя чувствуете, это слишком. Только дайте мне точный адрес.

* * *

— Здравствуйте, дорогая, — сказала Эдна Томас, маленькая, опрятная, седая женщина с голубыми глазами. Руки ее были изуродованы артритом. — Вы та самая славная девушка, что обнаружила Бобби и вызвала врача, так ведь?

Она говорила с неопределенным акцентом, который появляется у многих американцев после долгих лет жизни в Англии. Я нашла ее в отеле, который в лучшем случае можно было назвать отелем туристского класса. Комната была чистой, но гнетуще скромной. Если ее первый муж зарабатывал деньги кистью, она как будто не получила от этого никакой пользы.

— Мне нужно узнать о Хелен Форд. В особенности о ее детях.

— Господи! — воскликнула она. — Не знаю… о каких детях?

— Миссис Томас, пожалуйста, — заговорила я. — Из-за этого гибнут люди. Ваш сын стал бы одним из них, если б я его не обнаружила. Мне известно вот что.

Я пересказала ей все, что прочла в рукописи Уилла, а потом рассказала о портрете.

— Роберту нужно было уничтожить этот портрет, — сказала миссис Томас. — Я так и говорила ему. Только у него рука не поднялась. Кроме портрета, у него ничего не оставалось от сестры, которую он обожал. Чтобы иметь возможность сохранить портрет, он закрасил ребенка Буддой.

— Дети, — сказала я. — Мне необходимо знать о них.

— Детей было двое, — заговорила она. — Один от мужа, один от Вирата Чайвонга. Разумеется, она была незамужней, когда забеременела в первый раз. Если вдуматься, то в оба раза. В первый раз ее отправили в Сингапур. Тогда молодые женщины поступали так. Говорили, что на несколько месяцев уезжают в Штаты или куда-нибудь еще. Потом возвращались и выглядели совсем, как прежде. Большинство приезжало обратно без детей. Однако Хелен вернулась с ребенком, хотя я сперва не знала этого. Роберт знал, но не сказал мне сразу. Признаюсь, я была потрясена, когда увидела ребенка. Понимаю, не следует так говорить, но подумайте о тех временах. Я пришла в ужас. Отец ребенка определенно был тайцем. Правда, дети-метисы красивые. Этот мальчик был одним из самых красивых детей, каких мне только доводилось видеть. Что я думала, разумеется, не имело значения. Это было дитя любви, и Хелен не собиралась бросать его. Она была упрямой. Ей было плевать, что думают люди. Ребенка воспитывала тайская семья. Эти люди знали, что мать его Хелен, но не знали, кто отец. Она ежедневно навещала ребенка. Кроме этого дома было немного мест, где она могла видеть мальчика. Она приносила его в мастерскую Роберта. Иногда они виделись там с Виратом.

Хелен убила мужа — это было так, поверьте мне, — вскоре после рождения Бобби, и я часто задумывалась, не было ли это результатом сильной послеродовой депрессии. В те дни она могла бы избежать наказания, с хорошим адвокатом…

Казалось, миссис Томас становится немного рассеянной.

— Хелен убила детей? — спросила я, боюсь, довольно грубо. Я понимала, что нужно сосредотачивать ее внимание на теме разговора, иначе не узнаю того, что необходимо. — Я должна знать, убила или нет.

— Нет, конечно! Как можно подумать, что мать пойдет на такое. Она сказала Роберту и мне, чтобы мы спрятали детей, чтобы никто не знал, где они, и что вообще существовал ребенок Вирата. Потому Роберт и закрасил его на портрете. Другого ребенка я взяла с собой в Англию. Не говорите Бобби, ладно? Я воспитывала его, как своего сына, и любила, как сына.

— Не скажу. Если считаете, что ему следует знать, обещаю предоставить это вам.

Меня подмывало сказать, что значительная часть проблем Роберта-младшего заключается в сознании, что он никогда не станет таким хорошим художником, как его отец, и что ему, возможно, станет легче, если он узнает, что вовсе не сын замечательного художника. Но время для этого было неподходящим.

— Я не открою ему этого, — сказала миссис Томас. — Он довольно грубый, но под грубостью скрывается нежная душа. Для него это было бы тяжелым ударом. В прошлом году у него был нервный срыв. Иногда я думаю, не слишком ли он пошел в мать. Она всегда была, как мы выражались, под высоким напряжением.

— А другой ребенок?

— Таксин Чайвонг узнал об отношениях между Хелен и Виратом — не знаю, каким образом, — и на этом они прекратились. Он был вне себя. Таксин был младшим братом, но, узнав об этом, быстро принял роль главы семьи. У него уже были жена и маленький ребенок. Он потребовал от Вирата, чтобы тот разорвал все узы с Хелен, и Вират по крайней мере на время, подчинился. Хелен была глубоко опечалена, но ребенка не бросила, и, насколько мне известно, Таксин так и не узнал о ребенке, не мог узнать. Было объявлено о помолвке Вирата с тайской девушкой, и Хелен вышла за этого отвратительного типа Тома Форда — я не могла заставить себя называть его Текс — как вы и сказали. Этот брак был обречен с самого начала. Хелен забеременела снова и теперь, насколько я понимаю, не видела выбора. Потом, думаю, Хелен и Вират начали видеться снова.

Я не знаю точно, что произошло в ту ночь, когда Вират погиб, но знаю, что его убил Том. Вот что произошло после этого с Фордом, не имею понятия. Но мы знали, что должны защитить детей. Роберт, в ту пору мой муж, отправил тайскую семью, которая воспитывала тогда уже пятилетнего сына Вирата, в Чиангмай. Мы дали этой паре сколько могли денег, чтобы они растили его. Денег у нас было немного. Мы были уверены, что Чайвонги убьют мальчика, если найдут. Они страшные люди. Во всяком случае, так считала Хелен. Им не хотелось осложнений там, где дело касалось наследства и прочего.

— Уилл Бошамп полагал, что Хелен воспользовалась древним мечом, принадлежавшим Чайвонгам, для э… расчленения, — сказала я.

— Это глупость. Меч принадлежал моему мужу, а не Вирату. Роберт приобрел много любопытных вещей, чтобы использовать как реквизит: этот меч, каменную голову Будды, что была на портрете Хелен. В то время можно было найти много таких вещей и купить их по дешевке. Он позволял заказчикам при желании выбирать реквизит для портретов. Говорил, что это их успокаивает, но еще и говорит ему кое-что о них. Смешно, не так ли? Вират Чайвонг, фехтовальщик. По-моему, нелепая шутка. Я не имею представления, чем Хелен воспользовалась в тот вечер и каким оружием был убит Вират. Но меч в ту ночь был у меня.

Знаете, это привело к окончанию нашего брака. Мы с Робертом уехали в Англию, но он захотел вернуться сюда. Я не хотела. Это было слишком тяжело, и я боялась, что у меня отберут Бобби. Несколько лет спустя мы развелись. Мой второй муж, Эд, был замечательным человеком. Он обожал Бобби. Думал, что это мой сын. Бобби пошел в мать и потому похож на Роберта. У него руки и талант дяди. В том, что он сын Роберта, никто не сомневался. В те дни, если знать в Бангкоке нужных людей, такого рода дела легко устраивались. Я уехала с документами, где говорилось, что он мой сын.

Знаете, я много лет беспокоилась о другом мальчике. Роберт посылал деньги, когда мог. Однако на время он бросил писать, и с деньгами было туго. Он не брался за кисть десять лет, а потом начал писать эти ужасные вещи — по-моему, они называются гротески. Но, во всяком случае, снова начал зарабатывать деньги. Видимо, есть люди, которым нравится вешать в гостиных такие ужасающие полотна. Может быть, это следствие потрясения. Кто знает? Я объясняю их тем, что он был как-то причастен к тому, что произошло в ту ночь с Фордом, расчленение и все такое, но если да, ни разу не говорил мне об этом.