Светлая сторона Луны - Сергей Дорош

В селение Бахрама мы не вернулись — заночевали на небольшом плато. Шут собрал дрова, мне удалось подстрелить из арбалета какую-то мелкую тварь. Грешник где-то накопал корешков дикого лука. Сноровисто развели костер, быстро сварили нехитрую похлебку. Любой плутонец вполне сможет прожить в дикой местности. Говорят, наши желудки переварят даже гвозди, — это недалеко от истины. Шут что-то ворчал, съел мало и тут же завалился спать. Для нас же с Грешником стряпня была вполне нормальной. Ели мы не спеша, тихо переговариваясь.

— Повелитель? — спросил он. — Кажется, так тебя назвал этот Мустариб?

— Пусть привыкают, — небрежно ответил я. — Они ведь всего лишь дикари. К ним всегда относились с пренебрежением, потому никто и не додумался, что, приложив усилия, из племен можно сколотить неплохую армию. Но они весьма строптивы, так что лучше сразу приучать их к мысли, что я — повелитель, а то начнут зарываться.

— Откуда ты знаешь? Может, кто-то и пытался подчинить их до тебя, — заметил он.

— Может быть. — Я не стал спорить. — Вот только простой силы для этого мало. Глотку во сне перерезать можно любому. Значит, надо сделать так, чтобы эта мысль даже не пришла в немытые дикарские головы.

— И ты это сделал?

— Я полностью подавил их. Это было несложно.

— Да, твоя мать наверняка научила тебя этому искусству, — кивнул Грешник. — Но долго ли ты сможешь удерживать их?

— Не волнуйся, Грешник, я все продумал. Рассказывать тебе деталей не буду, сам все увидишь в свое время.

Он опять кивнул. Сегодня он был каким-то подавленным, и я подозревал, что причина — тот бой, в котором мы поучаствовали днем.

— Ты так не приемлешь смерть? — спросил я, подпустив в голос нотки понимания. Сегодня Грешник оказался очень полезен. Мне не хотелось, чтобы в дальнейшем он сражался хуже. Ведь скоро нашими противниками будут не варвары из занюханного кишлака, а те, кто равен нам. Всегда полезно знать, что на душе у твоего союзника.

— Смерть так же естественна, как жизнь, — задумчиво произнес он. — Мне не нравится, что так часто она приходит от оружия, но, пока Плутон остается таким, с этим ничего не поделаешь.

— Да… — Сложно было поспорить. — Нас загнали в рамки, почти не оставив выбора.

— Но рано или поздно рамки становятся тесными, находятся те, кто хочет вырваться за них. А вырваться без крови невозможно. Те, кто поставил рамки, и те, кто привык жить в них, будут сопротивляться. Им так привычнее, спокойнее. Сейчас ты пытаешься свести кровь до минимума, и я благодарен тебе за это.

— Хорошо, что ты это понимаешь. — Я улыбнулся. — А то я начал думать, что ты уже не с нами.

— Если у нас все получится, мы разобьем прутья клетки, мы изменим этот мир. На Луне детям не придется учиться убивать так рано, а это уже лучше, чем есть сейчас. Ты, Миракл, не был в Паучатнике, ты не знаешь, что это такое, и не поймешь моих чувств. Я дерусь за то, чтобы другим не пришлось пройти моего пути. И ради этого я готов смириться с тем, что рядом убивают. Просто попытаюсь спасти всех, кого смогу.

— Ты ведь понимаешь, что это — капля в море?

— Понимаю. Легко спасать все человечество. Человечество само по себе безлико. Гораздо сложнее — конкретного человека с его недостатками. Те же дикари, которых я сегодня спас: ведь, повернись все по-другому, у них бы рука не дрогнула убить меня. А попади я в плен — каждый из них с радостью помог бы пытать меня, всю свою фантазию приложил бы.

— Наверно, сложно сдержаться в бою, понимая все это, — задумчиво проговорил я.

— Очень сложно, — признался мой собеседник. — Иногда просто балансируешь на грани. Сила искушает, словно кто-то шепчет на ухо, советуя развернуться во всю мощь, уничтожать то, что считаешь неправильным, вырубать под корень. Но это — тупик. Силой можно остановить на время, сдержать, запугать, но не изменить. Силой не вложишь в мозги человека простую мысль: мало что в этом мире стоит покупать ценой чужой жизни, всегда есть возможность договориться.

— Ха! А ты сможешь договориться с Конклавом? Или с их стражниками?

— Вряд ли, — не стал спорить Грешник. — Это мне пока не по силам. Может быть, когда-нибудь я и смогу, но живем-то мы сегодня. Потому приходится смириться со смертями вокруг. Хотя душа болит.

— Если душа болит, значит, она есть, — задумчиво пробормотал я.

Это были слова Гаэлтана. Друид часто повторял их. Вот и всплыли в голове, да так некстати. Выходит, я бездушен? Ведь события этого дня совсем не тронули меня. Ну пришлось убить еще несколько людишек. Кто о них вспомнит уже через пару дней? Тоже мне великая потеря, если через месяц забудутся даже их имена и лица. Дурацкий разговор. Настроение у меня вдруг испортилось, но Грешник и сам не горел желанием продолжать беседу. Он быстро доел и завернулся в теплый плащ, лег рядом с Шутом. Стражи мы не выставляли. Предвиденье разбудит вовремя — приятная мелочь науки Марса. А вот мне спать не хотелось. Вроде бы устал, а в сон не клонит.

Я присел, опершись спиной о камень. Большой серый валун, мне по пояс. От него веяло холодом, а ко сну это мало располагало. Привычный рисунок звездного неба. Мне вдруг тоже стало интересно: а каков он на Луне? А на Земле, когда блюдце полной Луны вплетается в картину?

Мир Видений подступал ко мне. Я давно в нем не был — он звал, — и я, махнув на все рукой, отдался этому зову. Пусть ведет, пусть сам решает, что я сегодня должен увидеть.

И я увидел…

…Я переиграл Вещую в интриге с Эльзой. Она не смогла прочесть троп судьбы. Я действовал через Мир Видений, а это сразу подняло меня над уровнем обычных предсказателей, пусть даже очень талантливых. Точно так же Мир Теней когда-то поднял своего сына, маркизишку Луи, над сокрушающим врагов, в тот день, когда погиб мой отец, Вещая не смогла увидеть меня, и потому Герхард стал разговаривать со мной, а не натравил своих псов.

Но сейчас против банды действовали обычными методами, и шаманка чуяла опасность. Бойцы были наготове. Предчувствие опасности передалось всем. Они поняли, что привычный и знакомый Город вдруг стал враждебным. Вокруг банды стягивалась петля, и каждый ощущал ее на своей шее. Герхард умело отражал все попытки корпуса Дождь просочиться в его банду, без жалости резал засланных лазутчиков по указке Вещей. Это на какое-то время отсрочило его смерть, но поставило его людей под удар. И теперь Аква не собиралась договариваться.

Они все собрались в знакомом мне особняке. На балконе, где когда-то я целовал Эльзу, сейчас засела пара человек с тяжелыми арбалетами. Часовые ходили по стене, напряженно вглядываясь в темноту. Все духи сидели в Тенях, ожидая атаки. Банда сжалась и оскалила клыки. Банда чувствовала свою силу. Банда привыкла упреждать удары противников. Страха не было ни в ком. Они верили Герхарду, а Герхард верил Вещей. Старуху трижды пытались отравить, два раза стреляли в спину, один раз атаковали из Теней. Яд шаманка почувствовала сразу. Она падала на землю за миг до того, как арбалетный болт должен был пробить ее насквозь. Все-таки она была плутонкой, старой и опытной, рефлексы бойца не умерли, хоть и притупились. Подосланного в Тенях духа бойцы Герхарда изрубили прямо там же, не выходя в обычный мир. Вещая тоже цеплялась за жизнь. И каждый ее успех укреплял дух банды. Защищаться всегда легче, чем нападать. Но единственная банда, в которую не просочились люди Аквы, была обречена.