Зачем мы вернулись, братишка? - Алескендер Рамазанов

20…сказал, что я раздумываю над бесплодным, и это может погубить в опасный момент. «Еще Пророк Йса осуждал сомнение. Не трать время на то, чтобы срыть гору. Взойди на нее, и все станет ясно. Нет пользы рассуждать о жизни и смерти. Живи и умри – все прояснится в свой черед».

21. Памятка: «Как занять значительное место среди врагов». Учись слушать. Не опасайся испытаний. Живи делом. Развивай внимание. Будь доступен. Составь свое мнение о каждом. Действуй решительно. Ищи доверия. Избегай ненужных ограничений. Создавай образы будущего. Стань первым, где другие медлят. Постоянно анализируй слухи. Приближай последователей. Ищи союзников. Задавай темп. Поощряй откровенность. Недовольство высказывай открыто. Привлекай внимание. Предлагай решения.

22. В ночь определения: прими душ, сбрей волосы на теле. Если этого требуют обстоятельства – сбрей бороду. Еще раз изучи план действий. Читай Коран и размышляй о блаженстве, которое ждет мучеников. Молись Аллаху об осуществлении задуманного и победе. Разложи перед собой все необходимые в твоем деле вещи и освяти их чтением Корана. Ближе других вещей положи оружие и проверь его еще раз. Твой нож должен быть подобен бритве. Ты идешь не для того, чтобы причинять излишние страдания. Проверь одежду, целы ли карманы, прочны шнурки, плотно ли сидит обувь на твоих ногах. Проси Аллаха о милосердии.

23. «Ввиду совершенства оружия врага, моджахедам разрешается использовать любые средства для достижения своей цели: самолеты, автомобили, взрывчатые вещества. Можно поражать государственные объекты врага, даже если это повлечет гибель посторонних людей. Допускается гибель мусульман, если враги используют их как живой щит. Пусть даже среди заложников будут женщины и дети».

24. Воевать так: один, сознательно идя на смерть во имя Аллаха, наносит мощный удар по врагу. Это делали и до нас. Даже у неверных такие люди остаются в памяти. Наши враги понимают только язык силы.

25. Перед отъездом мавлави сказал, что вскоре я поступлю в распоряжение доктора Файза. На мои возражения ответил стандартно, мол, приказы не обсуждаются, и я обязан пройти подготовку в лаборатории. Потом учитель смягчился и спросил, нет ли у меня каких-то пожеланий. Услышав, что я хочу пройти с очередной колонной до Туругунди, он задумался, а потом согласился. Почему я хочу этого? Многие из наших уже прошли этот путь. И в их глазах, речах, жестах я увидел иное – это настоящие бойцы! Я ведь еще ни разу не был в настоящем деле.

26. Завтра утром мы выезжаем с колонной в Герат. Что творится со мной? Я жду горячего ветра дороги. Слова, похожие на стихи, звучат во мне. К тому, что слышал раньше, прибавляется новое:

Я любимых хранил в своем сердце.

Но они ушли навсегда,

Я звал их в тоске,

Но услышал лишь тонкий плач.

На Востоке разгорелся джихад,

В дагестанских горах вспыхнет его пламя.

Враг убил моих близких.

Я убил в себе страх.

Кто боялся всего – стал Хочбаром,

С именем Аллаха на устах.

Теперь и жизнь, и смерть моя,

Жертва моя – Создателю миров.

Нет жалости к бесстыдным,

Нет жалости к алчным,

Нет жалости к тем, кто кормится из рук,

Кто идет у них на поводке, как пес.

О Аллах, дай мне силы!

Пусть тысяча неверных падет,

Прежде чем я предстану перед тобой,

Мой Господь.

Я буду жалеть только об одном,

что не смогу еще раз,

Выйти на бой!

Но и это в силах Неизреченного!

Он, Великий, указал мне путь.

С гор Афганистана спустится возмездие неверным!

Амир аль мумин поведет нас.

Братья туркмены, вы с нами?

Вспомните ваш джихад!

Братья-узбеки, не затупились ваши клинки?

Вы были оплотом Ислама,

Братья-таджики, славные воины и мудрецы,

Вы сохранили верность и первыми вышли на бой

В безбожной стране,

Возомнившей себя вечной, как и Америка.

Братья-киргизы, разве Манас, Семетей и Сейтек

Ушли из ваших сердец?

Братья-казахи, Аллах Великий,

Он сделает вашу степь полем победы

Братья-татары, калмыки, чеченцы, весь Дагестан!

Если мы выйдем с именем Аллаха, кто устоит

против нас!

Бурдюки с нефтью, глиняные истуканы?

Иглы и камня – хватит для них,

Мы – это пояс шахида, который разорвет неверных,

Как они разрывали наши дома,

Наших детей и стариков,

Наши сердца и надежды.

Но хвала Пророку, он отвергал уныние,

Последуем, братья, Посланнику Божию!

Аллах велик!

Аллах велик!

Аллах велик!

Вставайте, шахиды уже вырыли могилу врагу,

Так бросьте в нее подлых владык!

Мы видели битву со стороны.

Пришло время участвовать в ней».

Последние страницы записок слиплись от крови, и Аллахвердиев не рискнул их разнимать. Впечатление от рукописи было так себе. Ценно то, что автор писал, как думал. В целом «Вставай, проклятьем заклейменный…». Вот только озадачивало одно: где тот переломный момент, когда обычный, ревностный неофит превратился в романтического фанатика? Может быть, после посещения лаборатории доктора Файза? В том, что все молодые режимы и экстремисты-террористы активно интересовались оружием массового поражения, ничего удивительного не было. Хочется все и сразу. Кипит разум возмущенный! Будто в послеоктябрьской России не проводили таких экспериментов уже летом восемнадцатого года. Прав классик: «Чтобы всем!»

Пятна успешно исчезли на третий день, можно было приступить к обязанностям наблюдателя. Но, очевидно, присутствие Аллахвердиева с его статусом бродячей «священной коровы» в стане деятельных талибов было в тягость. Султан, убедившись, что проказа не состоялась, с кривой усмешкой протянул Акбару загранпаспорт, щуплую пачку проклятых американских долларов и сказал, что борт на Кушку вылетает через два часа.

– Прощай, мой непонятный спутник. От Кушки тебе путь ясен. Места знакомые. Инструкции в паспорте.

«Ан-26» приземлился на военном аэродроме в окрестностях Кушки. Видимо, связи Георгия и здесь были сильны. Аллахвердиева, без лишних вопросов, отвезли к поезду, идущему в Ашхабад. Отметки о пересечении афганской границы, естественно, не было. А на азиатских просторах бывшего СССР от российских граждан виз пока не требовали. Денег просили, это случалось.

* * *

Осенью 1994-го Георгий рекомендовал запустить в оборот всю наличную информацию о талибах. Аллахвердиеву передали список имен с приставками «хаджи», «мулла» и «моулави» и подробную карту от пакистанской Кветты до киргизского Оша в полосе шириной до пятисот километров. Карта заняла стену в корпункте, а имена постепенно стали обретать известность. Мулла Мохаммед Омар Ахунд, мулла Мохаммед Хасан Ахунд, моулави Вакиль Ахмад, мулла Расул Раззак, аль хадж мулла Убайдулла Ахунд и еще три десятка благородных имен замелькали в пакистанской прессе в связи с победами и поражениями движения «Талибан». Ввиду информационного противодействия «семерки», а затем и Северного альянса талибы обросли, как бородами, легендами из более отдаленных источников. Дело доходило до смешного. На одной фотографии мулла Омар смотрел двумя глазами, на другой пугал суровой впадиной слева, на третьей – справа, а на четвертой носил повязку а-ля Нельсон. Надо полагать, эмир был охоч до фотосессий, при всем том отказываясь встречаться с необрезанными и неправоверными журналистами.