Ветви терновника - Брюс Федоров

Трясясь в промёрзшем троллейбусе 39-го маршрута в сторону Смоленской площади, Данила от нечего делать дышал на заиндевевшее стекло и пальцем пытался счистить проникшую внутрь салона изморось, хотя понимал, что сквозь оттаявшие глазницы смотреть в общем-то не на что. Всё та же заметённая снегом Москва. Закутанные во что попало жители, пробирающиеся среди сугробов по узким тропинкам вместо тротуаров в надежде обнаружить на полупустых прилавках убогих грязных магазинов продукты питания.

Как быстро всё может измениться в любой даже в самой благополучной стране мира, позволившей себе сомнительное удовольствие соскользнуть в омут перестройки и перемен для того, чтобы затем почему-то начать всё с нуля. Одним словом, зима девяносто второго.

«Отец, прав. Он всегда почему-то прав, – несвязные мысли выстраивались в последовательную цепочку, – жизнь – это обрывистая каменистая тропа в горах, с которой вниз срываются те, кто слаб, кто не понял или не принял её законов или те, кто попытался повернуть назад. Главное – долг перед самим собой, перед своим будущим, перед своей семьёй. Так или не так? Что проку в бессмысленной романтике? Тоже мне выискался рыцарь печального образа без страха и упрёка. Дядя прав, сто раз прав. Прежде всего, надо сделать себя, стать человеком, вызывающим уважение у мужчин и привлекающим внимание женщин. А там будь, что будет».

Николай Фёдорович пропадал целыми днями в министерстве, мотался по различным государственным учреждениям и зависал на встречах в ресторанах. С каждым днём его настроение улучшалось, постепенно возвращалась прежняя уверенность к себе. Появился даже несвойственный ему прежде апломб человека, который почувствовал своё превосходство над другими людьми.

Однажды Софья Михайловна, озабоченная, как и большинство женщин, соображениями сугубо практического порядка: как поддержать на привычном уровне уют и комфорт в своём доме, а заодно не утратить качества собственного обаяния и привлекательности, несмотря на все невзгоды, творящиеся за окном, подозвала к себе Данилу:

– Вот что, мой друг, мы с отцом сегодня идём в гости к Генриху Исааковичу. Ты должен его помнить. Он с женой и дочерью, Элеонорой, были у нас дома на Новый Год. Замечательная семья. Кстати, Генрих Исаакович только что стал заместителем министра. Если хочешь, можешь присоединиться к нам.

– Да нет, может быть в другой раз, – нехотя с ленцой в голосе ответил Данила. – Я, пожалуй, дома побуду, хочу просмотреть материалы, которые захватил из министерства.

– Ну, как хочешь. Настаивать не буду. Потом поговорим.

– О чём тут особенно говорить, – подумал Данила, закрывая за родителями дверь.

Оказалось, нет, было о чём. Через пару дней родители пригласили его на семейный совет.

«Ничего себе. Первый раз, сколько себя помню, родители решились на совместную промывку мне мозгов. Ладно, потерплю».

– Дела обстоят следующим образом, – первым взял слово Николай Фёдорович, – я возвращаюсь в Австрию, твоя мама немного задержится здесь, но потом также подъедет ко мне.

– Так это, наверное, хорошо? – улыбнувшись, отреагировал Данила, – ты же этого хотел.

– Подожди, не перебивай, – предупреждающе поднял руку Николай Фёдорович, – я возвращаюсь не в торгпредство. Должность моя в соответствии с новыми подходами сокращена.

– Та-а-а-к, – растягивая слово, удивился Данила, – но, если ты едешь, то тогда в каком качестве.

– В этом и дело, – с энтузиазмом воскликнул его отец, – видишь ли, сейчас появились новые формы торговли. Этакое государственно-частное партнёрство. Моя задача открыть частную фирму в соответствии с австрийским законодательством.

– А чем будет торговать эта фирма? – заинтересованно спросил Данила – Молодец, наконец, проявляешь интерес к серьёзным вопросам, – похвалил его отец, – торговать придётся нефтью и, может быть, также нефтепродуктами. Одним словом, ты наверняка представляешь себе, что нефть является преференциальным продуктом на мировом рынке. Современная Россия – молодая страна. Экономические условия изменились, и нам надо приспосабливаться, так сказать, к реалиям капиталистической действительности. Грядут большие перемены: вместо единого комплекса государственной нефтяной и нефтеперерабатывающей промышленности будут создаваться крупные частные компании, вернее смешанные акционерные объединения с правом экспорта нефти за рубеж. Это называется процессом приватизации.

– Хорошо, а задачи твоей компании в Австрии, какие будут, если поконкретней?

– Я их ещё толком не представляю. Прежде всего, это посредничество или на этапе продажи нефти, или на стадии получения вырученных денег. Государственные внешнеторговые организации сейчас ликвидируются. Их функции разбираются по таким компаниям как моя. Это, наконец, логично. На частном мировом рынке должны действовать в основном частные фирмы. Я так это понимаю.

– А что, процесс распределения ваучеров, это и есть приватизация государственной собственности, когда каждый гражданин может стать совладельцем новых частных компаний? – недоумевал Данила – Глупости, – Николай Фёдорович снисходительно потрепал сына по щеке, – какой ты у меня ещё несмышлёныш. Ваучеры? О чём ты говоришь? Это не более чем ловушка для простаков, чтобы меньше глотки рвали на митингах. Разве не понимаешь, что кто раньше отвечал за государственное добро, тот им и будет владеть в будущем. Кто же выпускает из своих рук такое сокровище? Могут выдвинуть вперёд, так сказать для публичного потребления, назначенцев, но штурвал никто никому передавать не будет. Мальчик ты у меня. Наивный мальчик. Но ничего, молодость не порок, мы ещё сделаем из тебя настоящего капиталиста.

Удивительным чутьём обладал Николай Фёдорович. Быстро ориентировался в лукавых вопросах создания общества «всеобщего благоденствия». Вовремя поворачивался в нужную сторону, улавливая малейшие изменения политической конъюнктуры. Быстро учился, что называется на ходу, новому, ещё вчера невозможному и немыслимому в прежней стране под названием СССР. Не прошли даром долгие годы нахождения в советской школе внешней торговли. Всё-таки был коммерсантом.

– В общем, ты понял, надеюсь, о чем я говорю? Жизнь кардинальным образом изменилась, значит, и мы вынуждены приспосабливаться к ней. Другого правила просто не существует. Это я для тебя говорю, Данила. Хочешь жить – умей вертеться.

– Ладно, я понял, – Данила искоса взглянул на своего не в меру разошедшегося в нравоучениях отца, – вы-то, что от меня хотите?

– Я только хотел предупредить тебя, что не исключено, что тебе придётся сменить место работы. Хватит без толку протирать штаны в министерстве. Всё равно его будут закрывать. Ты меня слушаешь?

– Слушаю, отец, слушаю– Так вот, одновременно с моей компанией, – как слова «моя компания» ласкали слух неугомонному Николаю Фёдоровичу, – будет создаваться большой нефтяной консорциум, здесь в России. Короче, Генрих Исаакович…

– Которого ты, кстати, знаешь, Данила… – вставила своё слово Софья Михайловна.

– Вот именно, – поддержал жену Николай Фёдорович, – так вот, этот Генрих Исаакович, негласно участвует в этом деле. Его влияние в этом вопросе решающее, так как он как замминистра имеет право распоряжаться экспортными нефтяными квотами в объёме до десяти миллионов тонн. И это очень важно для нас, так как он благоволит нашей семье. Он, кстати, тебя не забывает. Он же мне намекнул, что, ты, Данила, можешь получить в этой структуре высокую должность.