Тирза - Арнон Грюнберг

Он сел на корточки, встал на колени: может, сок в овощном лотке? Он передвинул несколько пакетов апельсинового сока и уронил на пол пакет молока.

Хофмейстер стоял на коленках в молочной луже перед раскрытым холодильником и смотрел на блюдо с суши, которые он с такой любовью готовил сегодня днем.

«Не сходить с ума, — подумал он. — Только не сейчас».

Он быстро поднялся и закрыл дверь холодильника. Налил себе вина и тихо сказал:

— Это прекрасный вечер. Это вечер Тирзы.

Потом достал рулон бумажных полотенец и аккуратно вытер все молоко.

Почти полминуты он неподвижно простоял с мокрым бумажным комком в руке. В туалете спустили воду. Он тихонько сжал бумажный шарик. Ему хотелось, чтобы его запомнили как заботливого хозяина. С этим он должен справиться.

Эта мысль подтолкнула его к действию. Он выбросил мокрую бумагу и почувствовал, что ему повезло. Как будто ему удалось избежать опасности. На коленях у него было два мокрых пятна, но кто станет обращать внимание на его колени на таком празднике?

Он пригладил волосы, подхватил поднос с пивом, красным вином и водкой со льдом и отправился в гостиную с улыбкой, которую он тренировал лет десять. С улыбкой, олицетворяющей переводную художественную литературу.

— А что, по мне нельзя сказать, что я ее мать? — услышал он голос своей супруги.

Она стояла с одноклассниками Тирзы. Дети, насколько их еще можно было назвать детьми, окружили ее, как большую рыбу, которую только что с трудом вытащили на берег.

Хофмейстер выслушал новые заказы и включил музыку погромче, чтобы не так много людей стали невольными слушателями рассказов его супруги. Но, несмотря на музыку, он четко расслышал:

— Я была в путешествии, а Тирза пока провела прекрасное время с моим мужем. Она очень самостоятельный ребенок. Она всегда была очень самостоятельной. Ей вообще никто не нужен.

С пустым подносом Хофмейстер отправился на кухню. Он сделал еще две порции роллов, одни с лососем, другие с тунцом, выпил бокал белого вина и позвонил на мобильный Тирзе, но она не ответила. Он понемногу начал нервничать. Отец — это человек, который всегда должен беспокоиться. Особенно когда мать отказывается это делать.

Он услышал ее голос: «Привет, это Тирза. Меня сейчас нет. Пожалуйста, скажите мне что-нибудь хорошее».

Он никогда не понимал этого ее «скажите мне что-нибудь хорошее». Люди ведь не всегда звонят с хорошими новостями. «Твой телефон только для хороших сообщений?» — спросил он у нее.

— Да, папа, — сказала она. — Мне нужно оставлять только хорошие сообщения. А с плохими сообщениями пусть мне не звонят.

— Где ты? — сказал он автоответчику. — Тирза, сейчас же возвращайся домой. Твой праздник давно начался. Мы все тебя ждем.

Он сел на табуретку, сжал руками виски и просидел так до тех пор, пока не заметил, что на кухню зашел учитель экономики.

Покружив немного по кухне, учитель экономики остановился, облокотился о столешницу и уставился на Хофмейстера немного дерзко, как это позволяют себе гости на вечеринках. Они отправляются разглядывать квартиру. Сначала рассматривают книжные шкафы в гостиной, а потом вдруг у них возникает вопрос: а как тут выгладит кухня? Кухни могут рассказать очень многое.

Хофмейстер не дал застать себя врасплох и уставился на учителя, почти не пошевелившись. Веселье, которое излучал этот человек, показалось Хофмейстеру враждебным. Чужое счастье — это угроза.

В руке у учителя экономики была бутылка пива, на плечах небрежно висел льняной пиджак. Он вполне мог оказаться студентом, но был учителем и состроил вежливую гримасу. Учитель экономики всегда как будто гримасничал.

— Как поживаете, господин Хофмейстер? — спросил он.

Хофмейстер поднялся с табуретки. Он чувствовал себя так, будто его застукали, как будто он был гостем в собственном доме, как будто он у себя на кухне делал то, чего лучше не делать. На коленках черных брюк были пятна. Больше молока нигде не было видно. В этом преимущество черного цвета. На нем почти ничего не видно. Но он чувствовал, что коленки мокрые. Он был человеком в возрасте с мокрыми коленками. Нельзя, чтобы они это заметили, они ничего не заметят.

— Отлично. Можете называть меня Йорген. А у вас как дела? Вам у нас нравится?

Хофмейстер говорил тихо и очень вежливо, как человек, который сдерживается без малейших усилий.

«Вам у нас нравится?» Разве можно задавать такой вопрос учителю экономики? Он засомневался, но было уже поздно что-то предпринимать. Он вспомнил, что учителя экономики звали Хансом. Кажется, в какой-то сказке героя звали Ханс.

У Хофмейстера закружилась голова. Ему не хотелось опять садиться на табуретку. Он попытался сконцентрироваться на ботинках учителя экономики, черных ботинках с молниями. Сказочный персонаж по имени Ханс так и не вспомнился. Раньше Хофмейстер много читал своим детям вслух, даже такие книги, которые они еще не понимали. Чтобы привить любовь к искусству и мировой культуре, нужно приучить детей тянуться к ним. Когда Тирзе было десять, она познакомилась с Дон Кихотом и его приключениями, в двенадцать ей по чайной ложечке скормили мадам Бовари и ее измены, а когда ей было четырнадцать и она уже не хотела, чтобы ей читали вслух, Хофмейстер каждый вечер поднимался наверх по лестнице с томиком «Русской библиотеки» под мышкой.

— Уйди! — визжала она, когда он появлялся на пороге ее комнаты. — Я не хочу эти записки из подполья, я не хочу это слушать! Уйди, папа! Папа, уйди! Уходи!

Она колотила ногами, но он все равно садился на край кровати и гладил ее, пока она не успокаивалась. Тогда он раскрывал книгу и четверть часа читал ей «Записки из подполья». Никогда не рано начинать знакомство с великими русскими писателями. Если ты подростком узнал все о нигилизме, тебе не надо будет разбираться с этим потом.

— У вас чудесный праздник, — сказал Ханс.

Он посмотрел по сторонам и явно не собирался уходить. Кухня пришлась ему по душе, такая уютная и удобная. Облокотись о столешницу и стой себе часами. Вот вечер и пройдет.

Выходные в чьих-то домах, по утрам жужжание соковыжималки, по вечерам телевизор, раз в три месяца на вечеринку. Вместе выбирать диски в магазине. Вместе решать кроссворд. Наверное, такой была жизнь учителя экономики.

Хофмейстер был знаком с семейной жизнью, но в то же время и нет. Он пригладил волосы и предложил учителю экономики суши, представляя себе его жизнь: хорошо организованную и счастливую.

Раньше, когда тишина только заняла свое место в этом доме, Хофмейстер иногда сожалел, что не умеет играть на пианино. Тогда бы он по вечерам или в