Долг самурая - Фридрих Незнанский

Судя по качеству, запись велась любительской видеокамерой или камерой мобильного телефона. Посреди супермаркета — небольшого, провинциального — стоял человек, обвешанный кастрюлями и металлическими тарелками.

— Это что за чудо? — поинтересовался Плетнев.

— Сейчас прочитаю. — Мила склонилась, пробежала взглядом по английским титрам и сказала: — Про этого пишут, что он — вроде Кикуджиро.

— Кто?

— Кикуджиро. Помнишь, фильм такой есть? Про взрослого бродягу и маленького мальчика.

— А, помню, — кивнул Плетнев. — Придурок такой. Безалаберный, но добрый.

— Точно, — улыбнулась Мила.

Они продолжали следить за действием видеоролика. В каждой руке у странного человека было по деревянной колотушке. Покачиваясь из стороны в сторону, он выстукивал ими заунывный мотив.

— Кстати, — сказала Мила, — «кикуджиро» по-японски — это и есть придурок. А «дурак» — «бака». Японцы поэтому очень веселятся, когда русские ругают кого-то «ах, собака!»

— Откуда ты все это знаешь? — удивился Плетнев.

— Почитала русско-японский разговорник. Ну, и еще кое-что. Ты же знаешь, у меня всегда был талант к языкам.

Дурачок-кикуджиро на экране продолжал выстукивать заунывный ритм. Некоторые посетители супермаркета, торопливо проходя мимо, на мгновение останавливались, чтобы бросить деньги в кастрюлю с символом иены, висящую на его спине.

— Не понимаю, зачем мы это смотрим? — недоумевал Плетнев.

— Сейчас узнаешь. Этот мужик взял себе кличку «Бака».

— Дурак?

— Да. Он довольно известен в Токио. Юкио Бака, бродячий музыкант. А сейчас он повернется. Только прошу тебя, не падай в обморок.

— Постараюсь, — ответил Плетнев и тут же оцепенел, изумленно уставившись на экран. — Так ведь это… Это…

— Да, — кивнула Мила, довольная произведенным эффектом. — А я думала, узнаешь или нет?

— Погоди… — Плетнев схватил «мышку» и кликнул курсором на паузу. Затем чуть наклонился вперед и пристально всмотрелся в замершее на экране лицо бродячего музыканта.

— Давай-давай, оценивай, — насмешливо сказала Мила.

Плетнев свернул окно с видеофайлом и открыл другой файл — фотографию покойного председателя русского филиала фирмы «Ти Джей Электронике» Томоаки Икэды.

Теперь на экране монитора были два азиатских лица — бизнесмена и нищего бродяги. Весь фокус состоял в том, что это было лицо одного и того же человека!

Антон и Мила переглянулись.

— Ну? — спросила Мила. — Как тебе моя работа?

— Фантастика, — ответил Плетнев. — Не могу прийти в себя.

— Так, — деловито сказала Мила, — а теперь надо залезть на один закрытый японский форум.

— Что за форум?

— Где сплетни про видные семейства. Так, Антон, уступи-ка место, это я сделаю сама.

Мила уселась за лэптоп, и ее длинные пальцы резво забегали по клавиатуре. Плетнев молча наблюдал за ее действиями.

— Ты ведь не понимаешь по-японски? — сказал он подозрительно. — А форум японский.

— Говорю же — на досуге я изучила русско-японский разговорник.

— Да ну? А если без вранья. Мила засмеялась.

— Ну, хорошо. Я изучала японский язык на курсах. Года два назад. А потом забросила, потому что он мне наскучил. Никогда бы не подумала, что этот язык мне еще пригодится… Ага, кажется, нашла!

— Что там? — с любопытством спросил Плетнев.

Мила показала на монитор.

— Вот, читай… Ой, прости, я сама тебе прочитаю. В общем, тут написано, что бродяга Юкио Бака когда-то носил известную фамилию, принадлежал к «высокопоставленному семейству».

Фамилию не называют. Но брат и отец от него отреклись.

— Та-ак, — мрачно протянул Плетнев. — Значит, брат.

Мила кивнула:

— Угу. И не просто брат, а брат-близнец. Хотя открыто тут нигде об этом не пишут.

— Просто индийское кино, — с усмешкой сказал Плетнев.

Мила снова склонилась над клавиатурой.

— Сколько лет вашему Икэде? — спросила она.

Плетнев наморщил лоб, припоминая.

— Около пятидесяти пяти.

— Значит, надо просмотреть архив прессы за тысяча девятьсот пятьдесят пятый и тысяча девятьсот пятьдесят шестой годы. Что мы с тобой сейчас и проделаем.

Мила вновь зацокала клавишами.

— Вот… — пробормотала она. — В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году у видного политика Акиры Икэда родились мальчики-близнецы…

— Выходит, миллионер Томоаки и этот придурок Бака — братья-близнецы, — хмуро произнес Плетнев, недоверчиво глядя на экран монитора. — Бывает же.

— А ты думал, чудеса только в кино случаются?

Вглядываясь в экран, Антон задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Ай да Александр Борисович! И как только ему в голову пришло?

Мила пожала острыми плечиками.

— Интуиция. Ты ведь сам говорил, что у него нюх, как у собаки.

— Вообще-то, я говорил «как у волка». Но против собаки я тоже не возражаю. Слышь, Мил, а у тебя в Японии кто-нибудь в оффлайне есть?

Мила на мгновение задумалась и тряхнула головой.

— В оффлайне никого не знаю, в онлайне — есть девчонка, там в одной фирме программером устроилась.

— Давай-ка мы ей напишем… Узнаем про него, про его семью. Как тебе такое предложение?

— Нормально, — одобрила Мила. — Если ты немного потеснишься, то я прямо сейчас этим и займусь.

— Давай! — кивнул Плетнев и отъехал на своем стуле от письменного стола, уступая место девушке-программеру.

Коридор учреждения и на этот раз был необычно пуст и гулок. Генерал Спиваков вышагивал по нему своей упругой, пружинистой походкой. Константин Дмитриевич Меркулов едва поспевал за бодрым стариканом.

— Ребята провернули огромную работу, — говорил Меркулов. — И, согласись, факты, которые они нарыли, заслуживают внимания.

Спиваков поморщился.

— Костя, не гони волну. Ну, нашли твои ребята спортзал, который зарегистрировал во Владивостоке какой-то японский эмигрант. Ну и что?

Меркулов грозно сдвинул брови.

— Не какой-то. Тот самый. Юкио Бака, по документам.

Генерал нетерпеливо качнул головой.

— По имеющимся у нас документам, Юкио Бака не имеет никакого отношения к Томоаки Икэда, — отчеканил он. — Если японцы не хотят предоставлять информацию, нам ее никак не получить.